Собственность и власть

...Январь 1928-го. Генеральный секретарь ЦК ВКП (б) Иосиф Сталин — пока не общепризнанный Вождь, он будет признан таким через год-полтора, но уже первый человек в Политбюро — получает информацию с мест о явном, иногда угрожающем кризисе хлебозаготовок, о том, что крестьяне-труженики (напомним: НЭП еще не свернут!) решительно отказываются сдавать государству зерно по бросовым, нерыночными (мягко говоря) ценам. А зерно Сталину крайне необходимо — без него нереальной становится индустриализация.

Генсек единственный раз за свою карьеру (до самой его смерти такого больше не будет) отправляется в «деловую поездку» по просторам Сибири, где, как ему доложили (так же, как и в Украине) крестьянство не желало даром сдавать хлеб, потому что чувствовало себя экономически окрепшим и способным говорить с государством (в том числе и с ее карательно-партийными органами) на равных. Сталин едет в Омск, Новосибирск, Барнаул, Рубцовск (Алтай) и — нарушив свои собственные подходы — внимательно слушает крестьян. И вот в Рубцовске состоялся действительно уникальный (записанный в блокнот местного партсекретаря Левченко и обнародованный лишь в годы перестройки) случай. Случай этот заслуживает пристального внимания историков и вообще широких кругов читателей. Ни до, ни после этого никто со Сталиным так не разговаривал.

В зале, где проходила встреча, поднялись со своих мест трое братьев Пахомовых, тогда еще, по общей классификации, «крепкие хозяйственники», но не «кулаки» (это через два года власть в лице представителей ГПУ, партсекретарей и председателей сельсовета сама будет определять, кто «кулак», а кто нет). Напомним, тогда, в 1928-м, НЭП еще существовал. И вот братья Пахомовы бросили в лицо Генсека следующие слова: «А ты станцуй нам лезгинку, кацо — может, мы тогда и дадим хлеб! Мы были красными партизанами 10 лет назад — и сейчас не тебе отнимать у нас хлеб; давай честную цену».

Не стоит, пожалуй, задаваться вопросом: забыл, простил ли Сталин уникальный случай; во всяком случае, уже летом 1929-го, еще до начала массовой коллективизации, братья Пахомовы «пропали без вести» (никаких данных об их судьбе не сохранилось). А местный партсекретарь, украинец Левченко, свидетель той сцены, провел на Колыме 17 лет ...

История трагическая. Однако сейчас нас интересует несколько другое: каким образом этот «сибирский визит» (а если бы Сталин поехал тогда в Украину — думается, итоги были такими же: украинский крестьянин имел тогда не меньшее ощущение экономической самостоятельности, чем сибирский) повлиял на линию поведения Генсека в течение ближайших месяцев?

Павлиял страшным образом. Сталин, так и не «выбив» тогда хлеба, пришел к выводу: нужно готовить «вторую революцию» (смертельную для украинского крестьянина-собственника!), Чтобы привести реальное положение дел в сельском хозяйстве в соответствии с утопически-доктринальными взглядами Маркса, Энгельса, Ленина. А именно: следует вспомнить о предостережении «отцов-основателей» (а особенно Ленина) — частное крестьянское хозяйство неизбежно (даже если власть его официально разрешила) ежедневно, ежеминутно воспроизводит «мелкобуржуазную стихию» (выражение Владимира Ильича), которая является несовместимой с коммунистическими установками (отменой частной собственности прежде всего!).

Могут сказать: но Ленин провозгласил введение НЭПа, разрешение свободной торговли на селе (можно точно указать, когда в Украине начала набирать обороты смертельная сталинская «вторая революция» — это 1930 год, жесткий запрет любой свободной торговли среди крестьян). Однако для Владимира Ильича это был временное, вынужденное отступление (одной из причин Украинской Трагедии ХХ века было то, что часть наших крестьян, которая, разумеется, после 7 лет войны больше стремилась мирно работать на собственной земле, поверила большевикам, однако видели правду такие люди, как Черный Ворон из романа Василия Шкляра или Михаил Гайдук из романа Анатолия Димарова «І будуть люди ...»). Для Ленина важнее (при всем его прагматизме) были вещи доктринальные (одновременно утопические). Об этом стоит хотя бы коротко поговорить — ведь это все вызвало Украинскую Трагедию ХХ века.

