Не бояться языков

Толчком для написания статьи послужила информация, которую узнал от знакомого эстонца. В начале августа в молодежном центре Силламяэ состоялась встреча местных школьников с юношами и девушками из семей беженцев. Наибольшим открытием оказалось то, что молодые люди из Сирии, Ливана, Турции, Шри-Ланки разговаривают на эстонском лучше, чем местные россияне. Хотя последние много лет изучают язык в школе, а беженцы — лишь несколько месяцев. Следовательно, программа Saame tuttavaks! («Давайте знакомиться!») работает эффективно. В свое время (СССР тогда казался стойким и нерушимым) автор этих строк, вместо того, чтобы овладевать престижным английским, прилагал немало усилий для изучения белорусского, литовского, латышского, эстонского, грузинского языков... Считал так: знатоки английского найдутся и без меня, а вот языки соседей по социалистическому бараку украинцам знать крайне необходимо. Потому что империя или развалится, или же вынуждена будет существенно демократизоваться. А сохранение языков народов, которые населяют страну, — это не самый ли важный показатель уровня демократизации.

КРЕАТИВНЫЕ ЭСТОНЦЫ

Эстонцы «интегрируют» беженцев творчески и с любовью. Проведено уже свыше 45 подобных встреч в маленьких городах по всей республике. Их цель — познакомить обитателей эстонской глубинки с теми, кто получил пристанище в Эстонии. На встречах присутствующих угощают арабскими пирожками и сладостями. Это такая своеобразная реклама, чтобы помочь беженцам реализовать свои бизнес-идеи. А уважительное отношение приезжих к эстонскому языку является незаурядным стимулом для представителей титульной нации.

Почему я начал с эстонских реалий? Потому что это очень красноречивый пример. Если уже сирийцы и шриланкийцы овладевают непростым угро-финским языком, то выучить украинский обитателям Одессы или Харькова было бы совсем несложно. Но мы уже три десятилетия топчемся на месте... Почему? Потому что мотивация недостаточна. Украинский язык только тогда будет наступать, когда будет заключать в себе заряд демократизма, толерантности и уважения. Лишь тогда он сможет «потягаться» с русским. А иначе остается преимущественно языком провинции, в лучшем случае — языком запада и центра.

ЛЮБОЕ ДОБРО ДОЛЖНО БЫТЬ ОЦЕНЕНО

В сентябре прошлого года в Ижевске осуществил самосожжение научный работник из Удмуртии Альберт Разин. Это был своеобразный протест против... системного лингвоцида в России. А почему бы нашим «просвітянам» или просто активистам языкового возрождения не взять за моду носить при себе медальон или, скажем, портмоне с портретом великого Удмурта? Будто и не наш боец... Но насколько его мужественный поступок облегчает борьбу с российскими шовинистами в городах юго-востока! Там много болтовни о «притеснениях» русского, но никто не рискнет сделать так, как Альберт Разин. Потому что и потребности нет. Напротив: есть огромные регионы, где в роли Золушки именно украинский. Донести эту прописную истину к сведению оппонентов не так уже и просто. Потому что они же слышат только самих себя. А вот когда о черных делах России будут знать больше, а за Украиной закрепится статус защитницы угнетаемых народов, тогда и государственный язык защищать будет легче.

О БОЛЬШОЙ РОЛИ ЕДИНИЦ И «НАШЕЙ» КРЫМСКОТАТАРСКОЙ

Как-то на Раховщине я познакомился с венгром Мерклом Бийлом. Он сплачивает местных казаков, а раньше, говорят, собирал гуцульский фольклор, даже кое-что издавал. Еще можно вспомнить преподавательницу венгерского института в Берегове Елизавету Барань-Комари. Она — автор около 40 научных статей на тему развития современного украинского языка, языковых контактов. Очень любит украинский и популяризирует его среди венгров. Украине сейчас очень непросто с Будапештом, потому такой яркий позитив даже со стороны «единиц» еще более актуален и имеет еще большую ценность. Когда я был в единственном на всю Одесчину албанском селе Каракурт, то лидер местной албанской общины Родион Пандарь разговаривал со мной на украинском. Еще в начале 1990-х годов он побывал на Прикарпатье, по-видимому, получил там определенную языковую практику. Валерий Пейков из Измаила украинским владеет на очень приличном уровне. Когда-то, как албанец, он побывал в роли миротворца в Косово. По-видимому, там немного подучил украинский, потому что в школе же не учили... Не изучала и Лилия Фомина, которая тоже родом из Каракурта. Зато потом, в зрелом возрасте, настолько полюбила украинский, что стала кандидатом филологических наук. Такая вот украинская албанка... Еще и болгарским владеет (как и Валерий Пейков, кстати). Эти люди ценны тем, что разрушают устоявшиеся стереотипы относительно «трудности» языков. Лишь горсточка интеллигенции, а державникам уже есть на кого опереться! Пусть бы и украинцы Буджака приобщались к изучению албанского. Потому что в последнее время количество вещателей в Каракурте по ряду причин несколько сокращается. Если бы албанским заинтересовались молодые энтузиасты из Одессы, Чернигова или Дрогобыча, то это было бы на пользу как албанской культуре, так и всей нашей Украине. И еще один существенный момент. Японец Хирано Такаши, который замечательно владеет украинским, через газету «День» (№ 42—43 от 6—7 марта т. г.) обращается к украинцам: «Я позиционирую себя украинистом, потому очень интересуюсь позицией крымских татар, которые с первого дня оккупации вместе противостояли аннексии Крыма. Считаю логическим и то, что сам начал изучать крымскотатарский. Крымскотатарский язык очень красив! Советую всем украинцам хоть немного познакомиться с ним...»

Могу лишь подписаться под этими словами мудрого японца. Крым — наш, и язык этой земли —