«Выбор — это процесс, который продолжается постоянно...»

С Василием Иванчуком мы встретились у памятника Тарасу Шевченко в Львове, зашли в одно из кафе недалеко от площади Рынок. Мы — давние приятели. Наше знакомство состоялось еще во второй половине 1980-х годов. Нам было по семнадцать лет, мы играли в одной команде, добивались первых шахматных успехов. И уже тогда никто не сомневался, что Василия ожидает блестящее шахматное будущее. Один из самых сильных шахматистов мира в общении — эмоциональный, неожиданный, не слишком многословный. Поэтому мне надо было «разговорить» Василия. И вот что из этого получилось.

О СОВРЕМЕННЫХ ШАХМАТАХ

— Василий, что такое, по твоему мнению, современные шахматы? Ты еще начинал играть по старым регламентам, партии откладывались. А теперь что-то совершенно другое.

— Что касается откладывания, то я считаю, что мне очень повезло, потому что это помогло мне улучшить навыки шахматного анализа. Ныне если бы партии откладывались, то для их анализа, бесспорно, использовали бы шахматные программы. А теперь я знаю, когда сажусь играть партию, что за определенное количество часов я ее обязательно сегодня доиграю. С каким результатом — это уже другое дело, но доиграю. И надо мной уже не будет «висеть» отложенная позиция.

— Можно ли сейчас играть в шахматы на достаточно высоком уровне, не пользуясь помощью компьютера?

— Все зависит от того, как пользоваться. Если совсем не использовать в работе компьютер, то вряд ли можно достичь высоких результатов. Но если пользоваться слишком много или неумело, то это также может нанести серьезный вред.

— Сегодня есть очень мощные шахматные программы, остается ли здесь место для творчества человека? Продуцируешь ли ты и дальше новые идеи в дебютах?

— Конечно, всю жизнь это и делаю.

О ЛИТЕРАТУРЕ

— Возникала ли у тебя когда-то мысль: «Если бы я не занимался шахматами, то чем бы я мог заниматься»?

— Это могла бы быть какая-то научная деятельность. Возможно, мог бы стать писателем. Мне нравится писать.

— Это ты еще вполне можешь реализовать. У нас, кстати, еще нет хорошего шахматного романа в украинской литературе.

— Да и в мировой не так много.

— Ну отчего же? Есть Набоков, например. Ты читал «Защиту Лужина»?

— Очень неудачный роман. Он мне не понравился. Но «жемчужиной» является, конечно, «Марабу» Куприна. Там на шести страницах шахматисты представлены в таком непривлекательном свете, что невозможно себе представить. Такая антиреклама шахмат.

— Мне роман Набокова тоже не очень понравился, хотя стиль замечательный. Я постоянно чувствовала, что автор не практический игрок и описанные им ситуации выглядят искусственно.

— Да, пожалуй, «Шахматная новелла» Стефана Цвейга — это еще более-менее. Есть неплохие фильмы о шахматах — «Гроссмейстер», «Жертва королевы» о Михаиле Тале, «Белый снег России» об Александре Алехине... Я читаю много. Могу читать все, что угодно. Иногда это зависит от настроения. Совсем недавно читал о философии Эпикура. Хочу прочитать об истории возникновения разных религий. Интересуюсь философией, историей, но и художественной литературой также. Из современной литературы недавно читал книги Ирен Роздобудько, Натальи Сняданко, Марии Матиос. Произведения Роздобудько мне понравились больше всего. Из классической литературы мне нравится творчество Михаила Коцюбинского, Ольги Кобылянской. Недавно перечитывал ее «Землю» и другие произведения. Понравилось. Непростой для восприятия стиль написания, но чувствуется внутренняя глубина.

— Где ты берешь книги для чтения: из домашней библиотеки или посещаешь книжные магазины?

— У меня дома есть большая библиотека, но иногда захожу в магазины. Там могу приобрести книгу по совету знакомых или прислушиваюсь к советам продавцов. Порой мы с коллегами обмениваемся книгами на турнирах. Почти каждый шахматист привозит на турниры книги и порой советует их прочитать коллегам-соперникам. Например, гроссмейстер Алексей Широв дал мне прочитать «Норвежский лес» Мураками, а гроссмейстер Крамник — «Найденное время» Марселя Пруста. Иногда срабатывает принцип «наоборот». Я вспоминаю, когда еще моим тренером был Михаил Некрасов, как мы с ним однажды говорили о литературе, и он мне сказал: «Ты Гюго не читай. Очень нудный автор». Первое, что я сделал, когда вернулся во Львов, это нашел произведения Гюго. Прочитал и получил удовольствие.

— Ты читал «Отверженных»?

— Да. В русском переводе. А еще «Последний день осужденного».

— А еще один твой, как, собственно, и мой бывший тренер, Владимир Степанович Бутурин что-то тебе советовал для чтения?

— Да, конечно, советовал. И много рассказывал об истории, географии. Очень умный человек.

— Шахматы часто называют моделью жизни. Согласен ли ты с этой мыслью? Если да, то помогали ли тебе шахматы находить выход в жизненных ситуациях?

