Политическая самоизоляция – 2

На днях среди многих мнений по поводу возможного назначения Михеила Саакашвили на должность вице-премьера было и вполне разумное, которое касалось состояния гражданского общества (его способности и влияния). «Назначение Саакашвили вице-премьером — это, знаете, последний такой приправленный намек всему украинскому народу, — пишет в ФБ политический консультант Олег Постернак. — Вы, ребята, или самоорганизовываетесь и приступаете к композиции реального гражданского общества, или мы будем и дальше тактику «я твой дом труба шатал» применять в отношении государственных институтов и всем на смех».

Кое-кто в Украине любит повторять, что в Украине сильное гражданское общество. Действительно, активисты, волонтеры приходят на помощь государству, когда его институты реально не справляются (отдельная тема). Так было в 2014-м, когда Россия напала на Украину и нужно было помогать нашим военным. Так происходит сегодня, когда надо помогать нашим медикам во время коронавируса и селянам во время лесных пожаров.

Но не все так однозначно. За эти годы в Украине научились использовать волонтерское или общественное движение, имитируя самоорганизацию и бурную деятельность — часто для того, чтобы прыгнуть во властный корабль. Раньше их называли «грантоедами» (сегодня добавилось название — «соросята»), которые преимущественно находятся под крылом международных доноров и их представителя в Украине — зятем второго президента.

Выходит, те, что занимаются имитацией и прислужничеством, стремятся попасть (их проталкивают) в политику, а реальные активисты фактически самоизолируются от политической жизни. Большинство из них привыкли обходиться без государства, хотя решить такие проблемы, например, как с воздухом, водой, землей, пожарами... без правильного управления нереально. Возникает вопрос: не оттуда ли в Украине такое никчемное правление? И вообще — есть ли основания гордиться гражданским обществом, если оно пока не способно организоваться для политического представления и отстаивания своих интересов?

«ЕСЛИ У НАС ЕСТЬ СИМУЛЯКР НАРОДНОЙ ВЛАСТИ, ЭКОНОМИКИ, ТО, КОНЕЧНО, У НАС ЕСТЬ СИМУЛЯКР ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА»

Сергей ВЫСОЦКИЙ, депутат VIII созыва Верховной Рады, журналист:

— На мой взгляд, проблема в том, что в Украине не сформирован запрос на профессиональную политику и на политику ценностей. Выборы 2019 года стали манифестацией антиценностей при выборе политиков. Поэтому волонтеры, гражданское общество, эксперты — они придут к власти, когда на это будет спрос в стране. Относительно активности граждан есть замечательные книги по институциональной политике, например, Норта Вайнгаста. В них говорится о том, что демократия и общество, с точки зрения развития институтов, становятся эффективными, когда пропорция негосударственной институции к государственной составляет 3 тысячи к одному. Неважно, какое именно это объединение граждан, — важна активность сама по себе, если люди отстаивают свои взгляды в группах. Это идет на благо демократии, ведь помогает выстроить функциональную демократию, и к тому же не обязательно, чтобы все эти граждане шли в политику. Автор приводил в качестве примера клубы садоводов и библиотечные клубы — это уже объединение граждан, это разнообразные лоббистские гражданские структуры, иногда бытовые, часто на муниципальном уровне, как это принято в Америке. Чем ниже спускается к простому человеку такой вид самоорганизации и чем больше организаций, которые будут отстаивать права граждан в различных аспектах, тем лучше для демократии. Так что проблема в том, что у нас низкая общественная активность, у нас всегда было 10% граждан, которые выходили на Майдан и потом как-то толкали страну и защищали ее, и большое количество граждан, которым безразличны не только будущее Украины, но и часто своя судьба, потому что они могут не прикладывать усилий, чтобы их жизнь стала лучше в социальном измерении, не объединяются.

