Вера на войне

Священник Владимир Маглена первым на Луганщине перешел с УПЦ МП в Православную Церковь Украины. За это ему пришлось пожертвовать храмом, который он сам построил на средства пожертвований. От борьбы за «камни», как он сам высказывается, он отказался и теперь проводит служение в обычном жилище. «День» пообщался с отцом Владимиром МАГЛЕНОЙ о вере, патриотизме, войне, терпении, принципиальности и христианской любви.

«ЕСЛИ БЫ Я В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ОСТАВАЛСЯ В МП, ТО НЕ СМОГ БЫ ДАТЬ ВАМ ИНТЕРВЬЮ»

— Святой отец, во время крайне сложной и опасной ситуации на востоке Украины вы перешли из Московского патриархата в Православную Церковь Украины. При этом вы родом из сейчас оккупированного Стаханова Луганской области и вынуждены были переехать в Старобельск, где основали свой приход. Ожидаемо, что вы столкнулись со многими проблемами в отношениях с МП как человек не только верующий, но и патриот. Каким образом у вас формировалась собственная гражданская позиция и мотивация перехода в ПЦУ?

— Мотивационных моментов — целый ряд. Один из них — это поиск свободы. А истинная вера и дает свободу. В МП нет этой свободы, которую я со своими верующими получил. Например, если бы я в настоящее время оставался в МП, то не смог бы дать вам интервью, хотя сказать и рассказать мне есть о чем. Второй момент — это то, что я являюсь украинцем и не понимаю, почему должен служить именно Московскому Патриархату, в то время, когда у нас появилась наша украинская единая церковь.

— В том и беда, что некоторые этнические украинцы на востоке Украины стали не только на сторону МП, но и на сторону сепаратистов-террористов. Более того, некоторые люди с украинскими фамилиями даже не помнят своих корней, никак не идентифицируют себя.

— Мне от этого больно, ведь эти люди с изувеченными душами и сознанием. Они жертвы манипуляционной пропаганды, которая велась в нашем крае сотни лет. Подчеркну — сотни, а не лишь в последнее время. Российская империя, Советский Союз, а теперь пророссийские силы — все это этапы выдавливания нашего самосознания. С ними нужно работать и  не только на государственном, но и церковном уровне. Эта проблема коснулась в частности и моей семьи.

«В ВОПРОСЫ ЦЕРКВЕЙ ВСЕГДА ВМЕШИВАЛАСЬ ПОЛИТИКА»

— Относительно конфликта МП с ПЦУ. Если бы Россия повела себя толерантно и порядочно, то можно ли было бы дружить церквами?

— Конечно. В вопросы церквей всегда вмешивалась политика. Но есть страны, в которых к разным конфессиям относятся толерантно, с уважением к каждой вере, а есть Россия, которая всегда вела себя агрессивно на всех фронтах, в том числе религиозном. Это агрессор, который использует все средства влияния, начиная с открытого захвата территорий, продолжая пленом мыслей.

— А насколько вы позволяете пускать политику в свою душу?

— Минимально. Просто я украинец и гражданин Украины. Не понимаю, как можно в себе игнорировать этот факт. Другое дело деятельность политиков, которые всячески хотят использовать церковь. Я дружу с одним политиком. Но этот человек является другом моего детства, моим земляком. И рассматриваю я его как друга.

— Какие настроения сейчас превалируют в Старобельске, который находится совсем недалеко от линии фронта?

— В Старобельске много патриотических настроений. Недавно к нам в город приехали канадцы, и они были удивлены таким количеством патриотических настроений. У нас молодежь разговаривает на украинском языке. Старшее поколение, как правило, так называемым суржиком. Но это показатель — новое поколение все более принимает проукраинскую позицию. Канадцы также сказали, что у нас патриотов больше, чем даже в Киеве. Все дело в том, что у нас: или ты за Украину, или против. Конечно, этому способствовала война. Кто-то ждал оккупанта, а кто-то воспринял это как оскорбление собственных национальных чувств и опасность. Что касается оккупированных территорий, то мне обычно больно об этом говорить. Тот, кто занимает проукраинскую позицию, там просто ничего не скажет, ведь это может закончиться трагически.

«ВАЖНЫ НЕ КАМНИ, А ЛЮДИ»

— Московский патриархат в Старобельске отобрал у вас храм. Сейчас вы проводите богослужение в собственном доме. Как вы вышли из этой ситуации?

— На любую сложную ситуацию есть ответ в Евангелии. И тогда ваша совесть будет чистой и спокойной. Нужно подставить щеку? Я ее подставил и отдал ключи от храма. Если бы я этого не сделал, то лишь бы спровоцировал еще большую агрессию. Тем более что могли пострадать и другие люди. Этого я допустить не мог. Важны не камни, а люди. В Евангелии ученики сказали Христу: посмотри, какой красивый и величественный храм. На что Христос ответил, что это всего лишь камни. В конечном итоге у него не было своего храма. Но он нес веру и примирение.

