«В детстве и юности я cтрашно боялась экзаменов и, представляете, избрала профессию, которая обязывает сдавать экзамены каждый день»

Ее Жаклин из «Семейного ужина», Жена из «Пизанской башни», Татьяна из «Рождественских грез» и еще много героинь из почти десятка спектеклей текущего репертуара Национального театра русской драмы имени Леси Украинки завставляют зрителей и смеяться, и плакать, и даже просто любоваться роскошной женщиной на сцене. Однако сценическим бытием профессия актрисы не ограничивается. Будучи публичным человеком, Наталья Ивановна никогда не дает себе слабинку. Статус ведущего мастера, народной артистки обязывает не только выглядеть на все сто 24 часа семь дней в неделю, но и подавать пример стойкости, оптимизма, а главное — благодарности за все, что имеешь.

«НАША ПРОФЕССИЯ — РУЛЕТКА»

— 21 июля вы будете отмечать юбилей. Для актрисы, очевидно, вопрос возраста вдвое более болезненный, чем для остальных женщин? Находите ли в себе силы относиться к этому философски?

— Скорее — индифферентно. Я прекрасно понимаю, что все мы взрослеем и еще никто не остался на этом свете навсегда. Но главное не то, сколько тебе лет, а то, что ты успел сделать за это время, в каких ипостасях состоялся. Мне кажется, что душа моя молода, что я могла бы еще что-то сделать (очень бы этого хотелось!). С возрастом изменилось только одно. Раньше я всем говорила, что театр — мой дом, а теперь понимаю, что дом     — семья, родные. Постепенно произошла переоценка ценностей и театр стал вторым домом.

— В этом — втором — доме вы реализовались?

— Понимаете, наша профессия — рулетка. Ты можешь быть архиталантливым, однако режиссер тебя не заметит. Мы очень зависимы. Недаром говорят, что «театр — кладбище растоптанных амбиций». Но мне нечего жаловаться! Везло с самого начала. Только попав в Днепропетровский театр имени Горького, я получила большую роль — Акулины во «Власти тьмы». Нас, молодых, очень опекали старшие коллеги, вели нас, да и у нас самих было другое, чем у современной молодежи, отношение к театру, к профессии — трепетное, увлеченное. Мы сотни раз бегали смотреть ту или иную сцену — нам было интересно! Мы хотели чему-то научиться, что-то постичь. Кроме того, тогда  каждые два месяца выпускался новый спектакль и я была очень активно занята. Потом мы с мужем переехали в Киев и на пол года я осталась без работы. Меня не брали ни в один театр...

— И в Театр им. Леси Украинки?

— Да о чем вы! Сюда я даже не пробовалась! О таком счастье нечего было и мечтать. Временно устроилась помощником режиссера в Театре драмы и комедии. И вот вдруг позвонил тогдашний руководитель Театра имени Леси Украинки Григорий Кононенко, который помнил меня по ролям в Днепропетровске и пригласил в труппу без всяких показов и проб! Моей благодарности этому человеку нет пределов. А вслед — еще один счастливый случай. Спектакль «Звезды на утреннем небе», в который меня взяли, не давался режиссеру. Спасать ситуацию бросилась наша актриса Ирина Михайловна Дука, которой отдельный поклон. Чтобы спектакль состоялся, она репетировала с нами в нерабочее время, и в конечном итоге успех спекталя был таким, что решил мою судьбу, — я «осела» в этом театре. Так все и завертелось...

Конечно, можно до утра перечислять роли, которые я хотела бы или могла ли сыграть. Но все это было бы возможным, если бы у меня был свой собственный театр. Поскольку же я получала то, что получала, то пыталась просто честно, профессионально это делать. И, возможно, прозвучит нескромно, но ни одной роли я не провалила. Ну а когда главным режиссером стал Михаил Юриевич Резникович, этот театр приобрел другой статус — появились стабильность, удовлетворение от того, что работаешь в комфортных условиях. И главное — уверенность в том, что ты в надежных профессиональных руках. Я не могу назвать ни одного из украинских режиссеров, который был бы настолько успешным, имел такую силу воли и такую работоспособность, что со стороны кажется вообще ненормальной. Он же не щадит ни себя, ни нас! Но есть результат — профессиональный уровень спекталей, которые он ставит, зрители, которые нас любят, — и это главное. Это очень хорошая школа — работать с Михаилом Резниковичем.

