«На войне времени и места для игры не остается»

За основу сценария новой картины украино-грузинского  режиссера Зазы БУАДЗЕ «Позывной Бандерас», написанного Сергеем Дзюбой и Артемием Кирсановым, взяты дневники нацгвардейца Сергея Башкова с позывным «Индианец» и воспоминания воинов АТО.

События происходят на окраине села Веселое в Донецкой области. Главный герой, уроженец Веселого — разведчик, капитан Антон Саенко (Олег Шульга), которого однополчане называют просто по позывному «Бандерас», — уже двадцать лет не был дома. Но началась война, которая заставила Антона вернуться на эту территорию. Между тем, возле села и в самом Веселом начинается ряд кровавых провокаций и диверсий, в которых погибают и мирные жители, и украинские солдаты. Что хуже всего, прямо в украинском подразделении, среди своих, действует опытный российский диверсант по кличке Ходок, способный натворить много беды. Бандерас должен разоблачить его любой ценой.

Роли в фильме исполнили также Юлия Чепурко, Антон Андрющенко, Олег Волощенко, Сергей Лефор, Николай Змиевский, Владимир Романко, Олег Онещак.

Заза Буадзе родился 4 августа 1962 г. в Кутаиси. Учился в Тбилиси и Берлине. Имеет грузинское гражданство, но с 2008 постоянно проживает и работает в Украине. Владеет грузинским, фарси, английским, украинским, русским языками. В его фильмографии есть ряд телесериалов, документальных и игровых картин. В Украине стал известным благодаря историческому боевику «Красный» (2017).

На вопросы «Дня» Заза ответил после премьеры «Бандераса».

— Чем заинтересовала вас эта история?

— О войне я давно хотел что-то сделать, потому что моя война началась 27 лет назад. Уже сама история того, как я оказался на войне, все эти годы жила со мной. Я не мог решить, стоит ли мне воплощать ее на экране.

— Вы принимали участие в военном конфликте?

— Дело в том, что когда началась война в Абхазии, моему сыну не было еще и года, а мой младший брат уже успел жениться. И он заявил, что кто-то из нашей семьи должен обязательно воевать. Тогда даже армии как таковой еще не было — только ополчение. Я решил идти как старший. Долго спорили. Наконец отец, который все это молча слушал, сказал: «Давайте сыграем в орлянку». Сыграли. Выпало брату. Тогда как раз был организован отряд особого назначения, где служил командиром мой товарищ. Я их познакомил, так брат и стал бойцом этого подразделения, поехал воевать. Спустя некоторое время мне позвонили, сказали, что группа разведчиков, в том числе и мой брат, бесследно исчезла в Восточной Абхазии, в горах. Об этом знали только я, моя жена и жена брата. Родителям я, естественно, ничего не мог сказать. Поехал туда его искать. Нашел, слава богу. С контузией, но живого. Так с ним там и оставался, пока не пал Сухуми. И вместе шли оттуда. Если вы помните это известное видео, как люди бросаются в море и вплавь пытаются бежать — с нами это тоже происходило.

Так что вот моя история, и с ней я жил. Не скажу, что хотел воплотить именно ее. Ведь замечательный фильм «Отец солдата» уже снят. Я даже подумывал сделать документальный фильм о Грузинском легионе. И вдруг поступило предложение о «Бандерасе». И как фаталист я решил, что мне нужно это сделать, попробовать, потому что если откажусь — буду жалеть. А еще я всегда пытаюсь найти в истории какую-то мифологему. Если она там есть, то становится фундаментом, на котором ты можешь выстроить нужную тебе конструкцию.

— И какие мифы задействованы в «Бандерасе»?

— Например, сюжет об Орфее, который спускается в Ад в поисках любимой. А для Бандераса в этом Аду еще и друг, и Родина. И себя он ищет в прошлом, потому что оставил там какие-то темы незакрытые. Потом — может и громко звучит — но для меня это еще и история Содома и Гоморры — если найдется хотя бы один праведник... Все эти аллюзии стали для меня дополнительным источником вдохновения. Конечно, я не должен это афишировать — это мой крючок, за который я держусь. Плюс — я себя считаю пересказчиком. Суть моей профессии в этом: я не фиксирую свое эго, а просто рассказываю истории. Поскольку прекрасно понимаю, что пока существует человечество, потребность в сказах будет всегда. Это нам надо. И еще как ремесленник я подумал, что это хорошая возможность поиграть с жанровым кино.

