Время решающего выбора

Легкость, с которой разворачиваются некоторые исторические сюжеты, в том числе и известные, судьбоносные, является обманчивой. Потому что,  если задуматься, в действительности каждое такое событие является сложным (ожидаемым, неожиданным, заблаговременно решенным или же внезапным — это уже отдельный вопрос) результатом влияний и «игры» самых разнообразных  причинно-следственных связей. По сути, ни о какой «легкости» здесь идти речь не может: она просто кажется такой постороннему наблюдателю или же активному, но непосвященному участнику действа.

29 апреля 1918 года открылся Всеукраинский съезд хлеборобов-землевладельцев, делегаты которого (их было в целом около 8  тысяч — похоже, это было самое большое в истории Украины народное волеизъявление со времен гетмана Богдана Хмельницкого!) представляли интересы 7-8 миллионов  украинских  крестьян-землевладельцев из 9 губерний страны. Ораторы  (Кучма, Херсонская губерния; Сумцов, Харьковщина; Шохотько, Полтавщина; Прокопенко, Черниговщина и даже — не удивляйтесь! — Кузмин (Курская губерния) — все как один чрезвычайно резко критиковали социальную политику Центральной Рады во главе с Михаилом Грушевским и правительства — Генерального Секретариата — во главе с Всеволодом Голубовичем. Главный тезис выступлений всех этих делегатов, которые представляли  интересы средних и крупных землевладельцев, был таков: «Власть должна быть твердой и сильной, все распоряжения правительства должны отвечать интересам народа! Ведь в противном случае народ будет недоволен, как оно, собственно, и есть сейчас. Все следует делать для народа, и когда он будет видеть, что правительство все будет делать в  его интересах, он охотно отдаст  все свои силы в пользу государству». А что происходит в Украине теперь, спрашивали себя и всех присутствующих на съезде докладчики? Принят Земельный закон УНР (разрабатывался на социалистических принципах в интересах «трудящегося селянства»), «который внес на селе столько руины и анархии». 

СТО ЛЕТ НАЗАД ГЕТМАН ПАВЕЛ СКОРОПАДСКИЙ, ВЗЯЛ НА СЕБЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА УКРАИНСКОЕ ГОСУДАРСТВО. ОЧЕНЬ ПОУЧИТЕЛЬНО ПРОАНАЛИЗИРОВАТЬ, КАК ИМЕННО ЭТО ПРОИСХОДИЛО

Оппозиционность выступлений делегатов съезда росла с невероятной стремительностью. Когда же делегат Юрченко с Полтавщины заявил, что власть в Украине должна быть, учитывая критические обстоятельства, диктаторской, а следовательно — и объединенной в одном лице,  среди зала прозвучали возгласы: «Гетмана! Гетмана!» И почти сразу — «Гетмана Скоропадского!» Заявляли, что только Павел Петрович, боевой генерал, потомок славного украинского казацко-старшинского рода, может «спасти страну от хаоса и беззакония». И тут Павел Скоропадский появился в ложе зала, где проходил съезд (курьеры информировали его о ходе событий, и в благоприятный момент он прибыл туда на авто).

Делегаты отреагировали на появление Павла Петровича единогласными возгласами: «Да здравствует Гетман!» Скоропадский, в свою очередь, обратился к ним (а в их лице, как подчеркивалось — ко всему украинскому народу) с такой короткой речью: «Господа, благодарю Вас за то, что Вы мне передаете эту власть! Не для своей пользы беру  я на себя тяготы временной власти. Вы сами хорошо знаете, что анархия везде начала господствовать и что только на вас, хлеборобы, и на здравомыслящие слои мы будем опираться. Прошу Бога, чтобы он дал нам силу и мощь спасти Украину!» После этого, как вспоминают собравшиеся, делегаты в знак поддержки новоизбранного Гетмана подняли его на руки, и по залу полетело громкое: «Слава!»