Украина, увы, в принципе, является страной, склонной к построению симулякров: если у нас есть симулякр народной власти, экономики, то, конечно, у нас есть симулякр гражданского общества. Основная примета гражданского общества — объединение добровольное и бесплатное: человек тратит свои время и деньги, как это бывает в странах устоявшейся демократии, на то, чтобы что-то улучшить. Выгоду из этого он будет иметь только в результате общественной активности, как, скажем, построение парка или принятие важного закона. Это, кстати, как и классическое объединение в партии, когда люди тратят свои деньги на финансирование партийных ячеек. В наших условиях для людей, которые называют себя общественными активистами, эта деятельность превратилась в своеобразную профессию: они просто получают высокие зарплаты и что-то лоббируют, что может быть отработкой программ заказчиков. Это, конечно, не активизм, я бы назвал это профессиональной лоббистской работой. Очень часто наша «общественная активность» с точки зрения развитого мира является лоббистскими образованиями. Кстати, я все 5 лет в парламенте отстаивал идею, что нам надо принять закон о лоббизме, который легализует саму эту профессию, сделает сферу более прозрачной. У нас часто просто нет правил игры, ведь разговор с чиновником может трактоваться как коррупция. Не весь лоббизм плохой, ведь у нас просто нет такого явления, которое бы позволило на официальном, открытом, взаимовыгодном уровне прорабатывать компромиссы между крупными компаниями и социальными потребностями общества. По таким правилам все люди, которые сейчас называют себя активистами, были бы просто вынуждены регистрироваться как лоббисты, что было бы справедливее. Эти люди не рассказывали бы на телеэфирах, что они добросовестно сражаются за украинское счастье, просто получая зарплату и директивы от кого-то другого.

Нам нужно также преодолевать олигархию, конечно. Однако мы видим, что теневой лоббизм пана Ахметова, например, перешел на ту стадию, когда премьером становится его топ-менеджер, человек, который даже не был до того в парламенте, во власти. Это пример классического олигархического лоббизма в стране, где не хватает правил игры и адекватных законов о такой деятельности. В Британии, к примеру, всегда премьером становится член парламента, у нас, по логике нашей Конституции, должно быть так же, потому что Кабмин формируется Верховной Радой, в Украине парламентско-президентская республика.

Чем более просты и прозрачны правила и чем больше они побуждают политиков и чиновников к прозрачной игре — тем лучше.

Думаю, количество симулякров в Украине вызвано постсоветской ментальностью у большинства людей, а одним из признаков постсоветского общества является двойное мышление, как Оруэлл писал. Поэтому у нас двойные стандарты относительно всего гражданского общества в частности. У нас этот процесс достиг апогея, больше так жить страна не сможет, в результате этого президентства, политического и экономического кризиса, если мы выстоим, надеюсь, начнется построение принципиально другого государства.

«ЛИЧНО Я ВЕРЮ В СИЛУ ОБРАЗОВАНИЯ И ПРОСВЕЩЕНИЯ»

Юлия ПАЧОС, кандидат исторических наук, преподаватель Донецкого национального университета имени Василя Стуса:

— Управление предполагает прежде всего соответственность. Никчемное управление — это следствие нежелания как представителей политикума, государственных служащих, политической элиты, так и граждан брать на себя ответственность за принятые решения. Ведь именно мы своим выбором формируем то самое способное или неспособное управление на всех уровнях государственной власти. Гражданское общество в Украине до сих пор формируется. Активизация этого процесса и качественный скачок произошли после 2014 года. Волонтерские движения, результативные протестные акции, конкретные изменения в конкретных громадах — это далеко не полный перечень индикаторов развития гражданского общества в Украине.

Гражданское общество предполагает деятельность граждан в публичной сфере, которая значительно шире политики. Демократическим государством гражданскому обществу делегирован ряд полномочий управления и возможностей — создавать общественные объединения ради достижения собственных интересов, проводить мероприятия в своих сообществах, заниматься просветительской деятельностью, защищать свои права, продвигать свои интересы относительно политики, обеспечивать и контролировать надлежащее функционирование органов власти. Это те возможности, которые есть у активных граждан.

