Выстрелы из «ниоткуда»

На первый взгляд, ответ на этот вопрос очевиден. В Энциклопедии истории Украины читаем: «29 февраля 1944 г. во время объезда войск [Ватутин] попал в засаду УПА в районе с. Милятин (ныне село Острожского р-на Ровенской обл.), в перестрелке он был ранен. Полтора месяца находился в госпитале в Киеве, где и умер». Впрочем, присмотримся к другим версиям ранения выдающегося советского полководца. Обстоятельства ранения генерала описывались по-разному, иногда достаточно противоречиво. В частности, в разных изданиях воспоминаний маршала Жукова «Воспоминания и размышления» есть несколько существенных разночтений. Обратим внимание на фрагмент из первого издания мемуаров. Жуков вспоминал, что он советовал Ватутину не ехать самому на совещание, а послать кого-то из своих заместителей. Однако один из членов Военного совета фронта настойчиво поддержал Ватутина в необходимости поездки. В последующих изданиях мемуаров Жукова эта фраза была изъята. Почему?

В своем исследовании, опубликованном в «Украинской правде» 5 мая 2010 года, Александр Ткачук предполагает, что тем тайным советником вероятнее всего был Никита Хрущев. Автор, делая подходящее замечание, что Хрущев часто выполнял особо деликатные задания Сталина, пишет: «Складывается мысль, что кто-то сознательно подталкивал генерала в опасную зону». Похоже, что так оно и было.

Недавно автору этой статьи посчастливилось услышать чрезвычайно интересную версию о последнем бое генерала Ватутина. Прежде чем изложить ее, несколько слов о рассказчике. Василий Степанович Капитула родился в 1931 году в селе Ступно на Ровенщине. Несмотря на свой преклонный возраст, дед Василий имеет отличную память, логическое мышление, на удивление здравый разум. Коренной житель тех краев, искренний симпатик УПА («То наша армия. Все наши сыновья и братья, все наши»), Василий Степанович вовсе не похож на «украинского буржуазного националиста», которого изображала советская пропаганда и который до умопомрачения ненавидит москалей. Напротив, влюбленный в природу дед как-то больше часа читал мне стихотворения русского поэта Некрасова.

Необходимо отметить еще и следующее: Василий Капитула мог представить себя очевидцем и вспомнить «множество ошеломляющих подробностей», но делать этого он не стал. В его рассказе объединены свидетельства двух участников тех событий.

Первым свидетелем был боец диверсионно-разведывательной группы. «Тогда, в 1954 году, я служил в Советской армии. Было воскресенье, мы собрались на стадионе. Приходит к нам старшина, у него мундир весь в орденах, до пола ордена висят. «Я, — говорил старшина, — прослужил всю войну в тылу врага. — Около Ровно Ватутина ранили», — начал свой рассказ дед Василий. По словам разведчика, после совещания трех фронтов, когда все начали разъезжаться, Ватутину сделали замечание: «Берешь с собой пару человек всего, возьми хотя бы взвод», а он ответил: «А для чего? Я их не боюсь». Дальше Василий Степанович пересказал подробности рассказа старшины о ранении генерала, свидетелем которого диверсант-разведчик быть не мог. Но он достаточно четко воспроизвел ход событий, о котором услышал из первоисточников. Нас же больше прочего интересует одна чрезвычайно важная деталь, которую старшина видел собственными глазами. На следующий день его группа обследовала место последнего боя Ватутина... «На другой день, мы пошли туда искать, что случилось, кто ранил Ватутина. Смотрим, там такие были кустики... Говорит, березка такая, перекинутая, на корнях стоит пулемет, и, говорит, там яма и гильзы отстрелянные. Значит, из того пулемета, видно, убили Ватутина. Вот так рассказывал старшина тот», — пересказывает Василий Степанович.

Через много лет Василий Капитула работал на строительстве Дубенского сахарного завода. Как-то строители обсуждали статью о Ватутине в газете «Червоний прапор» (с 1991 года — «Вільне слово»).

Когда Василий Капитула начал рассказывать услышанное от старшины, один парень вдруг воскликнул: «Василий, не свисти. Не так было. Я его проклял, того Ватутина. Наша сотня сутки лежала, ждала Ватутина, мы получили приказ забрать у него документы. Смотрим, едет машина. Тут команда «огонь!». Дали залп по машине. И она остановилась. Ребята, которые были спереди, поднялись и туда за документами. И вдруг сзади по ним давай стрелять. Раздалась команда отступать. Я сразу понял, что это измена. Я лежу, а сзади по мне стреляют. Я едва в землю не влез. И мы разбежались кто куда». По словам парня, в его сотне не было никакого пулемета. Но кто-то же стрелял в Ватутина, а затем и в повстанцев сзади из пулемета. Наверное, того самого, который видел старшина.

