Дом умения

В славянских языках часто встречаются словосочетания, которые вызывают теплую улыбку необычностью конструкции, особенностью формулировки, фиксацией древних смыслов.

Яичница глазунья на болгарском — «яйка на глаз». Газированная вода на словацком — «вода перлива». «Дом умения» вместо «Дома мастеров народного искусства» — меня особенно потешил. Именно таким домом показалась вся современная Братислава. Стильные новостройки, не просто отреставрированы, а в действительности вылизан старый город, атмосфера уверенной столичности с многовековой историей — престольным городом Австро-Венгерской империи в 1541—1848 годах, столица Словакии с начала ХХ века настраивает на вневременность самовосприятие.

Феномен ирреального существования выхватывает со времени и пространства так часто, что начинаешь себя чувствовать пришельцем то ли в древность, то ли из нее. Потому что в какой-то момент выструнчиваешься, вдруг слышишь музыку шумов далекой жизни, глаз без команды и разрешения проникает сквозь стены каменных домов — кажется бесспорной вечность человеческого существования и нетленность приобретенных опытом прошлых земных воплощений.

Братислава — однозначно  драгоценная туристическая жемчужина. Но сознательно не стремится тупо масштабировать этот бизнес. Акцент делается на формировании незабываемости пребывания в городе. Огромное количество скульптур не только приглашает, притягивает сфотографироваться с ними.

Сказочник приглашает стать под его волшебной шляпой, за скамьей притаился, будто подслушивая разговор отдыхающих на ней, какой-то средневековый курьер, посреди улицы из-под земли мужская голова выражает удивление наземному существованию.

Коллекция фотографий сделанных в Братиславе, проверено, — наилучший туристический стимул для друзей. Но для меня особенной радостью стала Братислава театральная.

Почетные звания наподобие заслуженного артиста республики здесь отменили. Но установили медаль Министра культуры и орден Президента «За заслуги в отрасли театрального искусства». В отличие от их прежних и наших современных почетных званий, эти награды на зарплату не влияют.

Она зависит от значимости роли, которую определяют руководитель театра и постановщик спектакля. А вот базовая ставка для всех одинакова. Поэтому кто-то остается на иждивении в 500 евро, а у кого-то заработок достигает 1500 евро.

Контрактная система, такая непродуманная у нас, в Словакии акцентировано-уважительная к артистам. Скажем, главный режиссер, который отработал весь срок контракта и не продолжает его по любой причине, включая поражение в конкурсе на эту должность, может оставаться режиссером с сохранением предыдущего оклада.

Прекрасно зарекомендовав себя в качестве директора Национального Драматического театра, Роман Полак по завершению контракта хочет быть просто режиссером. Экономически организационные проблемы пока еще забирают много времени и здоровья.

В «Дне» от 11 апреля 2017 года в статье «Застрелиться не хватает времени» я писал об абсолютно другой ситуации для руководителя театра в Германии на примере Ганноверского городского театра. Там артист свободен от приземленного, чтобы быть сконцентрированным на творчестве.

Национальный словацкий театр имеет старинное помещение, где работают оперная и балетная труппы, а в современном архитектурно и технически модерновом помещении — три сцены и, кроме драматических, также есть музыкальные спектакли.

Последним пятым сезоном каденции Р. Полак завершает свою программу познания современного мира через искусство предыдущих театральных генераций. Шекспировская комедия «Укрощение строптивой» остроумно поставлена режиссером Питером Микуликом в жанре комедии дель-арте очень серьезно говорит о подлинности.