Активная часть гражданского общества в Украине часто использует эти возможности и демонстрирует, что может обойтись без государства: не хватает тепловизоров для армии — объединились, скинулись, закупили; медики без защиты — создали фонды, сшили собственными силами. Но действительно ли общественные активисты могут без государства? Гражданское общество не существует отдельно от государства, оно постоянно находится под его воздействием и влияет на него. Получается так, что в наших реалиях активисты и волонтеры чаще всего выполняют роль «пожарных»: они реагируют и ликвидируют последствия бездействия, растерянности или недоработки органов государственной власти. А должны бы использовать предоставленные возможности как превентивные меры для предотвращения возникновения таких ситуаций, как слабое материальное обеспечение армии или неготовность больниц к эпидемии.

Управление государством должно осуществляться «снизу». Гражданское общество, объединение граждан, каждый отдельный гражданин должны начинать с изменений в своей маленькой «community» (общине, профессиональном объединении, ОСМД и тому подобное), почувствовать силу своих возможностей и влияния на власть. А далее по возрастанию и с помощью инструментов гражданского участия влиять на процессы принятия решений на уровне государства.

Осознание собственной силы влиять и менять мир вокруг должно пройти через преодоление стереотипов «все решено без нас», «это политика, я в нее не лезу», «мой голос ничего не значит» и тому подобное; через осознание себя ответственными за все, что происходит в государстве; через повышение осведомленности граждан о системе органов власти, их полномочий и своих возможностей влиять на них через механизмы защиты своих прав и гражданского участия (участие в выборах, непосредственная коммуникация с органами власти, обращения, участие в организациях, мониторинг текущей деятельности органов власти и тому подобное).

Лично я верю в силу образования и просвещения. Поэтому повышать уровень гражданской осведомленности через формальное и неформальное образование, формирование у граждан моделей поведения ответственного гражданина государства, который способен принимать информированные решения и нести за них ответственность — вот это должно быть в фокусе государства и гражданского общества. Именно имея критическую массу ответственных граждан в обществе, мы не будем тушить «пожары» безответственных действий или бездействия власти, а совместно создавать такое публичное пространство, в котором возникновение таких ситуаций будет невозможным.

«ЕСЛИ МЫ ХОТИМ ХОРОШИХ ПОЛИТИКОВ — НАМ НАДО МЕНЯТЬ СОБСТВЕННОЕ ОТНОШЕНИЕ К ЭТОЙ СФЕРЕ»

Александра МАТВИЙЧУК, правозащитник, председатель правления общественной организации Центр гражданских свобод:

— Давайте обозначим, что мы понимаем под термином «гражданское общество». Для меня человек, который часть своего свободного времени, частных ресурсов, энергии, усилий инвестирует не для достижения личной выгоды, а на общее благо, начиная от локальных измерений, как района или двора, до глобальных — это общественный активист и активный участник гражданского общества. Для этого человеку не нужно обязательно быть членом какой-либо организации. Я не определяю этот термин исключительно как суммарную совокупность ОО и их членов, для меня это гораздо более широкое понятие, куда входят люди, занимающиеся волонтерством, берут ответственность за то, чтобы менять мир вокруг себя к лучшему, проблемы в том, что они не хотят лишней формализации, я особо не вижу, у каждого свой подход.

Абсолютно другой вопрос, когда мы говорим о переходе от общественной деятельности в политическую — это для меня две разные сферы. Проблема в том, что люди их отождествляют. Часто сталкиваюсь с тем, что когда мы работаем с Верховной Радой для того, чтобы в Украине появился действенный механизм привлечения военных преступников к ответственности, мне говорят, что я занимаюсь политикой, хотя это не соответствует действительности. Еще одно измерение: когда человек находится в руководящих органах политической партии и параллельно является общественным активистом, что не совсем логично и требует определения между направлениями. Корень этой проблемы в нашем прошлом, в Советском Союзе, где несанкционированной властью общественной активности просто не было. Это привело к тому, что у нас даже на уровне языка не появилось определенных терминов. В английском языке, к примеру, есть два слова: «policy» и «politics», где второе — борьба за власть, то, чем занимаются политики, когда у них есть видение, как изменить город, область, страну к лучшему, и они идут получать власть, убеждать избирателей, получить эту власть и реализовать свое видение. Гражданское общество этим не занимается, но мы занимаемся «policy» — системными стратегическими изменениями. Тот законопроект, который мы упоминали, вызывает изменения в обществе? Да, он будет иметь огромное влияние на определенную сферу политической жизни, но это не политика.

