Кременчугский подарок Вавелю

Об украинском художнике, который был воспитанником прославленных польских художников-педагогов Краковской академии искусств, принимал участие в восстановлении одного из главных государственных символов Польши — Вавеля, а погиб от рук польских боевых отрядов, имея при себе лишь художественные принадлежности.

Эта история — наука некоторым самодовольным и недальновидным современным польским политикам, которые своим «законотворчеством» грубо вмешиваются в культурную память украинского и польского народов.

В ранней биографии Александра Харкива не было ни малейшего намека на возможный художественный вектор профессионального развития. Родился 1 марта 1897 года в г. Кременчуг, что на Полтавщине. По окончании местной Реальной школы родители направили его на учебу в Электротехнический институт в Петрограде — на то время одно из престижных образовательных заведений Российской империи. В начале Первой мировой войны он был мобилизован в царскую армию, а после 1918 года перешел в части Армии Украинской Народной Республики, где дослужился до чина поручителя. В 1920 году О. Харкив открывает новую страницу своей биографии, радикально меняя род профессиональных интересов.

Из контекста событий этого переломного периода, когда десяткам тысяч украинцев нужно было смириться с потерей надежд на быстрое возвращение домой, прочитываются определенные творческие наклонности Александра Харкива, которые, как можно судить, проявлялись еще во фронтовых условиях. На это указывает и то обстоятельство, что в первые месяцы в статусе заключенного, в лагере для интернированных воинов Армии УНР в польском городке Ланцут, уроженец полтавской земли проявляет активность при выполнении работ на увековечение памяти погибших участников украинской национально-освободительных борьбы. Первой такой фиксацией его имени стала информация о создании проектов памятника борцам за свободу Украины (февраль 1921 г.). Как подтверждает хроникер, «два проекта памятника предложили начальник Станции и начальник ее хозяйственной части. Их замысел доработал и воплотил декоратор Станции хор. А[рмии] УНР Олекса Харкив».

Лагерь в Ланцуте относился к наиболее развитым по культурно-просветительской инфраструктуре. В нем функционировал народный университет, многочисленные союзы и институты, в том числе — творческие. Еще в 1920 г. здесь была заложена «художественная студия с отделом лепки», в которую зачащали Александр Харкив и уже знакомый ему Александр Стовбуненко — начинающий скульптор, уроженец Белой Церкви. Вел студию Василий Крыжановский, воспитанник Киевской рисовальной школы, одаренный живописец и график, со временем — близкий друг О. Харкива. В июле — августе 1921 г. лагерь со всеми его структурами был перенесен в г. Стрелков, а некоторые студийцы совместно с руководителем выехали в Краков с целью поступить на учебу в Академию искусств. По результатам конкурсного экзамена Василий Крыжановский вместе со своим учеником Александром Харкивым поступают на первый год учебы в академический класс профессора живописи Станислава Дембицкого. «1921—1922-й учебный год для нас был очень тяжелым, потому что нам многого не хватало, — писал коллега О. Харкива по учебе Василий Перебыйнис. — Мы были одеты все еще в военную форму, некоторые из нас не знали язык и внесли оплату только за первый семестр, а дальше не было чем платить».

ОЛЕКСА (В ЦЕНТРЕ) С КОЛЛЕГАМИ НА ФОНЕ ИКОНЫ ДЛЯ ЦЕРКВИ В С. КЛИМКОВКА

Первый академический наставник О. Харкива Станислав Дембицкий —  именитый и опытный живописец-портретист и декоратор, иллюстратор и график-станковист, в прошлом — член Венской сецессии, в то время уже завершал свою творческую карьеру. После смерти С. Дембицкого (1924) О. Харкив проучился по семестру у знаменитого Юзефа Мегоффера, а затем — Фелициана Коварского, класс которого специализировался на декорационной живописи, и Яна Войнарского, признанного специалиста в области графики. Прекрасные концепции искусства, которые исповедовали эти художники, так или иначе наложили отпечаток на индивидуальную манеру письма молодого украинского художника.

Став студентом Академии, Александр, которого в то время уже начали называть Олексой, проявляет большую активность и во внеакадемической жизни. Документальные источники фиксируют его как члена известного литературно-художественного общества «Веселка», которое было заложено в Калишском лагере по инициативе Е. Маланюка, И. Зубенко, Ф. Крушинского и других главных представителей интеллектуальных кругов молодой украинской эмиграции. Осенью 1922 г. в лагере состоялась большая художественная выставка членов «Веселки», которая 28 ноября была перенесена в город Калиш. В рецензии на выставку Е. Маланюк обратил внимание, что «акварели п. Харкива — суть студии, имеют какое-то значение лишь для автора их», что было справедливо с учетом первых творческих шагов молодого художника. В том же году он принимает участие в первой выставке организованного во Львове Кружка деятелей украинского искусства (КДУИ), а также жертвует «на лотерею в пользу инвалидов Армии УНР, находящихся в лагерях», одну из своих акварелей. Кроме того, уже в 1922—1923 гг. вместе с академическими товарищами Леонидом Перфецким и Александром Карпенко он принимает участие в исполнении полихромных работ в церкви с. Зубец около Бучача. В то же время наполняется богатой коллекцией папка его станковых работ. Никто из посторонних свидетелей творческого роста О. Харкива уже не сомневался: искусство — его истинное призвание.

«РIКА СТРИЙ БIЛЯ ДУЛIБIВ». 1937. МАСЛО

Художественный материал, которым Олекса Харкив манифестировал свои творческие амбиции — акварели, масляные этюды и картины, рисунки и офорты, — довольно неравнозначен по художественно-эстетическому и исполнительскому уровню. Доступные на сегодняшний день сведения не дают однозначного ответа относительно соотношения между разными художественными областями, в которых О. Харкив себя реализовал на протяжении 1921—1926 гг. Тем не менее, во фрагментарности первых шагов Олексы Харкива как художника была и определенная закономерность, которая со временем становилась все очевиднее: живопись становилось для него важной частью жизни, подтверждая верности избранного профессионального пути.

