Владимир Винниченко в анфас и профиль

Известно, что значимые для своей эпохи политические деятели (нравятся они нам или нет) обычно не исчезают, не идут со сцены истории даже после своей физической смерти. Известна также римская сентенция: «О мертвых — или хорошо, или ничего, кроме правды». Понятно, наконец, и то, что украинская история трагически богата личностями, дела которых невозможно объективно охарактеризовать ни только двумя красками — черной и белой, ни даже двумя-тремя внешне красивыми, но в сущности пустыми фразами. Приходится прибегать к одиозной, но, к сожалению, иногда неминуемой формуле: «С одной стороны, правда заключается в том, что,.. однако мы обязаны признать и то, что...».

Что, собственно, мы знаем о Владимире Винниченко? Прежде всего — его печально известное высказывание о том, что «украинскую историю нельзя читать без брома» (мы еще подадим читателю эту дневниковую запись в полном объеме — в таком виде эта мысль воспринимается несколько иначе). Есть почтенные исследования творческого пути этой личности (в первую очередь следует назвать основательные труды незабываемого профессора Владимира Евгеньевича Панченко). Кстати, как раз роль Винниченко как первостепенного, европейского масштаба мастера слова теперь, кажется, никем не отрицается. А вот относительно Винниченко — политика, его реальных действий, просчетов и достижений, его мировоззрения — здесь все на порядок сложнее. Поэтому стоит с надлежащим вниманием прочитать новую книгу о главе Директории УНР, которая создана в жанре «политического портрета», принадлежит перу постоянного автора «Дня», доктора исторических наук, профессора Станислава Кульчицкого и недавно увидела мир в Парламентском издательстве Украины.

По форме — это, скорее, не политический портрет, а полноценная, 500-страничная политическая биография Винниченко с использованием огромного количества источников — от ранних лет жизни, вступления на революционный путь (стоит учитывать, что Владимир Кириллович был в то же время и писателем, и профессиональным революционером — без этого вряд ли можно объективно понять наследие, оставленное им в политике) и до последних десятилетий, проведенных в эмиграции, после поражения УНР и Директории.

Станислав Владиславович Кульчицкий задается вопросом: «Почему в зарубежной и отечественной постсоветской историографии государствообразующая деятельность Владимира Кирилловича не показана с надлежащей силой и полнотой» (добавим: «полнота» как атрибут «объективности» предусматривает основательный анализ как негативных, так и позитивных последствий сделанного. — И.С.). «Почему, — спрашивает автор книги, — Винниченко предстает перед читателями национал-коммунистом, то есть политиком, который стремился навязать своему народу коммунистический ад в привлекательной обертке «светлого будущего»?

«Чтобы сделать из Винниченко национал-коммуниста, отмечает пан Станислав, особых усилий не требовалось. Во-первых, в Кремле делали максимум возможного, чтобы использовать его имя для укрепления советской власти в Украине, особенно в те времена, когда власть большевиков колебалась. Во-вторых, он считал себя украинским коммунистом, но никоим образом не связывал этот термин с российскими социал-демократами, которые пошли за В. Лениным и провозгласили себя в 1917 году коммунистами. В-третьих, он делал попытки достичь взаимопонимания с вождями российского коммунизма, когда считал, что неискренно провозглашаемые ими народные лозунги отвечают их настоящим намерениям». Стоит уточнить при этом: Винниченко фатально ошибался в тех случаях, когда так считал, и его контакты с Москвой объективно нанесли ощутимый удар нашему новосозданному государству. А в целом господин Станислав приводит немало аргументов, которые, по его мнению, идут вразрез с распространенными в историографии оценками Винниченко как национал-коммуниста.

Известно, что выдающийся украинский историк Иван Лисяк-Рудницкий очень высоко оценивал личность Гетмана Павла Скоропадского и в то же время достаточно критически рассматривал последствия деятельности Винниченко-политика. Тем не менее именно Лисяку-Рудницкому принадлежат слова (приведенные в книге): «Нет сомнения, что Владимир Кириллович Винниченко был одной из самых талантливых и самых колоритных фигур в украинской истории первой половины ХХ века». Более того, как раз Лисяк-Рудницкий в свое время попытался глубоко и объективно проанализировать истоки и смысл крайне острых противоречий как в мировоззрении Винниченко, так и в его практических действиях в политике. Вот фрагмент из его выступления (апрель 1980 года, по случаю 100-летия со дня рождения председателя Директории УНР) на научной конференции Украинской Свободной Академии наук в Нью-Йорке. Лисяк-Рудницкий подчеркнул, что отношение Винниченко к большевизму было двойственно. «С одной стороны, он хорошо видел шовинистический и колонизаторский характер политики российских большевиков относительно Украины. Но, с другой стороны, он верил в исторически прогрессивный, социалистический характер Октябрьской революции как таковой, которая отвечала интересам трудящихся масс. Поэтому он был склонен объяснять большевистскую практику в Украине как болезненное недоразумение, что скорее или позднее должно быть исправлено, потому что этого требуют логика истории и интересы мировой социалистической революции».