Но это было, так сказать, «публичное измерение» событий 29 апреля 1918 года, которые в итоге привели к образованию нового государства — Гетманата Скоропадского. Нужно было еще реально, а не декларативно, взять власть из рук Центральной Рады — при «доброжелательном нейтралитете» немецких и австро-венгерских оккупационных войск. Эта операция  оказалась делом не слишком сложным (почему — мы об этом еще сжато скажем). До вечера 29 апреля была взята под контроль (войсками, лояльными к новому гетману и возглавляемой им полутайной  политической организации «Украинская Народная Громада» — именно эти соединения, предварительно сагитированные, сыграли ключевую роль в событиях) большая часть киевских государственных учреждений, однако наиболее важные из них все еще находились вне зоны контроля Скоропадского. Поздно вечером (по другим данным, в ночь с 29 на 30 апреля 1918 года), после завершения последнего заседания Центральной Рады (на котором, наконец, был принят такой важный документ, как Конституция УНР — это тема отдельного разговора) отряд гетманцев вошел в здание, где работала Рада (так называемый Дом Педагогического музея, ныне — Дом учителя). При этом охранники здания — галицкие Сечевые Стрельцы — убили трех старшин-гетманцев. В дальнейшем же переворот (большинство незаангажированных историков считает его именно переворотом) продолжался без жертв. Немецкие оккупационные войска не вмешивались, сохраняя нейтралитет, но, как вспоминал сам гетман, «очевидно готовы были вмешаться, если бы на улицах возникли большие разрухи». Ночью также были взяты под контроль гетмана Военное Министерство, Министерство внутренних дел УНР, элитарный район на Липках, Государственный банк. К утру 30 апреля центром столицы овладели отряды Скоропадского. Конкретно, под «отрядами» подразумеваются: вояки Первого Украинского корпуса (где гетман, который в свое время его возглавлял, имел очень высокий авторитет), казаки Свободного Казачества (тоже преданные Скоропадскому), старшины Школы прапорщиков. Непосредственно операцией, по согласованию с гетманом и под его контролем, руководил генерал Дашкевич-Горбацкий, а также полковники Сахно-Устимович, Каракуц, Глинский.

Интересно, что когда днем 29 апреля сотня «сечевых стрелков», лояльная к Центральной Раде, имевшей на вооружении 12 пулеметов, пересекала Софиевскую площадь, направляясь к зданию Педагогического музея, чтобы заступить на охрану Рады, там по завершении уже упомянутого Съезда хлеборобов (понятно, что этот съезд вряд ли был импровизацией), как раз проходил молебен в честь провозглашения Павла Скоропадского гетманом Украины. У стрелков был приказ: ни при каких обстоятельствах никого не трогать, и они выполнили его, прошли мимо многолюдного молебна, не предотвратили очевидную попытку смены власти. Евгений Коновалец, тогда — глава «сечевых стрелков» в Киеве, впоследствии — основатель Организации Украинских Националистов, позже утверждал, что «это был последний момент, когда можно было  внезапным энергичным выступлением завернуть бег событий». Но так не произошло, что замечательно иллюстрирует паралич Центральной Рады, да и государственной власти в тогдашней Украине вообще...

Вот именно это обстоятельство (отсутствие какого-либо авторитета у социалистических руководителей Рады, против анархического, в то же время еще и романтичного, доктринерского курса которой  выступили одновременно и немецко-австрийские союзники, которых та же Центральная Рада пригласила в Украину, и далекие от социалистических теорий широкие круги владельцев в украинском социуме, и вообще все те, кто выступал за элементарный государственный правопорядок, против анархизма) — вот совокупное влияние всех этих факторов и объясняет ту мнимую «легкость» и скорость, с которой гетман осуществил свой переворот. Потому что его программа соответствовала ожиданиям тех украинцев, которые уже смертельно устали от революционных «землетрясений» (следует, однако, помнить, что были и миллионы других, желавших продолжения революции, прежде всего мечтая о земле; этот социальный раскол сыграл губительную роль в политической карьере и реализации планов Скоропадского, особенно когда немецкая военная администрация, с которой и кандидатура гетмана, и его программа были согласованы, — иначе в конкретных условиях оккупации и Первой мировой войны и быть не могло! — стала настаивать на усилении репрессий против «мятежных» крестьян).

Относительно программы гетмана. Невозможно отрицать, что она у него была, и Павел  Петрович весьма последовательно стремился к ее реализации — с первых дней после прихода к власти (кстати, окончательное решение добиваться высшей государственной власти в Украине Скоропадский для себя принял еще в январе 1918 года, задолго до переговоров с немецкими высшими должностными лицами Гренером, Муммом и Айхгорном, а после того, как понял, что «хаос, который создает Центральная Рада, и сам характер ее политики не намного отличается от того, что делают большевики»). В «Грамоте к Украинскому  народу», изданной сразу после переворота, торжественно отмечалось о потребности возобновить в Украине права собственности как основы человеческой культуры и опоры любой государственности вообще, прекратить хаос, беспорядок и анархию, установить элементарный правопорядок, восстановить уважение к продуктивному труду как самому надежному пути к утверждению благосостояния в Украине. Подтверждались все обязательства перед Немецким и Австро-Венгерским правительствами. В целом это был манифест «конструктивного консерватизма» (сориентированного на украинцев — средних и крупных владельцев) — в условиях еще не вполне завершенной (это было объективным фактом) социальной и национально-освободительной революции в Украине. В условиях Первой мировой войны и немецкой и австрийской оккупации. Это во многом и определило последующий ход событий — несмотря на поразительные достижения Гетманского правительства всего за 7,5 месяца правления.