Писатель-«исследователь»

Жизнь его не была простой и легкой, однако на всех виражах своей судьбы оставался последовательным в отстаивании принципов честности, человечности, патриотизма и правды. Сейчас даже трудно представить, что нынешние и следующие наши поколения могли бы не иметь писем Екатерины Билокур (Кагарлыцкий собирал их почти 30 лет!), книг-исследований об Оксане Петрусенко и Михаиле Донце — и очень мало знали бы об их судьбах. Как сказали земляки славной художницы, выдвигая в 2009 году кандидатуру Николая Кагарлыцкого на соискание Национальной премии имени Тараса Шевченко, писатель открыл украинцам, вернул из забвения Екатерину Билокур, а большому миру открыл Богдановку, где Екатерина Васильевна родилась. Своими интересными исследованиями Николай Феодосьевич обогатил сокровищницу украинской культуры и тем самым заслужил искреннее уважение. Однако умеем ли мы своевременно чтить своих преданных, честных и скромных тружеников?

Черняхов на Кагарлыччине, где родился Николай (это край древней нашей культуры и вольницы), потом закончил филфак Киевского университета, впоследствии работал в разных издательствах... Были в его судьбе увольнения, диссидентство, принципиальная национальная позиция и за это с 1969 года Кагарлыцкого даже занесли в список нежелательных для печатания...

Писатель — критик и переводчик, искусствовед, общественный деятель; неутомимый «вулкан» энергии и действия, зажигательный, страстный — это все Николай Феодосьевич Кагарлыцкий.

В ВЕЧНОМ ПЛЕНУ ГОЛОСА

Сначала сердце Кагарлыцкого покорила легендарная певица — тогда, когда молоденький учитель-филолог, кроме своих необычайных уроков в школе, надумал проводить вечера в сельском клубе. Первым был вечер 28 ноября 1962 года об Оксане Петрусенко — как раз вышла пластинка с ее песнями. Слушая песни, люди в зале плакали. Оксанины песни разбередили душу и Кагарлыцкому. Впервые услышал ее волшебный голос еще в далеком детстве. Ловя волны радиоприемника, Николай наслаждался музыкой, полюбил классику. Без музыки и сегодня он не может жить. Кстати, у самого Николая Феодосьевича прекрасный голос, он любит и знает песню. Не случайно в свое время был завлитом Киевского оперного театра, имеет много друзей среди певцов. Это действительно уникальное явление: писатель — в мире музыки, который не знает нотной грамоты. «Я — как слепой музыкант... но разве мог ее оставить? Мне кажется, что и она меня благословляет... Мало кого допускала», — признается Кагарлыцкий.

После того вечера в сельском клубе Николай Феодосьевич решил: будет заниматься Петрусенко, собирать о ней материалы и исследовать ее непростую судьбу. Вся жизнь Оксаны, как неопалимая купина, тлела в его сердце неугасимой любовью. А когда три года назад издатели (семья Садовых) принесли Николаю Феодосьевичу, уже больному, его долгожданную книжку «Легендарная Оксана Петрусенко» (художественно-документальная повесть; четвертое, основательно переработанное издание), Кагарлыцкий прижал ее к груди и тихо сказал: «Оксаночка, я все сделал для тебя...» Он действительно сделал почти все, что мог, чтобы имя гениальной певицы помнили украинцы. Хотя мемориальную доску в Севастополе разбили в ночь на 16 апреля (она была установлена на здании Севастопольского академического драматического театра им. Луначарского в феврале 2010 года, к 110-летию певицы)..

«ЧУДАЧКА» ИЗ БОГДАНОВКИ

Оксана Петрусенко вывела Николая Кагарлыцкого на другую фигуру — Екатерину Билокур. Он узнал, что знаменитая художница, в поисках поддержки и понимания, посылала певице письма с пучком калины. В декабре 1971 года феноменальная «одержимица» из Богдановки пришла к нему — тогда была первая посмертная выставка мастерицы.

А в 1995-м, после публикации порциями писем Билокур в журнале «Вітчизна», наконец вышла книга Н.Кагарлыцкого «Екатерина Билокур. Я буду художником!», которая стала сенсацией в украинской культурной жизни. Читатели открыли талантливую женщину-крестьянку, художницу-самоучку, которая всю жизнь посвятила цветам, увековечивая их на полотнах, считая их глазами земли, венцом красоты и — своими детьми. Не все знают, что Билокур имела дар ясновидицы, дар видеть глубже, чем все, и писала цветы, как никто до и после нее из современных отечественных и зарубежных мастеров кисти.

В 2000-м вышло новое исследование Н.Кагарлыцкого «Екатерина Билокур глазами современников», которое завершило его кропотливую работу в качестве составителя. В книгу вошли размышления и воспоминания художников, литераторов, музейных работников, учителей, односельчан, родственников, соседей и знакомых Екатерины Васильевны, а также ее учеников, а еще — неизвестные письма из ее архива, которые хранятся в Яготинском историко-краеведческом музее. Художница-чудачка (именно так воспринимали Екатерину Билокур в ее родной Богдановке) предстала на свой 100-летний юбилей в совсем ином свете, со всеми трагическими перипетиями собственной судьбы на фоне тогдашней Украины...

«Она проклинала свою жизнь, казнилась, что родные, близкие ее не понимают, что в селе она — чужая, однако и прожить без Богдановки не смогла бы: здесь витало ее вдохновение сильнее страдания и звало постоянно к творчеству... Я признательна судьбе, что подарила мне и мужу Екатерину Билокур, художницу словно с другой планеты, из другой духовной среды», — отметила Надежда Клейн — художница-монументалистка, как и ее муж Степан Кириченко.