Эта оценка нуждается в определенном уточнении. Во-первых, были политики, которые, в отличие от Винниченко, не лелеяли никаких иллюзий относительно Октябрьской революции. И, прежде всего, Гетман Павел Скоропадский. А во-вторых, в «Дневнике» Владимира Кирилловича (преинтереснейший исторический документ, разлогие цитаты из которого приводятся в книге; его расшифровке отдал много лет жизни выдающийся ученый украинской диаспоры Григорий Костюк) действительно находим очень жесткие оценки имперской сути политики большевиков. Как, например, такая запись (27 июля 1919 года): «Когда же Москва и Киев (имелась в виду власть УССР. — И.С.) не примут условия самостоятельности Украинской Советской Республики и передачи советской власти в национально-украинские руки, то сражаться с ними до конца». Вот только написано это уже в эмиграции, в Вене, где Владимир Кириллович напряженно работал над известными воспоминаниями «Возрождения нации»...

Или же такая оценка Винниченко: «И русская реакционная буржуазия, и русский коммунизм, провозглашая суверенность Украины, в основу его провозглашения клали право самоопределения наций «вплоть до отделения». То есть носителем украинской суверенной государственности признавалась украинская нация. И суверенность эта была с точки зрения тех и других необходима в интересах этой нации. Но когда приходило к жизни, то и у того, и у другого выходило какое-то чудное смешивание в одну кучу двух национальностей и та куча «через что-то» и в реакции, и в коммунизме обретала один цвет: руський».

Поистине актуальные слова, и в книге Станислава Кульчицкого они приведены, безусловно, уместно! Но как прикажете тогда понимать такой достоверный факт: уже в начале 30-х годов, будучи на сто процентов личным врагом Сталина и зная об этом, Винниченко тем не менее пишет письма сталинскому Политбюро, где называет членов высшей партийной верхушки СССР «товарищами». Чем он руководствовался при этом? Кто может дать ответ?

Известный историк украинской диаспоры Ярослав Пеленский метко написал, что «Винниченко был небрачным ребенком Карла Маркса с красивой и темпераментной украинской молодой женщиной». А Иван Лисяк-Рудницкий в раннем эссе «Интеллектуальные начала новой Украины» (1958 год) так определил интеллектуальные трудности молодых украинских социалистов, Винниченко в частности: «Українські соціалісти не знали як слід, як зінтегрувати соціально-економічний та національний боки своєї програми. В їхньому мисленні утворювалася неперетравлена мішанина формул упрощеного марксизму з наївно-романтичним патріотизмом. На політичну сцену виходить тип революційного юнака з «Комуністичним маніфестом» в одній кишені й «Кобзарем» в другій. На загал молоде покоління соціалістів, що було найбільш динамічною силою в тодішньому українстві, відзначалося хаотичністю мислення, разом з якою йшла велика емоційна побудливість; така сполука робила з цих людей знаменитих агітаторів, здатних розбурхати маси, але не робила з них розумних і відповідальних політичних провідників. Типовою постаттю був тут Володимир Винниченко».

Никто не может обоснованно подвергнуть сомнению «искренность с собой» Винниченко (автор книги подчеркивает особую важность, которую этой черте придавал наш герой). Как, впрочем, и его широкое историческое виденье судьбы Украины и его искренняя боль за ее будущее. Вот как полностью стоит читать знаменитую запись писателя о «броме» как необходимом атрибуте постижения трагизма нашей истории (от 25 мая 1918 года): «Читати українську історію треба з бромом, — до того це одна з нещасних, безглуздих, безпорадних історій, до того боляче, досадно, гірко, сумно перечитувати, як нещасна, зацькована, зашарпана нація тільки те й робила за весь час свого державного (чи вірніше: півдержавного) існування, що огризалась на всі боки: од поляків, руських, татар, шведів. Уся історія — ряд, безупинний, безперервний ряд повстань, війн, пожарищ, набігів, військових переворотів, інтриг, сварок, підкопування. Чи не те саме стає тепер? Тільки хотіли жити державним життям, як починається стара історія: Москва всіма силами вп’ялась і не хоче випустити. З другого боку вже стоїть Польща, наготовивши легіони. Прийшов дужчий (Німеччина. — І.С.), вигнав Москву, одпихнув поляків і сам ухопив за горло й видушує все, що може. Збоку присмокталась і четверта — Австрія».

Абсолютно актуальные слова! Дело только в том, что короткое время, на протяжении которого Владимир Винниченко возглавлял Директорию УНР, вписало в украинскую историю, несомненно, героические, но отнюдь не победные страницы.

Станислав Владиславович Кульчицкий так определил свою творческую задачу, работая над книгой: «Дать портрет Винниченко в анфас и в профиль». Это, бесспорно, удалось. Поэтому книгу, без сомнения, можно рекомендовать украинскому читателю.