«Языковая статья» 1978 года: Украина и Грузия

Нелегитимное принятие языкового «закона» вызвало по большей части лишь декоративные, малочисленные и непродолжительные протесты, компенсированные многочисленными заявлениями и комментариями, по большей части в виртуальном пространстве. Власть в лице А. Герман кощунственно-удивленно сетует на пассивность галичан в отстаивании своего языка, таким образом намекая на полное отсутствие и неестественность украинского на востоке и юге. Интеллектуалы-постмодернисты («плебейские постмодернисты», пользуясь меткой метафорой С. Грабовского), призывают к сотрудничеству с властью, отмечая тщетность, нецивилизованность и неевропейскость борьбы за, мол, не такую уж и ценную вещь в ХХІ в. Часть патриотов проповедуют духовную борьбу мирным путем, а то и вообще ищут забвения в вышиванковых аполитичных фестивалях, подкрепленных поеданием вареников с водкой и гопаком, при широком участии тех, кто, несмотря на заявления о своей любви к украинскому языку, даже не собирается учиться на нем разговаривать. Украинцами в очередной раз руководит принцип меньшего зла, что уже не раз оборачивался еще большим злом. Акцию не отрицает и власть, пока еще оставляя эту этнографическую нишу рядом с пивом и футболом для части своих подданных как эрзац национальной идеи. А между тем основная масса населения на востоке и юге покорно потянулась в школы писать заявления о зачислении своих детей в русскоязычные классы. Мы не слышим и о массовых, консолидирующих протестах даже со стороны «профессиональных украинцев» — гуманитарной украиноведческой интеллигенции Центра, Востока и Юга.

В многочисленных статьях на языковую тематику сравнительного анализа есть упоминания о точке невозвращения, после которой попытки сохранения украинского языка, как полноценно действующего организма, стали очень проблематичными, я, по большей части, наталкивался на упоминания об актах ХІХ в. Однако стоит поискать аналогии в более близких к нам советских временах, хотя бы в связи с их поражающим подобием на нынешние.

Осень 1977 года. В СССР принята новая Конституция, которая усилила и без того мощные русификационные процессы, ведь фактически превращала национальные языки союзных республик лишь в факультативные, вторичные, предметы в школах и вузах, органах власти и тому подобное. Идеологическую почву для русификации обеспечивала концепция интернационализма, воплощенная в доктрину «советского народа». Языком интернационализма, то есть языком межнационального общения, должен был быть русский язык. Советский интернационализм мало чем отличался от современного учения о мультикультурном обществе. Разными были лишь терминологическое оформление и лозунги.

В 1978 году новая Конституция начала внедряться в марионеточных союзных республиках, где принимались и даже «обсуждались» (закон 2012 года двух К-К не обеспечил даже эту процедуру) конституции с определенным национальным колоритом, но с непременным усилением позиций русского языка, отменой норм даже сталинских конституций о государственности местных языков. Несмотря на идентичные изменения, реакция в республиках была далеко не одинаковой. Наиболее скорым и адекватным был ответ грузин. Еще задолго до 1978 года в Грузинской ССР преподавание грузинского языка сокращалось в школах и университетах, против чего непременно откровенно выступали представители интеллектуальной элиты. Сразу после обнародования в газете проекта новой Конституции ГССР грузинская интеллигенция начала действовать. Редакции газет и партийные ячейки были завалены письмами-протестами против русификации, в частности, авторства авторитетного академика-языковеда А. Шанидзе. Однако многие пошли значительно дальше, чем письменные заявления. Так, дочь директора «Грузия-фильм», студентка Тбилисского университета, Тамрико Чхеидзе призвала студентов к протесту. Стены были завешены соответствующими листовками. На этот призыв отозвалась, прежде всего молодежь: старшеклассники и студенты. Начиная с 12 апреля 1978 года в Тбилиси начались массовые уличные протесты против русификации Грузии. Апогей протестов пришелся на 14 апреля, когда была назначена чрезвычайная сессия Верховного Совета ГССР, которая должна была утвердить проект новой конституции. От дома Тбилисского государственного университета до Дома правительства отправилась стотысячная демонстрация, которую возглавляли преподаватели и студенты, а в целом преобладала молодежь. Демонстранты, прежде всего профессура, проигнорировали серьезные предупреждения Е. Шеварнадзе, который накануне отговаривая их от протестов, недвусмысленно напомнил о кровавом расстреле Тбилисской демонстрации 1956 года. Демонстранты несли плакаты с лозунгами «Родной язык!», читали патриотические стихотворения грузинских поэтов. Им удалось прорвать милицейские кордоны и оттянуть грузовики, перекрывавшие путь. Таким образом, сессия проходила под грозный грохот тысячи голосов: «Грузинский — государственный язык!». Протестанты сожгли записки, переданные им депутатами с компромиссным предложением признать грузинский язык республиканским. Важным достижением было то, что ход сессии начал транслироваться через репродукторы. Под этим давлением депутаты решили оставить пункт 75 Конституции ГССР без изменений, то есть признать за грузинским языком статус государственного. Напуганные депутаты сопровождали соответствующее заявление Е. Шеварднадзе пятнадцатиминутной овацией. Впрочем, не исключено, что часть из них была причастна к организации митинга, хотя большинство историков считают протесты стихийными и народными. Демонстранты начали расходиться лишь после того как Е. Шеварднадзе зачитал и перед ними заявление о сохранении государственного статуса грузинского языка.