— По каким принципам вы подбирали актеров?

— Олега Шульгу я сразу увидел, как только прочитал еще первый вариант сценария. Надо сказать, что мы с продюсером Аллой Самойленко уже три фильма подряд проводим кастинги по всей Украине. В разных городах, в разных театрах.

— И какие результаты это дает?

— С одной стороны, в нашем кино пока нет звезд. С другой -лица новые, за ними нет шлейфа, зрителю легче воспринимать этих персонажей. Я бывал в разных театрах, и во Львове, и в Одессе, и в Ивано-Франковске видел потрясающих молодых актеров.

— А как вы познакомились с Шульгой? Он запомнился еще в «Красном».

— Для «Красного» у нас был большой кастинг в Днепре, три дня. Пришло очень много актеров. Шульга появился в первый день и не очень мне понравился, но что-то я в нем почувствовал. Попросили его, чтобы пришел еще раз. И в третий день он шел последним, и вот тогда... Не знаю, это наверное, интуиция. Ты видишь, чувствуешь — любит камера актера или нет. И вот человек, у которого нет опыта работы с камерой, — а я даже не знал тогда, что он воевал, — проявляет врожденную органику. Ее просто так не вырастишь, она или есть, или нет. Когда Олег оказывался в кадре, я просто был спокоен, мог работать на автопилоте, потому что он естественен, как кошка. Так же с другими актерами. Талант плюс врожденная киноорганика, которую можно увидеть в жесте, взгляде, движении. Причем они сами не подозревают об этом, потому что молодые, в кино нет опыта. Для «Бандераса» мы очень большой кастинг провели еще в Харькове. Алла мне много рассказывала, что Харьков — город больших театральных традиций. Мы прослушали около 200 актеров, и это действительно россыпь талантов. В результате у нас самая большая группа из Харькова — 11 актеров. Работать с ними — просто счастье.

— Но у счастья должен быть крепкий фундамент. Вы на площадке диктатор?

— Я не кричу, это для меня неприемлемо. Я люблю командную игру. Хочу, чтобы люди верили в то, во что я верю. Иначе ничего не выйдет. Я понимаю, что вы сейчас можете подумать, что я кокетничаю. Нет. Я не фиксирую свое ‘го. Мне уже 56 лет, и жизнь у меня была достаточно интересной, даже бурной. И мне всего хватает: и драм, и комедий. В кино хочу только одного: чтобы уровень постановки становился все выше и выше. Мой стандарт — это Дэвид Лин, это такие масштабные ленты, как «Лоуренс Аравийский» и «Мост через реку Квай». Может быть, у меня и будут когда-нибудь такие возможности. Но это — мое кино. В молодости нравилось другое. «Фанни и Александр» я до сих пор очень нежно люблю. Помню премьеру в Тбилиси, в Доме кино. Я был студентом 1-2 курса на востоковедении. Полный зал, мест нет. Я нашел место на лестнице, прислонившись к стене. И поймал себя на том, что хочу еще больше втиснуться в нее. У меня поднялась температура, я несколько дней пролежал. Но после этого приоритеты изменились. Хочу рассказывать большие истории. И, кстати, завидую своему сыну.

— Почему?

— Потому что он может найти драму в обычных историях, на первый взгляд мелких и будничных. Я на это не способен. Я понимаю, что это другое поколение, горжусь тем, что он нашел свой путь в режиссуре — кстати, он выбрал сам, я в этом не участвовал. С другой стороны, оказалось, что ему открываются двери, закрытые для меня. В обычной ситуации он может увидеть драму, ее развитие. А мне нужны большие полотна.

— Чем же они хороши?