В 2007 г. напечатано еще одно уникальное издание Николая Кагарлыцкого «Листами, мов зорею, засвітилася», где собрано все известное на сегодня эпистолярное наследие гениальной украинки, а писатель упорядочил его, отредактировал, снабдил исследованиями и комментариями. Это своеобразное документальное сказание о многотрудном пути художницы в искусство (письма Екатерины Васильевны такие поэтические и барочно-красочные, такие правдиво-болезненные, что не у каждого мастера слова выйдут подобные) читается на одном дыхании.

Еще в сборнике «Наедине с совестью» (1988 г.) Кагарлыцкий представил целую серию образов деятелей украинской культуры — и прошлого, и современности. А со временем, раскрывая стремительный взлет и драму Оксаны Петрусенко и трагедию Екатерины Билокур, параллельно писал о Михаиле Донце — народном артисте Украины, одном из уникальных исполнителей басового репертуара, репрессированном, как и отец Николая...

Петрусенко, Билокур, Донец — все это фигуры с трагической судьбой. Писатель не сомневается, что первую из этой святой троицы отравили власть имущие как опасную для них «украинскую буржуазную националистку». Михаил Донец — так же оперная слава Украины — стал жертвой сталинских репрессий. А крестьянке с Киевщины Екатерине Билокур, картинами которой восхищался весь мир (в 1957 году на выставке в Париже их высоко оценил Пабло Пикассо, а «Царь Колосс» и «Березка» были вообще украдены), укоротили век бессердечные чиновники, не позаботившись об этом уникальном таланте.

Николай взялся исследовать жизненный и творческий путь именно этих людей, так как и ему самому пришлось в жизни продираться сквозь тернии. В 1937 году арестовали отца, и мальчик как сын «врага народа» испытал все неприятности и горечь; даже после хрущевской оттепели от «неблагонадежного» Кагарлыцкого многие перепуганно будут отворачиваться, чтобы не навредить своей карьере.

Что его вело? Где та нить, чтобы раскрутить клубок жизни? Она — служение Украине, людям. «Все самое главное — в моих книгах. Там я раскрыл свою душу...», — говорит писатель.

НИКОЛАЕВЫ ВЕЧЕРА

Вспоминает, как на презентации книги об Оксане Петрусенко людей было столько, что директор Киевского дома учителя крестилась, чтобы не обрушился второй этаж... В течение немалого времени Кагарлыцкий делал большое и нужное дело. Все организованные им авторские вечера имели широкий резонанс и всегда были удивительно многолюдными. Их ждали, о них говорили. 8—10 вечеров каждый год и бесплатно. «Все это — во имя возрождения Украины и ее духовности. Я нашел способ послужить. Ради людей. Чтобы пробудить в них чувство гордости за свою культуру, обратиться к их совести, сказать, что этот народ надо любить... Участниками были артисты оперного театра, студенты и концертмейстеры консерватории. Старался как можно больше наполнить те вечера содержанием — чтобы слушатели увидели в Борисе Гмыре, Михаиле Донце, Ларисе Руденко, Иване Козловском, Василии Третьяке и многих других тех, кто навечно останется в нашей культуре... Чтобы память народа не мелела»...

Мария Стефьюк, Степан Фицич, Дмитрий Гнатюк, Анатолий Мокренко, Диана Петриненко, Галина Туфтина — известные певцы, а также Игорь Борко (ученик Константина Огневого) — засветился именно на одном из Николаевых вечеров.

...29 июля 1989 года у Верховной Рады Николай Кагарлыцкий был зверски избит: сломаны ребра, отбиты почки, сотрясение мозга. Лишь за то, что заступился за львовян, — они приехали поддержать студентов (первая голодовка за принятие национальной символики), а их стали хватать и бросать, словно дрова, в милицейские машины. Руководил расправой тот самый Куликов, который калечил киевлян во время похорон патриарха Владимира Романюка... Но Николай Феодосьевич не сдался, работал. Однако восстановить здоровье с тех пор не удалось. «Я сгорел, — грустно вздыхает, — а теперь — как ненужный. Три раза в неделю — в понедельник, среду и пятницу — по пять часов: диализ, капельница»...

Кагарлыцкий не жалуется: ни на боль, от которой иногда просто невыносимо, ни на финансовые проблемы (лекарства ныне втридорога, а писательская пенсия маленькая). К счастью, находятся добрые люди, например, семья Садовых, которые помогают Николаю Феодосьевичу. И еще рядом — верная жена и помощница Оля (поженились в 1971-м): вместе делят непростые будни. А грызет душу Кагарлыцкого лишь собственная слабость — тяжело ему нынче работать — и еще горечь от морального проигрыша украинства...

«Я просто труженик. Что сделал — то сделал. Сельский парень, который выцарапался. Доказал, что оно есть. Есть украинство — возможно, и неповторимое...», — говорит Николай Феодосьевич.

И все же он жизнелюб, не умея ничего выпрашивать для себя, щедро и много сделал для других, в частности, добился, что несколько улиц Киева названы именами легендарных личностей: Екатерины Билокур, Ивана Козловского, Михаила Донца, Михаила Гришко, Бориса Гмыри, Ларисы Руденко...

Сейчас Николай Кагарлыцкий спешит завершить книгу о Михаиле Донце. И каждый день для писателя, как баррикада, на которой надо, вопреки всему, — выстоять.