Человечность

Об Аки Каурисмяки, которому в этом году исполнилось 60 лет, можно сказать много добрых слов, и все равно будет недостаточно... Если коротко — уникальность таланта Каурисмяки в том, что его фильмы являются социальными по содержанию, совершенными по форме, смешными и трогательными по эмоциональному наполнению, — сочетание, которого никому из ныне известных кинематографистов достичь не удалось. Он смотрит на реальность трезвым и в то же время сочувственным взглядом. Он ненавидит власть, полицию и беспринципных капиталистов. Его герои — пролетарии, крестьяне, мелкие предприниматели, маргиналы или бездомные, простой народ, маленькие (финские) люди — так или иначе сражаются за свою правду и часто побеждают. Его юмор настолько же сдержан, насколько и точен. Его актеры играют с максимальной экономией жестов и слов, а их персонажи скроены  безукоризненно.

Все это в полной мере касается новой работы Каурисмяки «По ту сторону надежды» (Германия — Финляндия), награжденной на последнем Берлинском кинофестивале «Серебряным медведем» за режиссуру.

«По ту сторону надежды»  — это история сирийского беженца Халеда (Шерван Хаджи), который пытается получить убежище в Финляндии, а также ищет свою сестру. У Каурисмяки уже была тема нелегальных мигрантов в «Гавре» (2011), однако здесь она раскрыта более объемно, с активно действующими героями-иностранцами. Отчасти этот фильм похож на наиболее титулованную картину Каурисмяки «Человек без прошлого» (2002, Гран-при Каннского фестиваля) — здесь тоже есть злосчастный путник, на которого нападает уличная шпана (в «...Надежде» — скинхеды) и которому помогают рядовые горожане, есть даже собачонка, которая, как и в «Человеке...», сдруживается с протагонистом.

Параллельно с злоключениями Халеда разворачивается линия с попытками нескольких финнов построить успешный ресторанный бизнес. Автор не жалеет язвительности относительно соотечественников. Получается чрезвычайно остроумно; диалоги и смешные ситуации — при абсолютно невозмутимых лицах героев — всегда были сильной стороной Каурисмяки. Важно, что режиссеру удались образы мигрантов, что было, безусловно, вызовом, потому что в таких межкультурных историях всегда есть опасность в отношении достоверности сюжетов, связанных с неизвестной автору культурой. Однако и финны, и арабы у Каурисмяки одинаково убедительны. Что же касается аудиовизуальной материи фильма, то она — с глубокими, как в живописи, светотенями, завораживающей старомодностью пленочной съемки и блестящим саундтреком, насыщенным первоклассным блюзом и рок-н-роллом, — настоящее наслаждение среди выспренней скуки европейского арт-хауза.

В конечном итоге, «По ту сторону надежды» завершается хорошо; и это не стремление дописать хеппи-энд любой ценой, а сознательный жест мастера, который остро переживает несправедливость мира и одновременно верит в людей.

«Я ПРОСТО НЕ УМЕЮ ПИЛИТЬ ЛЕС»

— Это ваш второй фильм в запланированной трилогии о портовых городах после «Гавра». Какие у вас надежды относительно этого проекта?

АКИ КАУРИСМЯКИ / ФОТО РЕЙТЕР

— Поскольку, я вообще, абсолютно ленив, то должен снимать трилогии, чтобы что-то сделать. Я просто не умею пилить лес. И так внезапно произошло: от портовой трилогии я перешел к трилогии о беженцах. Теперь это больше не портовая трилогия, а трилогия о беженцах, и я надеюсь, что она станет счастливой комедией.

— Вы раньше говорили, что хотели изменить мнение аудитории о беженцах...

— Я начал очень скромно: сказал, что хочу изменить аудиторию.  На самом деле я хочу изменить мир. (Смех.) Но мои манипулятивные способности недостаточно хороши, поэтому, думаю, мне придется ограничиться тем, что я изменю Европу. Начнем с Европы, а дальше перейдем к Азии.

— Но действительно ли возможно изменить мнение финнов или, скажем, правых партий, которые в настоящий момент поднимаются в Европе? Сказать им, что это такие же люди, они хотят работать, хотят жить, и если мы дадим им этот шанс, то, возможно, они научат нас чему-то интересному — наподобие мультикультурного ресторана у вас в фильме?

— Да, конечно, каждый должен мечтать, и у меня тоже есть мечта. Сначала я хотел изменить мнение финнов, и, возможно, мне это удалось, а возможно — нет. Но когда в Финляндию, в целом моноэтническую страну, вдруг приехали 30 тысяч молодых иракцев, молодые финны (да и все финны) восприняли это как войну: «На нас напали, как Россия 70 лет тому назад». И отношение к беженцам было, на мой взгляд, недопустимое: вот они украдут мое новое авто, а если не мое авто, то щетку, которой я полирую это авто, ну, во всяком случае, они что-то да украдут. Конечно, мне неприятно было видеть такую позицию среди моих соотечественников.

Но вопрос о ресторане интересует меня больше. Жан Ренуар говорил, что своим фильмом «Великая иллюзия» он пытался остановить Вторую мировую войну. Впоследствии он признал: «Эта попытка была неудачной». Кино не имеет такого влияния. Но я честно пытаюсь заставить хотя бы трех людей, которые пойдут смотреть этот фильм, понять, что мы все одинаковые, мы все — люди, и завтра беженцем можете стать уже вы.