«Большая печаль у меня». Офорт 1925 года под таким названием, несомненно, является одним из поворотных в творческом развитии Олекси Харкива. Он является определенной квинтэссенцией смятения молодого украинца на житейском перепутье, скрытой рефлексией тоски по малой родине, покинутой в такие критические годы военного лихолетья. С другой стороны, это произведение стало синтезом его открытий художественных идей современности, так хорошо представленных в Кракове — выдающемся культурно-художественной центре Центрально Восточной Европы. Уже в следующем году он отправляет на выставку Кружка деятелей украинского искусства во Львове еще один офорт на философскую тему «Сцена из Апокалипсиса», что подтверждало его интенсивную умственную работу в годы учебы в Академии искусств. Тогда же О. Харкив практикуется в пейзажном жанре. Сохранившийся его вид Кракова (1927) позволяет положительно охарактеризовать профессионализм автора. Это произведение выполнено как бы на одном дыхании, в нем найден своеобразный поэтический образ города.

«ВЕЛИКИЙ ЖАЛЬ Я МАЮ». 1925. ОФОРТ

К сожалению, не сохранилось никакой другой картины или этюда краковского периода, чтобы можно было отследить закономерность, по которой продолжало раскрываться живописное мастерство автора. Возможно, для станковой живописи у Харкива было мало времени, поскольку тогдашнее руководство Краковской академии искусств (особенно во времена ректорства Альфреда Шишка-Богуша) для развития учебного заведения наибольшее значение предавало архитектуре, восстановлению, консервированию и реставрации выдающихся исторических памятников. Уже на старших курсах он был приобщен к выполнению реставрационных работ на Вавеле, что уже сам по себе было свидетельством доверия к украинскому студенту со стороны академической профессуры. Тогда молодым художником были выполнены в технике фрески группа медальонов с образами евангелистов, восстановление полихромии замковых комнат, а также реставрация фресок в Ягеллонской библиотеке. С этим опытом молодой украинец уже мог увереннее смотреть в будущее. Кроме того, по свидетельству В. Перебийноса, где-то в то время в том же Кракове он женится, что несколько облегчает его психологическое состояние.

«ЯВОРIВКА». 1933. МАСЛО

В 1926 году О. Харкив выполняет комплекс работ по декорированию украинской церкви Успения Пресвятой Богородицы в лемковском селе Климковка Горлицкого уезда. По этому поводу он так писал к одному другу: «Работая ровно год для чужих людей на Вавеле, захотелось и хочется работать для Своих, хоть тяжело делать с материальной стороны, но легко с духовой и слышишь то приятное ощущение за своих и для своих мучаешься».

Церковная сфера интенсифицировала творческую отдачу Олексы Харкива в целом. В 1928 году, переехав с женой в Яворов, он устраивается на должность учителя рисования семинарии сестер Василианок и Украинской гимназии им. О. Маковея. Шесть лет пребывания на Яворовщине были чрезвычайно плодотворными. За это время он создал целый ряд акварельных и масляных пейзажей, жанрово-бытовых композиций, зафиксировал некоторые чисто этнографические сцены. Из сохранившейся группы произведений большинство имеет этюдный характер, но выполнены они в живом художественном ключе.

Интересно, что учительская должность пробудила в О. Харкива интерес к окружающей среде не только как художника, но и как почитателя традиционной культуры. Он был причастен к организации историко-этнографического музея «Яворовщина». Центральным образом, созданным им в этот период в области станковой живописи, стала «Яворовка» (1933, масло) — поколенное изображение красивой молодой женщины в народной одежде. Это произведение получило общественный резонанс и даже экспонировалось в Украинском павильоне Всемирной выставки в Чикаго (1933—1934) .

Музейная работа увлекла О. Харкива. С тех пор его рабочий день делился на период преподавания рисунка в гимназии, общественную работу (в том числе музейную), а также профессиональную. Наибольшей по вкладу индивидуального времени и усилий была его практика художника-монументалиста и реставратора.

Завершающий период жизни и творчества О. Харкива был связан с городом Стрый, куда его пригласили на должность профессора в женской гимназии.

Конец 1930-х годов — вершина интеллектуального развития О. Харкива. Он вырос в масштабную общественно-культурную личность, уровень его творческих задач возрастал. Но все дальнейшие его творческие перспективы были разрушены особо жестоким образом. Об этой трагедии, которая произошла на окраине Стрыя (в парке Ольшинка) 14 сентября 1939 года, говорила вся Стрыйщина. Вспоминали о ней и знакомые художника, находившиеся в то время далеко от места события. В тот роковой день польская террористическая бригада (по отдельным показаниям, это был отдел «Корпуса Охраны Пограничья» — Korpus Ochrony Pogranicza, KOP — воинское формирование, выполнявшее функцию охраны восточных границ Речи Посполитой) цинично оборвало жизнь двум украинцам — 21-летнему студенту Краковской академии искусств Зенону Охримовичу и выпускнику этой же академии 1926 года Олексе Харкиву. Боевики мало интересовала профессия своих жертв, они руководствовались нечеловеческим инстинктом. По— садистски изувеченные тела должны были стать аргументами в запугивании шовинистическими радикалами Польши всего украинского населения исторической Галичины. Воспитанник выдающихся польских педагогов, соавтор реставрационных работ на Вавеле, гуманист и эстет, Олекса Харкив иронией судьбы был уничтожен руками военизированных органов той самой польской власти особо жестоким образом, без малейших на то правовых или морально-этических оснований.