— Жизнь как приключение. Почему «Лоуренс Аравийский», «Мост через реку Квай»? Последний — большая история, прекрасная в своем трагизме. И притом я ремесленник. И реалист. Мне что-то дается, и я благодарен за это. У меня сейчас лежит несколько сценариев. Терпеливо жду, когда придет время их реализации.

— Чем все же хорош жанр фронтового кино с профессиональной точки зрения?

— Война — это сверхэкстремальная ситуация, которая обнажает чувства и характеры. Времени и места для игры, для фальши не остается. А мы играем всегда, так как иначе мы не можем, потому что мы должны играть, нам мало самой реальности. А в войне как раз мало игры. На поверхность выходят другие, фундаментальные вещи и чувства. Конечно, я войну не романтизирую. Но как профессионал-циник могу сказать, что война — это идеальная драматическая ситуация.

— Сейчас вы уже заканчиваете новый фильм из цикла «Красный», есть ли у вас более отдаленные планы?

— Я когда-то писал сценарий на заказ. Копался в материалах и открыл для себя книгу «Однодневная республика» (Republic For A Day), изданную один-единственный раз летом 1939 года. Написана молодым британским журналистом, корреспондентом «Ройтерс». Вот это история масштаба Дэвида Лина или лорда Байрона, только не в Греции, а в Закарпатье. Предложил Тарасу ПрохаськО, он загорелся. Только мы взялись за сценарий, как появился издатель Тараса Слава Померанцев из издательства «Meridian Czernowitz» и сказал: «Я вам делаю предложение, от которого вы не сможете отказаться. Тарас не пишет сценарий, Тарас пишет роман, а права на экранизацию будут у Зазы». Мы согласились. Роман почти готов, выйдет в конце этого года. Я настолько люблю эту историю, что хочу быть готовым, когда придет время для экранизации. Это не значит, что на другие фильмы смотрю как на тренировку. Но я хочу быть готовым по-настоящему.

— В заключение скажу, что вы таки основательно вросли в украинское кино.

— Если так, то я очень рад. Я грузин и умру грузином. Но при этом я считаю себя украинским режиссером, потому что фактически это так и есть. Я живу здесь и никуда не собираюсь, мне нравится быть частью всего этого. Это настолько прекрасно — все, что сегодня происходит. Два года назад мы даже не могли себе представить то, что мы сейчас спокойно обсуждаем. Всего два года. Лишь бы это все не остановилось. И впереди столько всего интересного. Я прекрасно понимаю и представителей вашего кинокритического цеха, которые атакуют режиссеров с некоторой яростью. «По какому счету говорить о вас — гамбургскому или паралимпийскому?» — даже такое однажды прозвучало. Я к этому отношусь очень толерантно. Потому что очень часто бывает — ты читаешь текст и видишь, что там есть своя драма, и становится настолько интересно, что даже забываешь, что тебя ругают. Иначе относиться и нельзя. Потому что жизнь страшно коротка и тратиться на абсолютно ненужные вещи, такие как злоба и ненависть — нерационально. Главное, чтобы хотя бы раз в неделю средний украинец с семьей планировал поход в кино, на украинский фильм. Чтобы это превратилось в традицию. Если это так будет, то для плохих вещей останется очень мало места. Вот тот рубеж, к которому мы стремимся и который, надеюсь, приближается, пусть и с большими трудностями. Но все развивается так быстро, что, может быть, это случится даже раньше, чем мы думаем. Как только это случится, это и будет точкой невозврата. Второй сезон уже столько украинских фильмов выходит — фантастика просто, еженедельно.

— Но они не окупают себя.

— Потому что украинское кино еще в диковинку для абсолютной массы населения. Ну, так давайте расти вместе, другого пути просто нет. Я два года назад не мог представить себе сегодняшнюю ситуацию, а сегодня могу только представить себе, насколько кардинально другой она будет через два года.

— Так или иначе, возвращаясь к вашим словам об отношениях с кинокритикой, — прекрасно уже то, что нам есть о чем скандалить.

— Наконец-то! Это как бросить в воду камень и камешек. От второго будут круги, а от первого — серьезные волны. Значит, ты бросил туда глыбу.