— Вы зарекомендовали себя прежде всего как актриса острохарактерная, потому зрители и коллеги были шокированы всякий раз, когда на сцене вы выходили далеко за пределы амплуа и проявляли настоящий драматизм в лирических ролях. А какой материал ближе к вашей природе?

— Каждую свою роль я воспринимаю как ступень. И, действительно, в характерные я вписываюсь идеально, практически не затрачивая духовных и физических сил. А есть роли, которые стоят такого количества сил и здоровья, что играть приходится кровью и потом — такое «сопротивление материала». В детстве и юности я страшно боялась экзаменов и, представляете, избрала профессию, которая обязывает сдавать экзамены каждый день — или на репетиции, или на спектале, — нужно же было так вляпаться! Когда впервые беру в руки новую роль, чувствую настоящий страх. Но потом мало-помалу начинаешь осваивать материал. И при условии, что режиссер хороший, ты напитываешься им, появляется ощущение, что ты можешь, — а это огромное счастье для актера. В этой профессии ты никогда не знаешь наверняка, на что способен. И я рада, что мне удалось сыграть то, на что раньше я не рассчитывала. В целом, я скептически к себе отношусь и очень редко бываю довольна результатом, но если результат действительно хороший, появляется подъем и думаешь: а все же не зря я избрала эту профессию.

«С ТРЕТЬЕГО КЛАССА Я ЗНАЛА, КЕМ СТАНУ, КОГДА ВЫРОСТУ»

— Кстати, о выборе профессии. Актеры любят рассказывать о том, как с детства родители водили их на спектакли, где они заразились «бациллой театра». Вы же росли в маленьком городке Бердичеве, где не было ни театра, ни гастролеров.

— Но был прекрасный Дворец пионеров! Я посещала два драмкружка, два танцевальных, музыкальную школу. Как такового детства у меня не было — вся моя жизнь была расписана по секундам. Родители загружали меня как могли, за что я им теперь очень благодарна. Когда уже в старших классах школы я возвращалась с последней репетиции и в полночь бралась за уроки, мама садилась рядом и следила, чтобы я не уснула... Потому что от меня требовали еще и отличной учебы! Если — не дай бог! — я получала четверку, дома был настоящий скандал, потому что моя учительница сразу звонила родителям и рассказывала, кдо чего докатилась их дочь. Представляете, я настолько боялась, что, получив четверку, перерезала телефонный провод, чтобы оттянуть час расплаты.  

24 ИЮЛЯ В КОМЕДИИ «ОБНАЖЕННАЯ СО СКРИПКОЙ» НАТАЛИЯ КУДРЯ СЫГРАЕТ РОЛЬ ИЗАБЕЛЛЫ СОРОДЕН / ФОТО ИРИНЫ СОМОВОЙ

Кстати, мой будущий муж — Александр Разумков ради меня тоже стал ходить во Дворец пионеров. Играли вместе: он — Буратино, я — Мальвину, так все и закрутилось. Зато  с третьего класса я знала, кем стану, когда выросту. Заявила родителям, что буду пытаться поступать в московский театральный вуз, пока не примут — аж до пенсии. И вот по окончании мной 8 класса преподавательница из театрального кружка посоветовала поступить в Днепропетровское театральное училище. Родители повезли меня, чтобы (как они говорили) сбить спесь. Но я прошла по конкурсу и даже была первой в списках. Мама сказала: «Ну что: ты всем доказала, что способна на это, может, теперь угомонишься и заберем документы?» А я была счастлива! Так как тогда еще не имела ни малейшего представления о том, насколько тяжелой окажется эта профессия. Что это не только цветы, почитатели и красивые платья. Когда через много лет после этого сыну досталась роль Ромео в школьном спектакле, он вернулся после репетиции разочарованным: «Мама, я не думал, что это так сложно»! А после премьеры, собрав лавры, говорит: «Знаешь, сначала сложно, а потом интересно, а дальше —  засасывает»! Говорю: «Смотри мне — чтобы не засосало»! Одна из моих героинь говорила: «Прима в театре должна быть одна». Так и здесь: человека, больного театром, в семье достаточно одного.