Вот как пересказывал дед Василий свидетельства бывшего бойца УПА:

«...Говорит, пулемета там никакого не было. Значит, я понял, что повстанцы о том пулемете не знали ничего. Там уже был энкаведист. Это он стрелял, видно, и по повстанцам. А может, и в Ватутина. Выходит, был приказ, чтобы срочно Ватутина убрать, любым способом.

— Кто же тот пулеметчик был? Повстанец, или...

— Та где, если бы повстанец, то тот парень знал бы. Поэтому пулемет был энкаведистов.

— Может, он и стрелял по повстанцам, а зацепил Ватутина?

— Нет, там именно надо было убрать Ватутина. Если бы...

— Энкаведист такое задание имел?

— Да».

Следовательно, с точки зрения Василия Степановича, по Ватутину вел огонь «энкаведист» с целью убить генерала.

— А зачем надо было «энкаведисту» убивать одного из лучших советских полководцев? — спросил я.

— Давайте рассудим. Кому нужны были те документы? Ведь если бы они попали к врагу, план операции нужно было бы менять. То бы макулатура была. Следовательно, приказ сотенного УПА получить документы изначально был бессмысленным. Да и сам тот куда-то исчез. Не он ли стрелял из того самого пулемета? — еще раз удивил своей «железной» логикой дед Василий.

Но ведь действительно, теперь документально подтверждено, что немало «энкаведистов», переодевшись, проникали в ряды повстанцев. «Только в Виннице большевики подготовили 400 человек для проникновения в УПА. Изучали говор, акценты, привычки и поведение членов УПА. И забрасывали их в ряды повстанцев в качестве провокаторов», — говорит Василий Степанович.

Дальше Василий Капитула перешел к собственным воспоминаниям, которые во многом подтверждают его версию о следе НКВД в деле Ватутина. И касаются эти воспоминания общего настроя жителей Волыни, бойцов Красной армии и воинов УПА.

«Когда пришли фронтовики (бойцы Красной армии. — А.Д.), то повстанцы очень такие возбужденные стали, такие довольные. А мы их спрашиваем, что же такие вы довольные, настроение возвышенное? Говорят, сейчас идут переговоры с фронтовыми руководителями, что мы пойдем вместе с Красной армией фронтом на немца. Условия у них были такие: вы даете нам отрезок фронта, а затем мы с оружием на нем будем воевать. Фронтовики очень довольны были, потому что повстанцы умели вести борьбу в тылу врага. Это им очень важно было. Тогда стали ждать мнения Сталина. Тот якобы согласился», — говорит Василий Степанович.

— А откуда стала известна позиция Сталина? — засомневался я.

— Разговоры такие шли, слухи распространялись, причем достаточно упрямые. Об этом говорили все. Повстанцы вроде бы выразили готовность воевать против немцев единым фронтом, а Сталин соглашался на независимую Украину. Но в его предложениях была весьма существенная деталь. Он предлагал рассеять украинскую армию по всему фронту, разбросать ее по отдельным частям. И повстанцы на это не пошли, потому что понимали, что их перестреляли бы по частям и уничтожили, — утверждает дед Василий.

По его мнению, Ватутина решили убить за то, что именно он вел переговоры с руководством УПА и был сторонником объединения усилий двух военных потуг. «Почему он поехал и никого не взял, сказал, что не боится их? Получается, он с ними в дружбе жил», — делает вывод Василий Капитула.

Каким бы невероятным не казался этот вывод на первый взгляд, но он нашел подтверждение. Так в газете «Персонал Плюс» (№ 8 (148) 28 февраля — 5 марта 2008 г.) были опубликованы свидетельства офицера по особым поручениям Юрия Коваленко. В частности, он рассказал, что осенью 1943 г. Ватутин признался ему, что «он никакой не россиянин Ватутин, а украинец Ватутя с Курщины, что его отца раскулачили». Впоследствии, посещая Коваленко в госпитале, Ватутин рассказал ему о «важном секретном задании». Вот фрагмент того разговора в изложении офицера:

— Говорит Ватутин: Надо перейти линию фронта на Житомирщине и на Ровенщине, попасть в штаб Шухевича... Шухевич — военный генерал уровня Манштейна. У него не сброд бандитов, как нам говорят, а высокоорганизованная дисциплинированная армия. Если доныне я играл партию с Манштейном, то теперь придется играть еще и вторую партию с Шухевичем. Я как украинец с украинцем, как генерал с генералом хочу с ним встретиться и поговорить.

