Партитуры не горят...

Прага, на первый взгляд, кажется городом традиционным для европейского туриста. На самом деле это не так. То здесь то там — следы Кафки и его героев, дразнящие воображение памятники и сюрреалистические объекты вроде Фрейда, «висящего» на одной руке на высоте многоэтажного дома, или человека, «нырнувшего» сквозь стену, да так и застывшего до пояса снаружи. Примерно то же происходит с сюжетами в театрах Праги — наряду с обычными повествованиями встречаются и совсем фантастические. Некоторые поставлены для развлечения, как, например, «Приключения Жюль Верна» в знаменитом «Латерна Магика». Там знаменитый писатель осваивает роль своего героя,  капитана Немо, и переживает ряд экстраординарных приключений. Но это, скорее, зрелище для семейного просмотра.

На той же Новой сцене обнаружилась афиша оперы Дмитрия Шостаковича «Оранго», написанная в 1932 году, о которой мало знают даже музыковеды. Ее сюжет просто невероятен: похождения гибрида человека и обезьяны (о существовании которого вспоминает «желтая» пресса). Несколько сохранившихся фрагментов оперы были найдены в архиве Дмитрия Дмитриевича, когда мир отмечал столетие со дня рождения классика. Были попытки соединить эти фрагменты в концертном исполнении музыкантами Перми и Санкт-Петербурга, но сенсации не получилось. В декабре 2011 года в Лос-Анджелесе состоялась мировая премьера полусценического исполнения «Оранго» (в инструментовке Джерарда Макберни) в Концертном зале им. Уолта Диснея.

И вот в Праге, столице бывшей Чехословакии (ныне Чехии), которая в этом году отмечает 50-летие «Пражской весны» (оттепели от коммунистической стужи) и последовавшего затем вторжения советских танков, обратились к этому произведению.

На афише спектакля «Оранго» изображено «лицо» орангутанга в... строгом пиджаке, привычном для облика членов ЦК и со знаком отличия советской поры. Скрещивание облика примата и важных коммунистических особей того времени, конечно, выглядит шокирующее — в Праге понимают, о чем писал Дмитрий Шостакович и его соавторы по либретто Алексей Толстой и Александр Старчаков. Вероятно, о том же, что имел в виду Михаил Булгаков, когда создавал Шарикова в «Собачьем сердце» — человеческого разума в нем явно меньше, чем животных инстинктов. Ведь революция — это не репродуктивная медицина.

Любопытно, что в прошлом году о «Собачьем сердце» вспомнили в Амстердаме, когда восстанавливали оперу Александра Раскатова на сюжет Булгакова. О том очень интересном спектакле я рассказывал на страницах «Дня» 8 июня 2017 г. И потому спектакль «Оранго» никак не мог пропустить. Поскольку он тоже выходит далеко за пределы чисто театральных событий. Это не политическая агитка, а произведение искусства и документ своего времени. Пусть неоконченный. Его постановщики дирижер Ян Кучера и режиссер Слава Даубнерова шли на определенный риск, показывая ряд фрагментов оперы как цельное театральное представление. Риск мог бы получиться неоправданным, если бы к «Оранго» вторым номером программы не добавили хорошо известный «Антиформалистический раек» Д. Шостаковича.

Сыгранные вместе, эти произведения дополнили представление пражан о «кафкианских» страстях советской действительности, имевшей много общего с чешской еще несколько десятилетий назад.

«Антиформалистический раек» Дмитрий Шостакович окончил в 1968-м, а тайно начинал писать его «в стол» с 1948 года, когда сталинизм жестко стал бороться с «безродными космополитами» и «антинародными» композиторами. Это произведение впервые было исполнено на сцене в 1989 году в Вашингтоне.

Раек — значит балаган, нарочито примитивное ярмарочное искусство. И где еще, как не в этом грубом, едком представлении могли встретиться на сцене сам вождь (Единицын), поющий свои куплеты на мотив «Сулико» и его верные идеологические приспешники Жданов (Двойкин) и Шепилов (Тройкин), позже «прославившийся» как обладатель самой длинной фамилии «ипримкнувшийкнимшепилов», во время очередного разоблачения членов «антипартийной группировки». Долгое время скрывалась истинная фамилия Председателя собрания, где выступала эта комичная (а по тем временам грозная) троица. Но через много лет выяснилось, что в роли Председателя Д. Шостакович вывел своего коллегу по музыкальному перу, председателя Союза советских композиторов Тихона Хренникова, который, с одной стороны был объектом насмешек, с другой — благодарного чинопочитания.

В Праге выступавшие с трибуны вождь и партийные чиновники располагались на фоне трибун с бюстами безмолвных статистов режима, а хор в это же время исполнял роли его активных «подпевал». Любопытно, что в это музыкально-пародийное действо был включен и дирижер-пианист, роль которого успешно исполнил Ян Кучера с портретным гримом Шостаковича. А среди певцов был хорошо различим сочный бас Евгения Шокало, уроженца Львова, который в свое время окончил Киевскую консерваторию по классу Николая Кондратюка. 

В финале все участники этого музыкального балагана перешли, как и задумал композитор, к канкану, но перед этим не забыли напомнить зрителям о «бдительности, которая должна быть всегда и во всем». Хорошо, что зоркие стражи советской идеологии не добрались в свое время до этих партитур Дмитрия Дмитриевича. И потому они сегодня способны напомнить Европе и миру, что не все композиторы, художники и писатели того времени были послушными статистами тоталитарного режима.