«ЕСЛИ В КОМАНДЕ БУДЕТ ХОТЯ БЫ ПОЛОВИНА ТАКИХ ФАНАТИКОВ, КАК ВЛАДИМИР ЗЕЛЕНСКИЙ И ДМИТРИЙ, МОЖЕТ, ЧТО-ТО И СДВИНЕТСЯ С МЕРТВОЙ ТОЧКИ»

— Неужели вы — человек, который клялся поступать на актерский до пенсии -препятсовавали бы сыну пойти по вашим стопам?

— Мне повезло, что Дмитрий, в отличие от детей многих моих коллег, в театре не рос. Очень долгое время он воспитывался у моих родителей в Бердичеве, потому что мы с мужем тогда много работали. Все самое лучше в нем — от бабушки и дедушки. Столько времен и души, сколько они в него вложили, я бы, очевидно, дать сыну не смогла. К тому же благодаря этому он театром не заболел. И хотя,на мой взгляд, он обладает всеми необходимыми данными для того, чтобы стать актером, я нашла бы аргументы, чтобы ему отказать. Дело в том, что у Дмитрия, как и у меня, довольно тщеславный характер, а театр требует исполнения, подчинения, — даже не знаю, как бы он преодолел свои лидерские способности. К тому жея знаю, как непросто складывается жизнь многих артистов.

— Разве профессия, которую он избрал, легче?

— Скажем так: я хотела, чтобы он менше занимался политикой. Ведь я знаю, что это такое. Я потеряла мужча из-за его профессии. Даже тогда это было очень тяжело, а теперь — хуже во сто крат. Я не думала, что сын свяжет с этим свою жизнь. Начнем с того, что, когда Дмитрию исполнилось 16 лет, умер его отец — Александр Разумков. Представляете, парень остался без отцовского плеча в таком ответсвенном возрасте. Впереди — окончание школы, дальше нужно было получать образование, а помогать было некому. Но он окончил школу с золотой медалью, потом Институт международных отношений по специальности «Международные экономические отношения» с красным дипломом. Кроме того, за собственные средства получил еще и юридическое образование в Налоговой академии. Занялся бизнесом, время от времени появлялся на телевидении как аналитик, и меня это устраивало, даже радовало, когда смотрела программы с его участием. А затем. Как-то так сложилось, что он попал в гущу событий. И я не могу сказать, что меня это радует. Очень волнуюсь, ведь понимаю, какая ответственность возложена на этих ребят, чувствую, какой ценой им это дается. Мне очень хочется, чтобы у них все получилось!Я собственными глазами вижу, что они всеми силами пытаются сделать все, что в их силах. Знаю, что мысли у них честные и чистые. Что из этого получится      — не знаю. Но я вижу, сколько Дмитрий сейчас работает. Он спит по два-три часа в сутки, и так горько читать отзывы в интернете: «Ага! Синяки под глазами! Очевидно, пьянствовал много». Больно и неприятно, потому что на самом деле ему иногда даже поговорить со мной по телефону некогда. Без команды ничего не сделать. Но если в команде будет хотя бы половина таких фанатов, как Владимир Зеленский и Дмитрий, с такими желаниями и мыслями, как у них, — может, что-то и сдвинется с мертвой точки.

«К ЦЕНТРУ РАЗУМКОВА МОЙ СЫН НЕ  ИМЕЕТ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ»

— Кто из политиков был кумиром вашего сына и повлиял на выбор его профессии?

— Оччевидно, это все же отцовские гены. Повлияло мировоззрение моего мужа, которое Дмитрий успел перенять. Я говорю именно об идеях, а не реальной помощи. Ведь к Центру Разумкова мой сын не имеет никакого отношения. Его никто не продвигал, и все, чего он добился, — его собственная заслуга, а не заслуга отцовского имени. Я не хотела, чтобы мой сын шел в политику, но политика пришла к нему сама. Так звезды стали.

— Вы следите за тем, чем занимается сын и его команда?

— Да. И вижу ошибки, которые они допускают, потому что молоды, потому что где-то не хватает опыта. Но у них горят глаза! Конечно, в партии («Слуга народа») должны были бы быть старшие люди-советники с опытом управления. Потому что бросили этих мальчиков в политику, а они не знают тех подводных течений, которые уничтожают все на своем пути. Кто знал, что так будет с парламентом? Не пускают, держатся за власть: не уступим ничего. В молодые годы, когда наблюдала за работой мужа, воспринимала это не так больно, а за сына очень переживаю. Боюсь за него, за его семью, потому что знаю, что политика — очень грязное дело, там очень много непорядочных людей, нечистых на руку, способных переступить через все ради своих целей.

