Мужество и талант

29 января во время Дней науки в Национальном университете «Киево-Могилянская академия» состоится круглый стол «Творческая наработка Владимира Панченко». Организаторами мероприятия являются Кафедра литературоведения НАУКМА, Центр европейских гуманитарных исследований, Центр исследований истории и культуры восточноевропейского еврейства. Это уже не первое мероприятие, посвященное Владимиру Панченко, в стенах Академии. Во время фестиваля «Дни эссеистики», что проходил в Киево-Могилянской бизнес-школе, состоялся вечер памяти Владимира Евгеньевича, где, в частности, коллеги, друзья из Академии сосредоточились больше не на трудах, а на личности литературоведа. Поэтому наведем несколько фрагментов из этой встречи, ведь сведения о Владимире Панченко углубят понимание его творческого и научного наследия.

«НАЧЕРТИЛ КУЛЬТУРНУЮ КАРТУ УКРАИНЫ»

Доктор филологических наук, профессор, заведующая отделом теории литературы Института литературы им. Т. Г. Шевченко НАН Украины Тамара ГУНДОРОВА назвала Владимира Панченко вечным пилигримом, который «начертил культурную карту Украины, восстановил связи, которые были разрушены, и места памяти. Он насыщает ее разными подробностями, именами. Действительно, когда читаешь труды, нельзя не поражаться его знаниям. И это то, что его отличало с самого начала — жажда к знанию, открытию нового». Также Тамара Гундорова вспомнила об особенном стиле письма Владимира Евгеньевича, который он  искал, как ей кажется, в течение всей своей деятельности. И таки нашел, по ее мнению, в «Сонячному годиннику».

Литературовед познакомилась с Владимиром Евгеньевичем, когда была еще студенткой. «Я и мои товарищи сразу обратили внимание на Владимира Панченко, который был центром. Он был фигурой сияющей, теплой, солнечной. Искренний, открытый к общению, встречам. И сразу вызывал симпатию». Таким он останется в памяти для многих, а кое-кому из друзей Владимира Евгеньевича удавалось увидеть и чрезвычайную стойкость его характера.

«НЕ  ДЕМОНСТРАТИВНОЕ, А СУЩНОСТНОЕ МУЖЕСТВО»

Владимир МОРЕНЕЦ, доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники Украины, лауреат Государственной премии Украины имени Тараса Шевченко, заведующий кафедрой литературы Национального университета «Киево-Могилянская академия» на вечере памяти рассказал о случае, который важен для него как попытка понять Владимира Евгеньевича: «Потому что он очень глубокий человек. И впечатление, что он открыт — это его толерантное отношение к миру». Как-то они вдвоем приняли участие в Chicago Critical Mass — событии, когда огромное количество велосипедистов колонной едет по улицам в быстром темпе. Тогда и случилась авария, в результате которой Владимир Евгеньевич испытал значительные травмы, а когда его на скорой помощи привезли в больницу, то ему еще и неправильно собрали кость. Сложно даже представить, какая это была боль — неделю перед отлетом он провел сидя. Владимир Моренец вспоминает эту неделю так: «Я никогда не слышал он его стона. Он сидел с серым лицом, но ни одного сетования. Тогда я увидел, сколько в нем мужества внутреннего, не демонстративного, а сущностного мужества».

Еще один непростой период, какой Владимир Евгеньевич мужественно выдержал — когда его сын был на российско-украинской войне. Об этом рассказала Наталья ПЕЛЕШЕНКО, литературовед, методист кафедры литературы Национального университета «Киево-Могилянская академия». Хоть ему было очень сложно, он переживал это молча. Единственное, как рассказала Наталья Пелешенко, когда 1 сентября 2014-го или в 2015 году была бомбардировка, где служил его сын, Владимир Евгеньевич пришел на кафедру и сказал: «Там как раз около машины моего Ярослава это случилось».

ФОТО НИКОЛАЯ ТИМЧЕНКО / «День»

ВНУТРЕННЕЕ МЕРИЛО

Напомним, что Владимир Панченко был одним из двух депутатов первого созыва, которые отказались от квартиры. «Его внутренняя порядочность, честность, такая же сильная, как и его сила воли. Нет — и все, он этого не хочет. Это придало особенный масштаб его пребыванию в Верховной Раде, внутреннему зрению, потому что он смотрел на вещи в большом масштабе — это я точно знаю. Его не интересовали мелкие сплетни, недостатки характера того или другого... Его большой масштаб заключался в том — и это было истинно так, такими были его переживания — или это на пользу моей Отчизне, или нет. Он очень редко об этом говорил. Но это действительно было внутренним мерилом», — рассказывает Владимир Моренец.

Честность и скромность Владимира Евгеньевича проявлялась и в ежедневных вещах. Библиотекари рассказывали Натальи Пелешенко, что они хотели выдать книжки Владимиру Панченко на более длительное время, предоставить хоть какие-то привилегии, но он ни разу об этом не попросил. Так же как ни имел в библиотеке ни одного долга. Наверно, еще одной причиной этого является особенный диалог литературоведа с книжками.

«ЕМУ БЫЛО ОЧЕНЬ БЛИЗКО ВСЕ КНИЖНОЕ»

«Его отношение к книжке выражается в том, что он в последние годы своей жизни имел  огромную потребность писать и видел в этом смысл», — отметил Владимир Моренец. И в телефонном звонке 10сентября Владимир Панченко  поделился Натальи Пелешенко: «Если бы вы знали, как мне хочется работать». «Он говорил, что вышел на новый уровень, и мы сами это видели... — отметила Наталья Пелешенко. — Его прекрасная книжка о Зерове заканчивается стихотворением Стефана Яворского о слезном прощании с книгами. Стефан Яворский тоже был болен, это было написано перед его концом. Владимир Евгеньевич еще имел надежду, и мы еще имели надежду, когда вышла книга о Зерове, но, очевидно, эта болезнь побуждала задуматься над какими-то моментами. Он очень гордился этим стихотворением, когда прибавил его в конце «Повісті про Миколу Зерова».

«Панченко — это книжный человек. Абсолютно и точно», — рассказал Владимир Моренец. Владимир Евгеньевич перечел огромное количество украинской прозы. «Он очень хорошо знал все, что можно было взять сначала из сельской библиотеки, потом — районной, потом — областной. Он просто поглощал это... — поделился Владимир Моренец. — Ему было очень близко все книжное. Намного больше, чем телевизионное, чем другие образы этого мира. Его мгновенно убеждала книжка, и он себя с ней ассоциировал. В наше время это редкое явление, чтобы человек не ставил под сомнение, что это основа, это важно».

Наталья Пелешенко рассказала, как Владимир Евгеньевич радовался, когда писал собственные книжки, как за чаем делился идеями и рассказывал о невероятных открытиях, которые удалось осуществить. И не просто рассказывал. Как заметил Ростислав СЕМКИВ, литературовед, переводчик, издатель, доцент Национального университета «Киево-Могилянская академия», это всегда были фантастически интересные рассказы не только благодаря удивительным фактам, но и искусному изложению информации, поскольку умение повествовать — черта, которая стала знаковой для Владимира Панченко. «Его статьи формировали представления о том, как должен выглядеть научный текст: основанный на фактах, но это должно быть и интересно», — рассказывает Ростислав Семкив.

И в настоящее время мы имеем возможность услышать эти рассказы — в книжках Владимира Евгеньевича. Потому что действительно, как утверждает Наталья Пелешенко, читая их, мы слышим его голос и интонации.