Женщина: а)тепло, б)сытно, в)молча
В самом начале XIX в. в разных российский журналах и местных же мемуарах снова и снова появлялся анекдот, который цитировали и пересказывали как точную остроту, даже как отпор нахалкам-писательницам. Герои в нем менялись время от времени, точнее героини менялись. Говорили иногда, что это факт из отношений, например, Михаила Хераскова и его жены Елизаветы. Оба были поэтами, но муж - известный эпик XVIII века, а о его жене знаем разве из этого анекдота. Была версия этой же истории, но приписывали ее уже супругам Якову Княжнину и Екатерине Сумароковой. Тот же расклад: оба были писателями, но женщина - менее известна, чем мужчина, хотя формально и является первой русской поэтессой (издавалась анонимно). Кажется все-таки, что «боян» этот первым растянул Гавриил Державин - да, именно тот безусловный российский классик. В своих мемуарах он рассказывал, как долго ухаживал за поэтессой Екатериной Урусовой (невероятно сильная автор, кстати, так же никому, кроме узких специалистов, неизвестна). Вот наконец Державин решил сделать женщине предложение, а она отказала. Впоследствии это повторилось, и снова, и снова. Только тогда оскорбленный пиит записал что-то типа такого: «Вот и спасибо милосердному Богу, что отказала, ведь что это была бы за семья такая: она пишет, я пишу, а кто же щи будет варить?!». Те державинские щи упоминали еще лет пятьдесят до того, когда заходила речь о женщинах, которые вдруг решили конкурировать с мужчинами на поле литературы.
Между прочим, профессиональных литераторов в то время не было ни среди женщин, ни среди мужчин, письмо было хобби, игрушкой, не более того. Но только женское письмо приравнивали к капустному супу.
Еще один исторический анекдот. Примерно с тех же времен, но уже другая страна. Франция, 1807 год. Сын известной (очень известной!) авторши мадам де Сталь обратился к императору, чтобы тот разрешил неспокойной пани вернуться в Париж. Он искренне убеждал Наполеона, что де Сталь волнует только литература, она больше не намерена вмешиваться в политические игры. Наполеон был мастером сарказма, поэтому его ответ часто цитируют как точную остроту. Император сказал: «И думаете, что я так поверю? О чем бы ни заходили разговоры вашей маменьки - о литературе, о морали, об искусстве, - это все равно будет политикой. Дело женщин - сидеть молча и вязать!». Кулинарных сравнений «на понижение» было мало, надо было сравнить женское письмо еще и прикладным рукоделием для наглядности. И именно это сравнение надолго закрепило, стоит сказать.
В одном из первых женских автобиографических романов героиня долго рассуждает о своем будущем, пытается найти место в нем писательским амбициям. И выдает показательную фразу: «Ну и пиши, - мне говорят. Кто запрещает. Так просто. Это все равно, что сказать: ну и вяжи чулки! Вязать. И это работа моей жизни! И это большое дело: пять спиц и клубок ниток! И ради этого стоит родиться?». Альтернатива не впечатляет, правда? Разве что сейчас никто не предполагает, что вязать носки - это легко. И в женских современных журналах раз за разом я натыкаюсь на причудливые советы типа: «Замучила осенняя депрессия - развлекись: напиши свой роман!». Уже бы и заныть в ответ, как и давно забытая автор биографического романа: «Легко им говорить: пиши! Легко им говорить: вяжи!». А в старых романах, между тем, если внимательно присмотреться, мужчины-герои читают книги и пишут дневники в то время, когда их сестры-сверстницы вышивают и вяжут. Это называлось «милыми женскими талантами». И немного все-таки навеиваю неопределенную сезоном депрессию и сейчас.
А вот сейчас эти анекдоты кажутся такими же смешными? Я не уверена пока, были ли они смешными и тогда для женщин-писательниц, чью литературную работу без остатка приравнивали к рукоделию. Думаете, что-то с тех пор изменилось? И мы оцениваем художественное произведение, созданное женщиной, не имея никаких предубеждений? Прямое или косвенное сравнение текста с практиками «домашнего хозяйства» до сих пор очень частая риторика. Хорошо сплетенная зря. Тонкое шитье стиха. Кремово-пирожная проза. Мемуары с привкусом корицы. Такие реплики имеют больше шансов получить именно произведения женщин-авторов.
Фрейду приписывают символическое объяснение, почему любой продукт, созданный женщинами, имеет больше шансов быть сопоставлен с рукоделием, точнее, с вязанием. Он якобы говорил, что вязание всегда является изготовлением вещей (одежды, точнее), которыми можно прикрыть шрам, оставшийся от кастрации на женском теле. Женская эдакая коренная работа. Скрыть отсутствие пениса, короче. Эту байку тоже часто пересказывают. У Фрейда я ее, честно говоря, не нашла (но он много всего писал, тоже честно говорю). Само возникновение такого объяснения для пары «рукоделие=искусство» в отношении женщин симптоматично.
Есть такое явление в культуре, глобальное. Любые культурные практики, которые сначала имели низкий статус или потеряли его со временем, те, которые считают неценными или неинтересными, их маркируют как женские. В конце концов не только практики, но и профессии. Пока учителя и врачи получают высокую зарплату и имеют высокий социальный статус, в школах и больницах работают преимущественно мужчины. Что-то такое происходит и с рукоделием, домашней работой и другими «служебными» функциями. Их начинают противопоставлять творчеству и называть «женской работой» и последовательно обесценивать. Обратное тоже правильно: хочешь что-то обесценить, назови это женской работой. Рукоделием. Вышитым стихом. И хорошо прожаренными романом.
Впрочем, стоит напомнить. Слово «текст» происходит от латинского texstus и texere, а буквально это переводится как «ткань, ткать, плетение, плести». Поэтому чулочки те вяжет каждый, кто нежит свои писательские самолюбия. Независимо от пола производителя нити сплетаются в тексты.
Когда теоретики феминизма подметили эту закономерность в оценке женского письма, то пошли ва-банк и сделали оскорбление - «фишкой». Они вспомнили Арахну и назвали ее персонификацией женского творчества. Даже была попытка создать науку, которая изучала бы гендерноориентированное письмо-чтение и назвать ее арахалогией(не прижилось, а жаль).
Помните этот античный миф? Меонийка Арахна была мастерицей экстрауровня: она создавала изысканные ткани. Однажды Арахна бросила вызов Афине, что соткет лучшее, чем богиня полотно. Арахна связала роскошный гобелен, но изобразила на нем порнографическую сценку из жизни богов. За это ее превратили в паука. Хорошая попытка адаптировать эту историю к приключениям женского творчества в истории искусств, скажу.
Вот только одно «но». Арахну наказали не за недостаток профессиональных навыков или недостаток мастерства. Ее наказали за неконтролируемые амбиции. Кто ты такой, человек, чтобы издеваться над богами и пробовать при этом же конкурировать с ними? Тот гобелен Арахны бросал вызов традиционным сюжетам о богах на их же территории. А никто не спорит с владельцем арендованной квартиры, где вы намерены еще пожить. Нет, такую красивую историю решили себе присвоить теоретики феминизма, жаль, что так и не сложилось с тем до конца.
Я не знаю, как бы пришлись по вкусу признанному поэту-классику те щи, сваренные давно и надежно забытой поэтессой. Вот только голода профессиональных амбиций они точно не утоляют, доказано.
