Владимир КАЗАНЕВСКИЙ:

Дабы подвести итоги фестивалям и выставкам карикатуры, бурлившим в Киеве весь апрель, поговорим о монументальном труде известного украинского карикатуриста Владимира Казаневского, о только что изданной книге — «Искусство современной карикатуры».

В ней он дает анализ появления и развития так называемой карикатуры без слов, или философской карикатуры в ХХ столетии, но упоминает и о различных формах карикатур с Древнего Египта до наших дней.

В принципе, работа Казаневского достаточно уникальна, поскольку ни за рубежом, ни у нас никто так подробно не анализировал карикатуру, как отдельный жанр искусства. Но Казаневскому как человеку, объездившему более 40 стран, где он побеждал именно в качестве карикатуриста, известна полная информация «по теме». Поэтому он решил восполнить этот пробел.

— А чего это ты вдруг решил взяться за это дело: проанализировать путь становления современной карикатуры через Фрейда, философию, литературу, через влияние тоталитарных режимов?

— Меня как художника всегда волновал этот вопрос. Я обнаружил дефицит подобной литературы. Откопал статью, написанную некоей госпожой Дмитриевой в конце 70-х. Она была опубликована в журнале «Иностранная литература». В ней говорилось о связи карикатуры с парадоксальностью. В пример приводились французские художники, которых в то время мы не видели.

— А «Феноменология смеха»?

— Эта книжка вышла в Москве по итогам одной конференции. Но в ней карикатуре уделен всего один раздел... Известный карикатурист Михаил Златковский написал книжку, где дал обзор советской и российской карикатуры. Это все!

Моя первая статья о советской карикатуре была прочитана на английском языке на Гавайских островах еще в 1989-м. Она была критической, я тогда в пух и прах разбивал социалистический реализм.

— С 1989 года у тебя появилась возможность ездить по планете, возможность оценить творчество разных стран и наций. На основании этого объема информации ты решил подвести итог?

— Путешествия мне многое дали, но информацию, в основном, я черпал из каталогов, которых просмотрел более 700. Меня интересовало, как карикатура связана с литературой, с философией. Я хотел узнать, чем современная карикатура принципиально отличается от карикатуры прошлого.

Например, француз XIX века Домье изображал толпу в виде отдельных индивидуальностей. А уже его соотечественник Семпе в ХХ ст. рисовал в больших количествах одного и того же человечка. То есть понятия толпы еще не существовало, скорее это была галерея персонажей. Но современных карикатуристов всегда очень интересовала «масса».

— Но человечки-то разные у каждого художника, то есть безликость «массы» награждалась собственным лицом. Художник отказывал толпе в индивидуальности, в то же время сохраняя ее за собой.

— Правильно. Вот у Тюнина, о котором ты писал, все герои напоминают самого Тюнина. Но тут вопрос в другом: почему современный карикатурист рассматривает толпу как массу тождественных человечков?

— Увеличилась скорость. Если ходишь пешком — будешь каждого в отдельности зарисовывать. А станешь мотаться в автомобиле или, наоборот, будешь стоять, а мимо тебя будет проноситься масса людей или машин — художник и зафиксирует поток. Скорость, умноженная на массу, порождает одинаковость в восприятии.

— Интересный взгляд. Хотя, конечно, механический. Но я не совсем согласен. Я считаю, что современные карикатуристы больше стали философами, поэтому рассматривали толпу в целом. Мне было интересно философски проследить психологию маленького человека из массы себе подобных. Все свелось к тому, что на рубеже веков происходило появление новых философских течений, в которых ТОЛПА рассматривалась как отдельное явление. Ницше рассматривал толпу как уравнителя. Исследования показывали, что в толпе снижались интеллектуальные способности человека, все приводились к среднему знаменателю. Толпой легче стало управлять. Вероятно, это и явилось толчком к появлению диктатуры Гитлера или Сталина.

От фашизма многие художники из Европы сбежали в в США. В Нью-Йорк съехались Сальвадор Дали, Марк Эрнст, Георг Гросс.

— Сюрреалисты, я так понимаю, решили «разобрать» человека на запчасти и поглядеть, как этой моделью — «гомо сапиенс» — управляют. (И они, и Фрейд, правда, все сводили к рефлексам, игнорируя Небо, Вертикаль.)

— Возможно. Главный редактор журнала «Ньюйоркер» Росс очень любил карикатурный жанр и решил сделать такое издание, где тексты и карикатуры были бы на равных правах. Он начал потихоньку требовать, чтобы его художники сокращали подписи к рисункам. И дотребовался до того, что в течение 10 лет подписи исчезли совсем.

Соответственно, карикатуристы стали перенимать определенные приемы и методы у тех же сюрреалистов, дабы сделать лаконичнее изобразительный ряд.