Грузинские события послужили образцом для национальных движений в других республиках и одновременно предостережением для номенклатуры. Осенью прошли демонстрации молодежи в Эстонии и Литве под значительно более радикальными лозунгами, чем грузинские. Осталась без русификаторских изменений соответствующая статья конституции Армянской ССР. В то же время, в Украине на площадях сотни ряженых радостно приветствовали свой рабский хомут в виде подарка от земляка Л. Брежнева, массово русифицировали фамилии и отказывались от факультативного «родного языка».

А вот в ГССР массовость протестов и, наверное, шок номенклатуры привели к тому, что был арестован лишь один их участник, кинооператор Автандил Имнадзе (освобожденный в 1981 году). Летом 1978 года достаточно мягкие приговоры вынесли выдающимся грузинским диссидентам, руководителям Грузинского Хельсинского союза, З. Гамсахурдиа и В. Рцхеладзе. Однако вскоре все организаторы протестов 1978 года испытали репрессии. Несмотря на конституционную норму, продлилась практика русификации образования Грузии. Была исключена из учебного процесса история Грузии. Поэтому грузины в дальнейшем должны были отстаивать свое право на сохранение национального «я». В марте 1981 года по требованию тысячной демонстрации студентов был восстановлен на должности профессора Тбилисского университета А. Бахрадзе. Тогда же состоялась демонстрация против русификации Грузии, правда на этот раз в составе нескольких сотен человек. 14 апреля 1981 года в храме города Мцхети состоялась символическая молитва за Грузию 200 человек, которые дали клятву ежегодно собираться в храме 14 апреля в память о событиях 1978 года. Уже в октябре около храма собралось около двух тысяч человек, протестовавших против сокращения уроков грузинского языка в школах Грузии. Эти протесты сопровождались написанием обращений за подписями многих авторитетных грузин — профессоров и академиков. Конечно, нельзя не вспомнить о трагических событиях 9 апреля 1989 года (В Грузии — День национального единства, гражданского согласия и памяти по погибшим за Родину), когда русские оккупационные войска, уже, наверное, не выдержав постоянного напряжения, в конечном счете применили прямую силу к демонстрантам. Жертвенная кровь обусловила окончательное получение Грузией государственной независимости все в том же апреле, но уже в 1991 году, а традиция постоянной борьбы позволила не прибегать к сомнительному утверждению: «Получили государство, теперь создаем нацию». Оба процесса происходили в Грузии параллельно. Не пришлось грузинам выдумывать искусственную дату для Дня родного языка, которой естественным образом стало 14 апреля. День независимости Грузия закономерно отмечает 26 мая, то есть в память о событиях первого провозглашения государственности в 1918 году в виде Грузинской демократической республики.

Грузинские «языковые» протесты и украинское молчание 1978 года наглядно показали бездну между тогдашним положением обоих стран: русифицированной, малороссиянизированной массой украинцев и действительно грузинскими грузинами. 1978 год может считаться рубиконом: точкой отсчета для успешного продвижения Грузии на пути к собственному нациеобразованию и (следует надеяться на не совсем необратимому) движению Украины к квазигосударственному, эрзац-национальному политическому образованию.

Часто звучит вопрос: почему Грузии удалось состояться как независимому государству, а Украине — нет? В чем причина успеха грузинских реформ? Иногда ответ ищут в сугубо прагматичной плоскости. Это верно лишь частично. Государственность не может состояться без иррационального стремления народа к защите аксиом национального бытия, прежде всего — языка. Это стремление может возникнуть и существовать лишь в сознании достойных людей, не обязательно даже высокообразованных. Безусловно, на 1978 год украинцы уже были постгеноцидным народом, который почти потерял свою национальную элиту. Грузинам удалось сохранить элитарные, княжеские, благородные традиции, несмотря на тоже серьезные потери. Если же копнуть еще глубже, то стоит признать, что, наверное, слишком благоприятные климатические условия, а, в то же время, и постоянное вмешательство соседей, образовали у украинцев пассивный, слишком снисходительный к врагу, психонациональный тип, с существенными искривлениями, самым худшим из которых является потеря экзистенционного, иррационального стремления к сохранению собственного языка и украиноцентричной исторической памяти. Именно поэтому в настоящий момент многие уже смирились с национальной катастрофой, перспективой потери языка, ища тысячи причин для того, чтобы оправдать свою пассивность, чем пути для продолжения самозащитной борьбы. В дальнейшем судьба Украины зависит не только от степени силы наступления «Русского мира» и глобализации-мультикультурализма, но и от того, кто перевесит в украинских кругах: проповедники углубления и без того разрушенных экзистенциональных ценностей, материалисты-прагматики или национально ориентированные силы, убежденные в силе духовных традиций, перспективности дела построения национального государства Украина.