— Николай Федорович, а о чем вы будете с ним разговаривать, — переспрашиваю я.

— Зачем нам воевать друг против друга, проливать кровь. У меня три миллиона солдат и офицеров, у него в десять раз меньше, наверное, столько, сколько мы в Днепре потопили. Но из трех миллионов у меня половина украинцев. Пусть он мои войска пропустит в Польшу. Тогда начнется новая страница украинской военной истории.

Как видим, версии Коваленко и Капитулы дополняют друг друга. Более того, они обе базируются на реальных фактах. Говоря, что у него половина бойцов украинцы, Николай Федорович никоим образом не преувеличивал. Дело в том, что во 2-й половине 1943 — начале 1944 гг., в результате мобилизационных мероприятий на освобожденных украинских территориях, в Красную армию влилось много этнических украинцев.

Так в 350-й стрелковой дивизии 1-го Украинского фронта (на 1944 г.) служило 2 850 украинцев из 6 247 бойцов; в 71-й гвардейской (на 1944 г.) — 2 285 из 5 290; в 112-й стрелковой (на 27 апреля 1944 г.) — 3 441 из 5 959. В 4-й гвардейской армии 2-го Украинского фронта весной 1944 г. насчитывалось 57% украинцев, 35% россиян, 0,8% белорусов и т. п.

Мобилизация украинцев в Красную армию продолжалась и после смерти Ватутина, в том числе и на западноукраинских землях. Согласно справке наркома УССР генерал-лейтенанта Герасименко «О результатах призыва военнообязанных запаса по областям Львовского военного округа», на 23 сентября 1944 г. из Львовской области было мобилизовано 33 745 украинцев и 13 701 поляк; из Тернопольской — 15 761 и 30 072; Дрогобычской — 25 004 и 9 197; Станиславской — 50 784 и 8 434; Волынской — 79 472 и 3 067; Ровенской — 98 693 и 5 262; Черновицкой — 59 561 и 2 145. Всего — 524 898 человек, в т.ч. 453 020 украинцев (См.: «Безсмертя», К., Книга Пам’яті України, С.345, 344).

Был Ватутин украинцем или нет — вопрос спорный. Но он был выдающимся военным стратегом, настоящим «гроссмейстером», как называли его противники. В отличие от многих других советских военачальников во главе с тем же Жуковым, он берег своих бойцов. И, разыгрывая свою украинскую партию, не мог не предвидеть, что на определенном этапе и при определенных обстоятельствах мобилизованные в Красную армию украинцы не захотят воевать против своих кровных братьев из УПА. Рассказ Василия Капитулы о настроениях на Волыни в конце 1943 г. подтверждает это предположение.

К версии о причастности НКВД к ранению Ватутина склоняется и Александр Ткачук в упомянутой выше статье. Но причины, которые побудили Сталина отдать приказ об уничтожении Ватутина, мне кажутся несколько иные, чем исследователю. «Мотива ликвидации Ватутина мы точно не знаем», — пишет Александр Ткачук. И дальше: «Но можно предположить, что Сталина пугал новый боевой командный состав Красной армии. Армии, которая прошла испытание самыми жестокими годами войны и превратилась в настоящую силу. И которую нужно было держать под жестким контролем».

С моей точки зрения, Сталина в этом случае пугал не столько авторитет его полководцев, сколько перспектива объединения украинцев в борьбе за освобождение своей Родины. Дальновидный кремлевский вождь хорошо осознавал вероятность перерастания этой борьбы в общенародную под лозунгами независимости Украины.

Опосредствованным подтверждением этой версии является загадочная гибель комиссара партизанского соединения Ковпака Семена Руднева. Так в 1990 г. один из командиров-ковпаковцев, Герой Советского Союза Петр Брайко четко указал на то, что комиссара застрелила по приказу НКВД радистка Анна Туркина. Главная причина убийства заключалась в том, что Семен Васильевич наладил контакты с УПА, даже отпустил несколько десятков повстанцев, которых Ковпак хотел расстрелять.