— Дмитрий оставляет эмоции на работе или «приносит» домой?

— Пока еще приносит. Еще не научился оставлять работу за порогом. Хотя я говорю ему, что это не должно отражаться на детях, на жене, на мне. Иногда пытаюсь дать полезный (как мне кажется) совет, а это визивает раздражение, отторжение. И я понимаю почему — потому что советы даю не я одна, нас миллионы.

«МОЙ МУЖ ЗАДАЛ ОЧЕНЬ ВЫСОКУЮ ПЛАНКУ, НЕ ДУМАЮ, ЧТО КТО-ТО СМОГ БЫ ЕЕ ПРЕОДОЛЕТЬ»

— Давайте вернемся к театру. Актеры говорят, что любят все свои роли, но есть ли спектакли, во время которых вы не работаете, а наслаждаетесь работой?

— Да. Прежде всего — «Последняя любовь» и «Пизанская башня». Вообще, мой любимый жанр — трагикомедия. Когда зритель может и посмеяться, и поплакать. Для актера такие спектакли — настоящее счастье. С теплотой отношусь к «Семейному ужину». Но на сегодняшний день больше всего болею за «Рождественские грезы», ведь недавно спектакль был восстановлен в новом актерском составе (раньше я играла внучку, теперь — дочь). Мы выпускали его в сокращенные сроки и еще до сих пор чувствуем трепет и страх сделать что-то не так, ошибиться, но уже понемногу начинаем чувствовать актерский кайф от того, насколько тепло этот спектакль воспринимают зрители. Очень люблю играть «Рождественские грезы» 31 декабря — накануне Нового года чувствуешь наибольшую отдачу зала, она заряжает тебя силой надолго. А бывает, приходишь на спектакль в хорошем расположении духа, а проходит 15 минут после начала, и ты — сдувшийся шарик. Играешь на разрыв аорты, а пробить стену между залом и площадкой не можешь. Все потому, что где-то там сидит энергетической вампир, который питается твоей энергией. Обычно только поднимается занавес, а мы уже знаем, как пройдет спектакль.

— Почитатели мужа не донимают по телефону или письмами? Вы — такая яркая женщина.

— Сейчас меня донимают лишь по поводу работы сына. Я не могу доказать людям, что не имею к этому отношения и не имею на него влияния. А почитатели есть и были всегда, но. Я никогда не стремилась выйти замуж во второй раз. Мой муж умер 20 лет назад, но задал очень высокую планку, не думаю, что кто-то смог бы ее преодолеть. Он был влюблен в меня с первого класса, мы росли вместе и прожили счастливую жизнь, и это мое решение — больше никого не впускать в свою семью. Никто не будет любить меня так, как он.

К тому же: в таком возрасте к кому-то привыкать. «Притираться» друг к другу можно в молодости, а с возрастом это очень проблематично — видишь все недостатки человека. Мне хватает эмоций, любви, разочарований на сцене, в жизни я хочу покоя. Когда муж умер и мы с сыном остались одни, а мне нужно было давать ребенку образование, ставить на ноги, я сказала себе: как только почувствую, что не могу сама с этим справиться (в финансовом плане) — продамся, выйду замуж за кошелек. Слава богу, мне не пришлось переступать через себя, мы все выдержали.

— Вы считаете себя счастливой женщиной?

— Да!

— Вы даже не задумались!

— Я счастлива, потому что свою миссию на этой земле выполнила. Я родилась в хорошей семье, я видела перед собой родителей, которые прожили вместе 55 лет, пока их не разлучила смерть... Я имею сестру и ее семью, мы — одно целое. У меня был прекрасный муж, который носил меня на руках, — не каждая женщина может этим похвастаться. У меня прекрасный сын, которым я горжусь. Мы с ним — лучшие друзья, и хотя, бывает, ссоримся, но я знаю, что стоит мне попасть в беду — все будет брошено к моим ногам. У меня прекрасная невестка, лучшие внуки. Я получаю удовольствие от того, чем занимаюсь. Чего еще желать?