Подлинность чувств, настоящую цельность личности, подлинность лозунгов и действий. Поэтому переодевание принца Петручче в нищего в день венчания с Катариной как испытание на подлинность становится центральным эпизодом, который готовится предыдущим ходом событий и осмысливается последующим вплоть до настоящего хеппи-энда. В следующий вечер в главной роли в спектакле «Бачова жона» по словацкому классику И. Стодоле, Диана Морова играет без наименьших признаков демонстративного темперамента, который делал ее шекспировскую Катарину ярко привлекательной, по-девичьи максималистской. В роли женщины, в которую влюблены двое мужчин: муж, с которым она воспитывает двух детишек и бывший муж, который возвращается из зарубежного небытия, зарабатывая деньги, — актриса внешне холодная, магнетизирует взрывной энергией внутренних переживаний. Когда мужчины начинают смертельную драку за нее, она взвешенно, до боли сознательно, укорачивает себе жизнь. Проблема душевной травмы вследствие «заробитчанства» своей актуальностью выходит на первый план.

В действительности ее не осознанные последствия — безотцовщина, крах семьи, коррозия души — поддают сомнению, если не осуждению, наивное желание деньгами обрести счастье.

Режиссер Р. Полак старинную историю разыгрывает в символическом стиле.

Древнейшую твердыню будто пробивают штыри современных испытаний. По им как, по лестнице, героиня поднимается к экрану, на котором время от времени как бы через камеру наблюдения демонстрируют эпизоды забав детей, по ним же в финале она взбирается на бескид, с которого ныряет в бездну небытия.

Сценографы «Укрощения строптивой» —  П. Микулик и «Бачовой жоны» — П. Борак центральным элементом декораций делают крутой пандус, который читается и дорогой на Голгофу и Сизифовой горой, какой-то высотой, на которую выкарабкаться непросто, а скатиться слишком легко.

Опера Ф. Галеви «Жидовка» тоже о выборе женщины. Страстная любовь иудейки с высокородным христианином заканчивается казнью ее и отца-еврея по приказу кардинала. Пренебрегая предложениями отказаться от вероисповедания, Рахиль погружается в котел с кипящей водой. Отец Элеазар сознается, что в действительности он когда-то спас эту девушку, воспитал как свою дочь и не рассказал кардиналу, что Рахиль в действительности его дочь — так ее гибелью по приказу кровного отца отомстил за религиозную нетерпимость.

Постановщик П. Конвичный легко преодолевает все оперные стереотипы. Хор, солисты выходят в зал, непосредственно общаются пением со зрителями. Догму о приоритете удобства над выразительностью мизансцены почти удается опровергнуть увлеченными поисками новых форм актерами. Руки христиан — в желтых перчатках, иудеев — в синих. Финальное декларирование приоритета божественного дара жизни над любыми идеологемами достигает выразительности сбрасыванием перчаток и пластикой, жестами освобожденных рук. Порой символы кажутся простоватыми, однако уверенное оперирование ими рождает убедительную простоту.

В театре ASTORKA Korzo ‘90, который работает в подвале помещения Министерства культуры, с восторженным аншлагом воспринимается спектакль «Яма дырява» (режиссер — М. Вайдичка).

Это сатирическое исследование статистического отчета о современной жизни Словакии.

Мужчина в день зарплаты приходит домой с тортом. Вместе с беременной женой они садятся пить чай. Он разрезает торт, подает кусочек любимой. Вдруг появляется «актриса — налог на бездетность», выхватывает его и счастливая исчезает. Так разные налоги отбирают свое и съедают все лакомство. Семье остается только чай, да и тот с помощью двух соломинок отпивает «красавица — налог на рекламу».

Получилось веселое ревю с печальными выводами.

Мне посчастливилось общаться из Вацлавом Гавелом не только как с автором пьесы «Аудиенция», которую я поставил, но и как с Президентом Чехословакии, а затем Президентом Чехии. Он очень болезненно переживал разъединение чехов и словаков на два отдельных дома. И все же автономии демонстрируют самодостаточную реальность, осознание гражданином целостного восприятия самого себя как личности, вырабатывают умение преодолевать один из опаснейших кризисов современности — кризис идентификации в борьбе национальных и универсальных идеологем, в совмещении несовместимых ценностных шкал. В этом смысле сегодняшняя Словакия уверенно демонстрирует исключительное умение, и что самое важное — делами убеждает в крепком желании совершенствовать его.