Опровергая утверждения П. Брайко, доктор исторических наук Дмитрий Веденеев вынужден, однако, признать: «Зафиксировано немало случаев переговоров партизан с украинскими повстанцами, что признается даже советской историографией. Известны переговоры 1943 года о совместных действиях против нацистов между украинскими повстанцами и партизанским военачальником А. Сабуровым (до войны — кадровым офицером НКВД), командиром партизанской бригады Бринским».

Каким бы ни парадоксальным это казалось кому-то сегодня, но партизанские командиры, вступая в контакты с руководством УПА, выполняли директиву... Политбюро ЦК КП(б)У. Именно так. Несколько лет назад историк Владимир Лозицкий в своей монографии «Политбюро ЦК Компартии Украины: история, личности, отношения (1918— 991)» указал на тот факт, что в марте 1943 года в Директиве Политбюро руководителям партизанских объединений рекомендовалось «не выступать вооруженно против отрядов» националистов. Более того, проект этой Директивы содержал тезис о необходимости координации боевых действий партизан с воинами УПА. Но в последний момент тот тезис вычеркнули. В перспективе такая координация могла привести к совместным действиям против врага, объединению усилий «красной партизанки» и повстанцев.

В свою очередь УПА стремилась приобщить к своей борьбе бойцов Красной армии — украинцев. Одним из убедительных свидетельств этого является, например, листовка «Братья красноармейцы — украинцы!», выпущенная повстанцами и опубликованная, в частности, 14 октября 2012 года интернет-изданием «Историческая правда». И эта пропаганда имела результаты. «По данным учетных карточек военной округи «Богун», 16% воинов перед вступлением в ряды УПА уже имели военный опыт в Красной армии», — утверждает «Историческая правда».

А теперь представим, что могло бы случиться, если бы достигли взаимопонимания украинцы Красной армии, УПА, еще и советских партизанских соединений? Образовался бы даже не «коктейль Молотова», а такой украинский национальный коктейль, который бы и сам «вождь народов» не смог бы проглотить! Это — не легенькие «Цинандали» или «Хванчкара», которые любил Сталин, а около двух миллионов хорошо вооруженных и организованных бойцов. Бойцов, которые воевали бы на своей земле, имели бы безоговорочную и всестороннюю поддержку населения.

Советский император был кем угодно, только не дураком. Поэтому и приложил все усилия для того, чтобы предотвратить такое развитие событий и, по своей привычке, спрятать концы в воду.

Что бы там ни говорили, но до сих пор никто не может объяснить ряд загадочных смертей после гибели легендарного партизанского комиссара. В мае 2010 г. сумской еженедельник «Панорама» обращал внимание на то, что исчезла вся семья Кифяков, которая выхаживали раненого в бою вместе с отцом старшего сына Руднева — Радика. Командир разведгруппы Петр Вершигора был найден повешенным у себя в доме после визита «партизан». Писателя Станислава Тельнюка, который собирался издать сенсационную «Неоконченную поэму о комиссаре Рудневе», нашли мертвым на берегу реки. Того же Петра Брайко отправили в лагеря на 10 лет.

Что же касается Николая Федоровича Ватутина, то свидетельства его дочери, опубликованные газетой «Столичные новости» в 2000 году, хотя и опосредованно, но достаточно убедительно подтверждают версию об убийстве генерала по приказу Сталина. Высококвалифицированные врачи не сделали ничего для спасения Ватутина, более того, практически подтолкнули его к смерти.

На вопрос корреспондента газеты: «А вы уверены, что Николая Ватутина просто «убрали?» — Елена Ватутина дала однозначный ответ: «Это был приказ Сталина».

И Сталин, который впоследствии инициировал известное «дело врачей-вредителей», не наказал виновников гибели одного из лучших полководцев Второй мировой войны. Это является еще одним доказательством того, что засада, из которой ранили генерала, была с двойным дном и воины УПА были умело использованы сталинскими чекистами в качестве ширмы для прикрытия своего преступления.

...Стоит в Киеве памятник с надписью: «Генералу Ватутину от украинского народа». Кое-кто оспаривает эту надпись. Пишут некоторые авторы, что на этом месте в Мариинском парке должен был бы стоять монумент другим полководцам. Но факт остается фактом: столицу Украины освободили от гитлеровцев войска под командованием Николая Федоровича Ватутина. И версия, изложенная в этой статье, является еще одним аргументом в интересах корректности такой надписи на памятнике выдающемуся полководцу.