— Ты хочешь сказать, что к карикатуре без слов художников подвинули собственно живописцы. Поскольку те и так «без слов» рисовали.

— Безусловно. И этому способствовало, что в Нью-Йорке собралось в одно время и в одном месте множество новаторов.

— Но карикатура стала, по большому счету, приближаться к древнему изобразительному искусству.

— Формально — да. Но как жанр она приобрела качественно новое звучание. Она стала самодостаточной. Карикатуристы в большей степени стали художниками и литераторами. Поскольку раньше в газетах существовали темисты, придумывавшие сюжеты. А теперь карикатуристы выдумывали сюжет сами....

— Расскажи тогда, пожалуйста, литературный сюжет твоей сюрреалистической работы...

— Это сюжет вырвался из подсознания, во время сна. Поэтому пересказать его невозможно.

— Ты в данном случае работал еще более как художник: срисовывал образы, взятые из подсознания. Поэтому намечается несколько этапов творчества. Возьмем пример художника «Дня» Казанского. Сначала он рисовал больше иллюстративные карикатуры, затем карикатуры без слов, и впоследствии — сложнейшие сюрреалистические рисунки, которые уже к карикатурам как таковым и не относятся.

— Правильно, происходит синтез. Есть какой-то подсознательный первоимпульс, а затем литератор начинает выводить словесами, художник жонглировать линией, а музыкант — звуком.

— А первоимпульс — эмоции и вызванные ими образы. А как воплотить образ — на холсте или в звуках — дело второе.

— Вот я и показал, что современная философская карикатура способна воплотить такой первоимпульс достаточно глубоко. Хотя есть разные уровни.

В этих 700 каталогах, с которыми я работал, просматривается первый уровень: наиболее простые сюжетные линии у разных наций повторяются. Одиночество, например, часто изображается при помощи человека на необитаемом острове.

— Даниель Дефо написал гениальный роман, породивший впоследствии этот штамп... А вот расскажи о метаморфозах карикатуры у нас, об украинском феномене, если таковой имеется.

— Речь может идти скорее о восточно-европейском феномене. Вот в Америке и во Франции на данный момент карикатурист опять стал обыкновенным иллюстратором. В то время как на Востоке: в Японии, Иране и Китае — всплеск философской карикатуры. Китай переживает сейчас карикатурный бум.

— С чем это связано?

— Американское общество стало обществом потребления и дальше развлекательности их ничего не интересует, какие-то сущностные вопросы... Я обратил внимание, что на развитие серьезной карикатуры влияет тоталитарность режима. В этом смысле мы все — наследники СССР. То есть когда культурный уровень художников высочайший и при этом немилосердная цензура. Художники, стремясь обойти запреты, начинают работать с эзоповым языком, изощряются с разными аллегориями.

— Выходит, чтобы карикатура стала самодостаточным жанром искусства, ей нужно быть в ущербном обществе. И соответственно, если общество становится нормальным, карикатура хиреет и превращается опять в иллюстрацию.

— Да. Американцы и немцы так разбогатели, что смеются теперь только над задницами.

— Судя по тому, как мы развиваемся, карикатуристы в Украине еще долго без хлеба не останутся.

— Наверное. В Англии, в Америке я видел прекрасных профессионалов, может таких, каких у нас нет. Сидит лауреат Пулитцеровской премии и на твоих глазах создает шаржированный сюжетный рисунок, но я не могу сказать, что он меня взволновал. А вот турецкие работы я видел такие, что прямо рот открывал. Я не думал о нашей миссии как связующем звене между Востоком и Западом. Но оно так и получается. Волна карикатуры без слов родилась в Америке, потом захлестнула Европу (Франция, Германия). Затем перекатилась в Восточную Европу (Польша, Чехия, Украина, Россия). Затем в Турцию. И сейчас всплеск в Китае и Южной Корее. Что там в Северной, мы не знаем.

— Судя по твоему рассказу, там должна быть масса хороших карикатуристов.

— Наверняка. Если им откроют границу, я думаю, скоро мы с ними познакомимся. Они пока на корточках, втихаря создают свои шедевры. Карикатура — это отрицание зла, отрицание уродства, доведение уродства до гротескного состояния. Получается как бы двойное уродство. Но двойной минус дает плюс.

— Но как тогда выжить самодостаточной карикатуре? Ведь великие карикатуристы прошлого все-таки остались. Какой выход?

— Выход простой. Я как художник все равно изображаю то, что мне нравится. А любой настоящий художник отображает в первую очередь себя. Насколько ты сам интересен, настолько будут интересны твои работы в будущем. Насколько у тебя был глубокий отпечаток.