Есть проблема с тем, что люди, которые доказали свою эффективность, достижение стратегических изменений в общественной деятельности, не хотят переходить в политическую деятельность, но их можно понять, в этом, в первую очередь, виноваты мы. Потому что когда спрашиваешь, какие ассоциации возникают у людей со словом «политики», то это не те ассоциации, которые хотят ассоциировать с собой перспективные и честные люди, отношение общества к этому, как к чему-то грязному. Поэтому многие люди, которые уходят из общественной деятельности в политику, получают на себя огромную долю негатива только потому, что сделали свой выбор и начали заниматься сферой, где в глазах общества «все коррупционеры, плохие и пр.». Это, в первую очередь, и сдерживает людей. Если мы хотим хороших политиков — нам надо менять собственное отношение к этой сфере.

В правозащитной сфере ограниченный арсенал влияния на государственную политику: не все методы и цели, которые общественные активисты могут использовать, для меня, как правозащитницы, являются приемлемыми, потому что у меня есть рамка прав человека, которая является весомой, определяет ценности и мою работу. Если говорить о проблеме сотрудничества государственного и общественного сектора, прежде всего, она заключается в том, что как до Майдана, так и после, так же как сейчас, когда произошла перезагрузка власти и пришла созданная за 2 месяца до выборов новая политическая сила, которая получила монобольшинство исключительно на рейтинге известного комика, ставшего президентом, власть не рассматривает гражданское общество как равноправного партнера. До сих пор во власти мало людей, которые понимают истинный потенциал, который несут инициативы, созданные снизу, власть имущие просто сами часто такого опыта не имеют, а следовательно — относятся несерьезно и не рассматривают возможностей для сотрудничества.

«ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ГОСУДАРСТВОМ И ГРАЖДАНСКИМ ОБЩЕСТВОМ БУДУТ РАЗВИВАТЬСЯ»

Вячеслав ГУСАКОВ, журналист, Херсон:

— Действительно, в Украине гражданское общество и государство долгое время существовали отдельно друг от друга. Я имею в виду настоящее гражданское общество, а не тот его симулякр, который существовал и продолжает существовать за счет государства: организации ветеранов, чернобыльцев, афганцев, различные творческие союзы (писателей, художников, журналистов...). И этот симулякр был неким «гражданским обществом для государства» — в основном послушным, безопасным, пригодным для использования при случае.

И вместе с этим существовало гражданское общество, которое было длительное время маргинализованным для государства — так называемые «грантоеды». С их существованием государство было вынуждено считаться, потому что официально декларировались демократические ценности, поэтому, несмотря на желание некоторых влиятельных людей сделать наподобие России (объявление иностранными агентами, даже прекращение деятельности) «грантоедов» государство было вынуждено терпеть.

Но в 2014 году, как по мне, произошла, кроме Революции достоинства, еще одна революция, которую не все заметили. Сущность этой революции в том, что мощное волотерское движение и изменения в государстве в целом коренным образом изменили роль и место в нашем обществе тех общественных организаций, которые еще недавно были для государства, так сказать, бельмом на глазу. Потому что они за годы работы научились неплохо существовать в агрессивной среде, быть креативными; они знали, что действительно нужно людям и как этого достичь. Представители общественности умели общаться с простыми людьми лучше чиновников. И, что очень важно, часто наши иностранные партнеры лучше коммуницировали именно с представителями гражданского общества, чем с представителями власти.

И такие реформы, как децентрализация, медицинская, образования, просто невозможно представить без участия в этом процессе общественных организаций. Без их участия сейчас невозможно представить и избирательный процесс на всех уровнях. Например, именно после активного вмешательства общественных организаций начались сдвиги в направлении восстановления избирательных прав вынужденных переселенцев.