— Как местная власть отнеслась к этой ситуации?

— Все были на моей стороне. Если бы не они, то я вообще не знаю, чем бы это все закончилось для меня.

— В 2014 году началась настоящая война РФ против Украины. По вашему мнению, священник имеет право взять оружие в руки в таком случае?

— Если он возьмет в руки автомат, то он уже не священник. Еще когда я был в Московском патриархате, то нам давали определенные установки, как нужно говорить с прихожанами о политике и ситуации в стране. Понятно, что шла речь по большей части о лояльной к России риторике. Я со своей стороны пытался и пытаюсь в храме о политике не говорить совсем. Это внутренний принцип и, безусловно, в этом помогает следование Божьим установкам, а не установкам власти или политиков.

— Как вы пришли к вере?

— Мама хотела, чтобы я пошел в духовную семинарию. Я ей ответил, что Бога нет. Потом, когда мама умерла, я заказал ей панихиду. Так и остался в церкви. На Луганщине много династий священников. Такие себе кланы. Я в этом плане пришел к Богу с чистого листа.

— Контактируете с ними?

— Никто со мной из них не общается. Но я и сам не хочу этого общения. Между нами есть четкий водораздел. Если я сяду с ними за один стол, то это значит, что я признаю то, что они говорили в адрес моей церкви. Речь же идет о лжи, «раскольниках» и откровенных оскорблениях. Поэтому у них своя жизнь, а у меня — своя.

— Вообще термин «раскольники» довольно странный. Если человек даже другой веры, то получается он тоже «раскольник», ведь не признает Московский патриархат. Россия издавна использовала и использует такие манипуляции для того, чтобы сохранить свои имперские амбиции, в том числе и через церковь.

— Вы знаете, у меня есть знакомый кришнаит. Он живет в Индии, и мы абсолютно нормально общаемся. Большим грехом является осуждение людей за их убеждения и веру. Недавно у нас были канадцы, так один из них мне вообще сказал, что он атеист. Я говорю: ну то и хорошо. Когда мы с ним пообщались ближе, то оказалось, что неизвестно, кто больше верующий: он — атеист, или некоторые набожные верующие, жизнь и поступки которых вовсе не отвечают основам христианства.

«ЛЮДЯМ НУЖЕН КОНКРЕТНЫЙ ПРИМЕР МИРОЛЮБИЯ, ЗАБОТЫ, ЗАЩИТЫ»

— Все же, как церковь может противостоять агрессору?

— Легко. Мои проповеди касаются нашего настоящего, того, что наболело. Хороший пример этому апостол Фома. Как известно, когда он увидел, уже воскресшего Христа, то не поверил глазам своим, ведь видел его распятым. Тогда Христос показал ему раны свои и сказал: вложи пальцы свои в раны мои. И Фома поверил. Человек, во время информационной войны, может не верить, и это его право. Людям нужен конкретный пример миролюбия, заботы, защиты. К этому они и приходить будут. В самой же церкви люди должны слышать не пропаганду с открытками, а приходить к пониманию. Это своего рода работа над собой и отдых души. Они должны где-то отдохнуть духовно от войны. Если распространять ненависть, то человек никогда не придет к пониманию и будет поддаваться манипуляциям.

— Кремль с самого начала агрессии культивировал агрессию в собственных гражданах к призрачному внешнему врагу и внешней опасности. Поэтому не удивительно, что когда наступило «время Х», картинка пропаганды заставила россиян, особо не проникаясь, пойти войной на соседа.

— Разделяй и властвуй. Московский патриархат в Украине много чего сделал, чтобы показать эту войну как исключительно внутренний конфликт. Мол, это все «раскольники», бандеровцы и тому подобное. Использовать для этого можно кого-либо — олигархов, политиков, которые часто находятся под олигархами, священников, журналистов, то есть всех тех, кто имеет влияние на властные рычаги и влияние на общественное мнение. Сами понимаете, что на востоке Украины, где от некоторых городов к границе с Россией иногда несколько километров, а иногда один город разделяется государственной границей, такие зерна ненависти находили свою почву. Истинная же церковь должна людей объединять и не быть частью имперской политики и подножкой власти. Скажу еще одно — нельзя бросать людей. В своей драме они могут стать добычей злых сил с подлинно немирными интересами, хотя внешне они будут прикрываться мирными инициативами. Несчастного человека, который тем более пережил столько страданий за эту войну, легко завлечь в ловушку внушений. Тем более что люди за пять лет войны очень разочарованы. Большинство из них ожидали, что война закончится намного быстрее, а она превратилась в позиционную, а следовательно, конца и края не видно. Да, уже нет таких обстрелов, которые были в самом начале этого противостояния. Но напряжение, социальные проблемы, а еще обиды, которые терзают память, все это испепеляет души, которые нужно спасать. Спасать как? Любовью.