Несомненно, Сталин, совершая свою «вторую революцию» 1929-1933 гг., то есть уничтожая физически и экономически крестьянина-собственника, прекрасно знал, что он делает и зачем. Он знал, что владение собственностью означает политическую, экономическую и мировоззренческую независимость от государства — и именно поэтому терпеть этого не мог. Тем более не желал он оставлять независимым (!) от государства крестьянство украинское, которое уже не раз доказывало, что умеет защищать свою свободу с оружием в руках. Так, вместо крестьянина-собственника — колхозы с системой рабского, по сути, труда — здесь уже речи нет о какой-то независимости от государства... А в 1932—1933 годы — это уже использование продуманного, системного «террора голодом» в Украине, чтобы подавить любое сопротивление. Мысль же о том, что теперь у него уже есть в руках мощный партийно-репрессивный аппарат, необходимый для того, чтобы «ломать» общество, очевидно, появилась у Сталина несколько раньше — очевидно, еще в 1928 году.

И все же нам не избежать хотя бы краткого внимания к некоторым доктринальным вещам — их глубоко анализирует постоянный автор «Дня», доктор исторических наук Станислав Кульчицкий. О чем, собственно, идет речь? Маркс был сторонником идеи о сознательном преобразовании общества путем государственного насилия («насилие является «повивальной бабкой «при рождении нового общества, нового строя»). Правда, в конце XIX века он, особенно Энгельс, признавал возможность мирной пролетарской революции — парламентским путем, но только в наиболее развитых странах Запада.

Маркс и Энгельс стремились выстроить целостную, лишенную противоречий картину мира (понятно, что это им не удалось, да и не могло удаться). Но некоторые убеждения (в частности, в том, что крестьянин — частный владелец является «последним родовым пятном капитализма») знаменитые немецкие мыслители сохранили до конца своих дней.

Нельзя не сказать хотя бы несколько слов об утопичности марксистской доктрины. У нас, как правило, считают, что утопия является невозможной, неосуществимой, нежизнеспособной мечтой. Однако выдающийся философ, киевлянин Николай Бердяев еще в 1924 году предупреждал: «Опасность утопий состоит в том, что они оказались в значительно большей степени реальными и совершенными, чем это казалось ранее. И сейчас возникает другой, крайне трудный вопрос: как избежать ее, утопии, окончательного осуществления?». Мнение Бердяева оказалась поистине пророческим.

Иногда кажется (возможно, ошибочно), что утопия основоположников о «чистом», «бестоварном», «безрыночном обществе — и, с другой стороны, утопия, к примеру, Платона об « идеальном обществе», где у власти — образованные философы, где каждый занимается своим делом (воины — воюют, крестьяне — обрабатывают землю, мудрецы — руководят государством), но, в то же время, государство контролирует быт и сознание людей (регламентировано, какие книги читать, какую музыку слушать) — это вещи родственные. (Интересно, что Платон предлагал реализовать свои идеи тирану Сиракуз Дионисию, который вошел в историю через свои застенкам!). Нет, не родственные, ведь «проект» идеального государства Платона не был и не мог быть воплощенным, а сталинская война с крестьянством — не утопическая, а вполне реальная — забрала в начале 30-х годов ХХ века (прежде чем Вождь должен был отступить в 1933 году) не менее шести миллионов жизней украинских крестьян и интеллигенции.

Авторы всех проектов «идеального общества» исходят из способности человека к самосовершенствованию, но всегда (!) предусматривают методы подавления, с помощью которых следует преодолевать сопротивление личности, которая «не понимает своего счастья». Об этом 30 лет назад писал выдающийся историк и философ Михаил Гефтер. А вот голос из XIX века. Александр Герцен, полемизируя, кстати, именно с Марксом, пророчески указывал: «Опасна уверенность в том, что, кроме открытых вами путей, нету для мира спасения — в мире свой шаг и свой такт».

А теперь — подробнее об Украине, о причинах ее трагедии и о том, какие должны быть сделаны выводы для достойной жизни народа на своей земле ...

Начало. Окончание читайте в следующем выпуске страницы «История и Я»