— Есть очевидный факт, что многие люди не играют в шахматы, и нет убеждения, что человек, который не играет в шахматы, чем-то обделен. Напротив, он может, занимаясь другой деятельностью, достигать высокого уровня развития. Конечно, у шахматистов своеобразное мировидение, хотя и оно зависит от человека, потому что нельзя сказать, что все шахматисты одинаково воспринимают мир. Но есть определенные черты, присущие шахматистам, — позитивные и негативные.

— А конкретнее?

— Я бы сказал, что для шахматиста высокого уровня отрицательными чертами являются искренность и откровенность.

— А почему именно для шахматиста высокого уровня?

— Потому что эта искренность может обернуться против самого шахматиста, когда он выбалтывает какую-то важную информацию.

О ШКОЛЕ

— Ты достаточно ностальгически вспоминаешь школу. Были ли у тебя какие-то любимые предметы?

— Мне нравились не столько предметы, сколько учителя. Очень хорошо помню учительницу украинского языка — Гикавец Мирославу Дмитриевну. Многое из того, что она рассказывала, я помню до сих пор. Она, кстати, как-то мне сказала: «Я удивляюсь, как ты можешь играть в такую серьезную игру, как шахматы, ты же — прирожденный клоун». В чем-то она была права.

— Как ты относишься к идее введения шахматных уроков в школах? Можно ли таким образом интеллектуализировать нацию?

— Шахматы в школах могут быть, конечно, но исключительно как предмет по выбору. Зачем мучить шахматами детей, которым они не нравятся? А те дети, которым нравятся, пусть идут в шахматные кружки. Кстати, еще во второй половине декабря 2011-го во Львове заработала шахматная школа Василия Иванчука, в которой будут заниматься дети, начиная с пятилетнего возраста.

— Ты считаешь, что изучать шахматы, как математику или литературу, не стоит?

— Вообще у нас школьная программа не продумана. Вот вспоминаю свои школьные годы. Те логарифмы, интегралы... Зачем мы это все изучали? Конечно, тем детям, которые интересовались математикой, это было нужно, но сколько таких детей было в классе? Они спокойно могли это все изучать в кружках. В школьных программах стоит учитывать, что предлагать всем ученикам, а что индивидуально или хотя бы желающим.

О СЧАСТЬЕ И УСПЕХЕ

— Чтобы поддерживать свою форму, ты занимаешься ежедневно, делаешь ли себе более длительные перерывы?

— Я занимаюсь шахматами, когда этого хочу. Потому что когда я этого не хочу, то коэффициент полезного действия низкий. Когда голова хорошо работает, можно за короткое время сделать очень многое.

— Профессиональный успех или счастье — понятия взаимосвязанные?

— Скажу тебе такую вещь. Вот Юлий Цезарь. Неглупый человек. Когда Юлия Цезаря спросили, что для него в жизни является самым большим счастьем, он ответил — свобода выбора. Я не могу сказать, что на сто процентов согласен с этой мыслью. К тому же для большей части человечества свобода выбора в непростых ситуациях вряд ли является счастьем. Она порождает сомнения, а в случае неудачного решения — серьезные разочарования, но мы ежечасно, ежеминутно делаем выбор, принимаем решения, важные и менее важные. Это процесс, который продолжается постоянно.

— Помнишь ли момент, когда ты уже четко понял: «Все, я буду заниматься шахматами и больше ничем»?

— Я не могу его помнить, потому что такого момента не было. Я просто занимался шахматами и продолжаю ими заниматься, не задаваясь подобными вопросами.

— То есть шахматы — это естественная сфера твоего существования?

— Да. Я ими занимался, занимался и добился успеха. Продолжаю заниматься, это для меня естественно. Это как сороконожка. Если бы она думала, как ей те ноги ставить, ей было бы трудно передвигаться, а так она просто двигается, и все у нее получается хорошо.

О ПУБЛИЧНОЙ СЛАВЕ

— Ты смотришь телевизор?

— Почти не смотрю.

— Следишь за новостями в Интернете?

— Шахматные новости еще временами читаю, а общие — очень редко.

— Откуда ты берешь информацию о том, что происходит вокруг тебя?

— Общаюсь с людьми. Если меня что-то интересует, я могу спросить тех, кто лучше знает: «Расскажите, пожалуйста, что там происходит». Тогда я делаю свои выводы. Иногда, когда меня интересует что-то конкретно, я могу зайти в Интернет и посмотреть, а не так, чтобы смотреть все подряд.

— А люди тебя на улицах узнают?

— Узнают меня не слишком часто. Расскажу такой случай. Как-то ехал я поездом из Киева во Львов. В купе, кроме меня, еще трое. Ночь переночевали, они меня, очевидно, не узнали. Ну а утром один из них куда-то вышел, а когда вернулся, то начал возбужденно рассказывать: «Вы знаете, какая с нами знаменитость едет? Сам Василий Вирастюк!» И они побежали на него смотреть. Звали и меня. Я отказался, чем очень их удивил.