— Что вы думаете об исламизации Европы?

— Прошу прощения, повторите последнее предложение.

— Исламизация Европы.

— Исламизация?

— Да, исламизация. То есть...

— То, что Исландия как-то раз круто выступила в футболе, не означает, что должна наступить «исландизация Европы». Не знаю, кто это написал, после Второй мировой: когда забрали моего соседа, я не сказал ничего; когда забрали моего брата — я не сказал ничего; когда забрали мою мать — я не сказал ничего; а когда пришли за мной, некому было что-то говорить, потому что я остался один. Возможно, это Стефан Цвейг.

Так вот, я не вижу никакой исламизации Европы. Это обычные культурные изменения, которые нам нужны, чтобы влить немного свежей крови. Вспомним Севилью 1492 года. Абсолютно все религии жили мирно. Торговля у всех шла прекрасно, но вдруг Изабелла І и Фердинанд ІІ решили, что «их» нужно выгнать (речь идет об изгнании евреев из Испании, Сардинии и Сицилии специальным королевским указом в 1492 г. — Д.Д.). И всех выгнали. Мы можем создавать законы, чтобы скрыть преступления, совершенные втайне от данных законов.

— В этом контексте — почему вы выбрали такое название? Что хотели им сказать?

— Я никогда в жизни ничего не хотел сказать. Было рабочее название «Беженец», очень прозрачное, но не очень поэтическое. Муж моей ассистентки где-то натолкнулся на древнегреческое стихотворение, которому две тысячи лет, под названием «По ту сторону надежды». Значение несколько меняется при переводе с финнского на немецкий и на английский. Три значения, поэтому я подумал — а почему бы и нет, нужно попробовать. А потом мне уже было лень менять название на что-то в стиле Хичкока.

«АКТЕРЫ ДОЛЖНЫ ИГРАТЬ, И КАМЕРА ДЛЯ НИХ — ЛИБО ВРАГ, ЛИБО ДРУГ»

— Каков ваш метод работы с актерами? Чего вы от них требуете?

— Чего я хочу от актеров? Чтобы они не суетились и не махали руками, как ветряные мельницы. И, конечно, я выбираю их за красивую внешность. Актеры должны играть, и камера для них — либо враг, либо друг. Если ты умеешь играть, она — друг, если не умеешь — враг.

— А как вы отбирали исполнителей именно для этого фильма?

— Мы с Саку (Сакари Куосманен, ведущий актер Каурисмяки последние 30 лет — Д.Д.) познакомились на борту теплохода. Там было 70 особ, но стояли только мы двое. Возможно, у нас и была бутылка, но это все слухи. И, как он сам утверждает, я сказал: «Поскольку ты так хорошо выдерживаешь спиртное, я должен написать тебе роль». Так я и сделал. Девять ролей. А с Шерваном и Саймоном (Саймон Аль-Базун, другой актер-араб в «По ту сторону надежды» — Д.Д.) мне просто повезло.

— В завершение: почему тема беженцев, мигрантов так важна лично для вас?

— Потому что отношение к ним — это преступление против Европы. Взгляните на последнее столетие: у нас нет никакой культуры человечности, все, что есть, — это определенная демократическая организация, а теперь она разваливается через десяток лет, потому что мы беспомощны, потому что наша культура — это всего лишь тонкий, миллиметровый налет, понимаете? Я показал нас... В этом смысле я уважаю госпожу Меркель за то, что она — единственный политик, который хоть немного, похоже, интересуется этой проблемой. Все остальные играют в собственные игры. Это — не политическое заявление.

60 лет назад у нас было 60 миллионов беженцев, и они есть сегодня. Только тогда мы им помогали, а теперь они — враги. Так где же наша человечность? Ведь если у вас нет человечности, то и вы сами не можете существовать. Если мы — не люди, тогда кто мы такие?

СПРАВКА «Дня»

Аки Каурисмяки (фин. Aki Kaurismäki; род. 4 апреля 1957 года, Ориматтила) — финский кинорежиссер, сценарист, продюсер. Младший брат режиссера Мики Каурисмяки. Аки был третьим ребенком в семье. До того, как стать режиссером,  работал посудомойщиком и почтальоном. Начал кинематографическую карьеру как ассистент Мики. На режиссерский стиль повлияли такие режиссеры, как Жан-Пьер Мельвиль, Райнер Вернер Фасбиндер и Робер Брессон. Действие большинства фильмов Каурисмяки происходит в Хельсинки — родном городе режиссера. Всемирная известность пришла к нему после фильма «Ленинградские ковбои едут в Америку» (1989). Черная комедия «Человек без прошлого» получила Гран-при Каннского кинофестиваля в 2002-м и была номинирована на «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке в 2003 году. В феврале 2017-го на 67-м Берлинском кинофестивале драма Каурисмяки «По ту сторону надежды» получила «Серебряного медведя» за лучшую режиссуру. По окончании Берлинале Каурисмяки заявил, что он планирует завершить свою карьеру в кино и что это был его последний фильм.

С 1981 г. женат на художнице Пауле Ойнонен. Детей нет. Вместе с братом Микой является совладельцем бара «Корона» в Хельсинки. Почти во всех фильмах режиссера главную женскую роль исполняет Кати Оутинен.