Отношения между государством и гражданским обществом будут развиваться. Да, они всегда будут очень непростыми. Но в другом виде они просто не смогут быть продуктивными.

«У НАС ЕСТЬ ХОРОШАЯ ТРАДИЦИЯ СВЕРГАТЬ ВЛАСТЬ, НО ЧТО КАСАЕТСЯ ГОСУДАРСТВА, ТО ЗДЕСЬ ЕСТЬ ПРОБЛЕМА»

Сергей ПАСИЧНИК, руководитель ОО «Академия стратегических исследований», Черкассы:

— Такая ситуация является проблемой не одной стороны, а с нескольких сторон. С одной стороны, в любом обществе государственный аппарат, бюрократический — заранее более громоздкий, чем гражданское общество. В нормальных странах всегда где-то общество оперативнее реагирует. Где-то общая самооборона не успевает, есть какие-то экономические инициативы, потому что государство, возможно, не успевает добраться до каждого села или реки, какие-то юридические аспекты, которые притормаживают быстрое реагирование государства. Поэтому общественные инициативы являются заведомо более быстрым инструментом, который может отреагировать оперативнее.

То, что какая-то часть общественных активистов не хотят переходить в политику, — нормальная ситуация, потому что, с одной стороны, они видят момент бюрократии, ограничение многих моментов для обычного гражданина. Понимают, что чтобы реально реагировать на какие-то процессы, а не быть чьими-то марионетками, надо выходить с определенной командой, с определенным ресурсом и так далее.

Если, к примеру, в США или в Европе какая-нибудь общественная инициатива при условии того, что ее идеи поддерживает само население, может организоваться и при поддержке финансирования населения донести свою позицию до граждан и избраться в органы власти, то в Украине такое очень сложно сделать. Учитывая, что значительная часть медиаресурсов находятся под контролем четырех-пяти олигархов, то такие порывы активистов могут просто использовать. К примеру, они зайдут во власть, но потом станет понятно, что они не влияют на какие-то процессы, а их используют для отбеливания персон, которые зашли вместе с командой. Или это просто манипуляции, как это было в промежутке между Ющенко и Януковичем, когда было много общественных инициатив. Можно вспомнить «Народную самооборону» Луценко и подобные вещи, когда возникали сначала общественные организации, хотя, разумеется, это была просто раскрутка бренда в агитационный период, а потом превращались в политическую партию. Поэтому у многих общественных активистов есть определенное отвращение к тому, что их позитивные порывы могут использовать.

Или просто не хотят идти, потому что они стремятся делать какие-то конкретные вещи на уровне какой-то конкретной громады и понимают, что чтобы делать какие-то глобальные вещи, надо иметь определенную компетенцию, иметь команду.

С другой стороны, компонент определенной неготовности волонтеров, активистов идти в политику тоже неправильный. Надо было формировать большие команды, заходить в органы исполнительной власти, в парламент, местную власть, потому что на определенном этапе пока было доверие, пока был вакуум власти (период 2014—2015 годов), как раз эти активисты имели шанс зайти. В это время предыдущая власть, по сути, сидела тише воды ниже травы (те, кто остались в Украине), оппозиция Майдана боялась влезать в какие-то слишком коррупционные схемы, впрочем, этот короткий отрезок времени, по сути, был потерян. У нас есть хорошая традиция свергать власть, эти повстанческие традиционные движения имеют большую мощность, но что касается государства как раз и функционирования государственного аппарата, то здесь есть проблема. Ну и сама ментальность, наподобие: я тут у себя хозяйничают и не хочу влезать в глобальные дела.

 Получается палка двух концов: многие не хотят влезать в эти процессы, потому что понимают, чем это может закончиться, с другой стороны — как раз потребность есть, потому что нельзя всю жизнь быть общественным активистом, если ты хочешь влиять на политику, то к ней надо  идти, и надо идти командой, с какими-то идеями. Тем более, что сейчас люди готовы поддержать новые лица, которые действительно делают реальные вещи и не вышли неизвестно откуда.