Сталинизм и геноцид еврейского народа
О чем нельзя забывать
Сначала - две обширные и весьма красноречивые цитаты (первая взята из переведенной с польского книги воспоминаний, которая чудом появилась в Москве в последний год перестройки, а вторая - из напечатанных во Львове в начале 2000-х военных мемуаров, написанных на русском языке).
«Зимой 1939/1940 года вдоль всего течения Буга разыгрывались невообразимые сцены, в которых содержалось едва лишь предчувствие того, что уже неуклонно надвигалось, чтобы погрузить миллионы жителей Польши в пятилетнюю агонию медленной смерти. Немцы не задерживали беглецов, но дубинками и прикладами давали им на дорогу последний показательный урок своей философии "расового мифа"; по ту сторону демаркационной линии в длинных тулупах, буденовских остроконечных шлемах и со штыками наголо стояли стражники "классового мифа", приветствуя скитальцев, бегущих в землю обетованную, спущенными с поводка овчарками или огнем ручных пулеметов. На двухкилометровой нейтральной полосе вдоль Буга в течение декабря, января, февраля и марта – под голым небом, на ветру и морозе, под снегопадом – располагались обозом толпы бедолаг, укрытых перинами и красными одеялами, жгущих по ночам костры либо стучащихся в крестьянские хаты с просьбой о помощи и убежище… За еду и помощь в переправе через Буг платили одеждой, драгоценностями и долларами… Большинство возвращалось обратно, под немецкую оккупацию, где в течение нескольких следующих лет они почти все без остатка погибли в крематориях Освенцима, Майданека, Бельзена и Бухенвальда; часть, однако, не сдавалась и упорно ждала удобного момента. Иногда ночью от бесформенной массы людской толпы отрывалась какая-нибудь тень, пробегала заснеженным полем несколько сот метров и, пойманная в луч прожектора с советской стороны, лицом в снег падала под пулеметной очередью. В толпе раздавались душераздирающие крики, смешанные с судорожными рыданиями, десятки рук возносились вместе с узкими языками костров к небу, словно гневно ему угрожая, после чего все вновь замирало в неподвижности и немом выжидании».
«…Немцы уткнулись в оборону наших войск на западе и юге Киева и не могли продвинуться вперед. Наша пропаганда, направляемая сверху, сразу бодро затрубила: “Киев есть, был и будет советским!”, оказав этим очень плохую услугу многим киевлянам, в частности, евреям… Благодаря ослиному упрямству Сталина, и слушать не желавшего о сдаче Киева, немцы захлопнули в мышеловке нашу полумиллионную группировку, вместе с десятками тысяч грузовиков, сотнями танков и неисчислимым количеством всякого военного имущества. Но наши войска были в руках тупоголового, злобного дьявола, а ведь мирное население, в частности евреи, могли бы спастись. Тем более, что развитие событий он, видимо, предвидел, не желая самому себе в этом признаваться… И в этой обстановке появилась крикливая статья Красноюрченко, сбившая многих киевлян с толку – люди носили ее по квартирам и показывали друг другу. А доверие к печатному слову тогда было абсолютным. Дня за три до появления этой статьи ко мне обратился солдат, парикмахер-еврей… с просьбой дать ему трехдневную увольнительную, чтобы вывезти свою семью на попутных машинах на восток, подальше от Киева. Я дал ему трехдневную увольнительную, и он действительно отправил свою семью, далеко за пределы будущего киевского котла. Но, прочитав оптимистическую статью Ивана Красноюрченко, сочиненную явно не без влияния заезжего корреспондента и теплого застолья, наш парикмахер вернул семью в Киев. Эта статья сделала тем более черное дело, что людям мучительно не хотелось покидать обжитые квартиры в красавце-городе и начинать мытарства на новых местах. Очень многим это стоило жизни».
Первая цитата принадлежит Густаву Херлингу-Грудзинскому, писателю и журналисту, который считается - наряду с Гомбровичем и Милошем - фигурой польской литературной эмиграции XX века. Его автобиографическая книга «Иной мир» повествует о ГУЛАГе и о всей, говоря словами автора, «сталинской концентрационной империи». Вторая - летчику-истребителю Дмитрию Панову, который прошел всю советско-германскую войну с первого до последнего дня, в 1941 году защищал небо Киева, совершил сотни боевых вылетов, сбил более полутора десятков вражеских самолетов, был представлен к званию Героя Советского Союза - но вместо этого получил только орден Красного знамени (слишком независимый характер имел). А во времена перестройки и после нее написал и надиктовал безжалостно правдивые воспоминания о войне.
Я привел только две цитаты, однако не случайные. Многочисленные воспоминания очевидцев и документы свидетельствуют, что в 1939-40 годах советская власть и спецслужбы оказывали всяческие препятствия попыткам значительной части евреев оккупированной нацистами территории второй Речи Посполитой переселиться в СССР. В одном из официальных документов советского правительства, в частности, говорилось: По соглашениюПравительства СССР с Германией об эвакуациинаселения на территорию СССР эвакуируютсялишьукраинцы, белорусы, русины и русские». Следовательно предложениенацистов о переселении сотен тысяч евреев в Советский Союз было отвергнуто. Что же касается попыток стихийного переселения, то в 1940 году часть беглецов от нацистов в СССР начали принимать, но крепких мужчин и юношей, которых отсылали на работу, в первую очередь в Сибирь и на Дальний Восток, а часть сразу отправляли в ГУЛАГ. А вот пожилых людей, больных женщин с детьми и других нетрудоспособных беженцев по решению политбюро подвергали «обратной эвакуации», то есть отправляли в руки нацистов. Десятки тысяч еврейских беженцев были отправлены в ГУЛАГ; более 100 тыс. евреев вывезли вглубь СССР как «спецпереселенцев» (в 1941 году так вывезут советских немцев, в 1944 году - крымских татар). Впрочем, после немецкого нападения этой категории спецпереселенцев было разрешено оставлять спецпоселения и жить в обычных деревнях и городах, но без разрешения менять место работы было запрещено.
Нескрываемый террор со стороны советской власти имел следствием то, что десятки тысяч евреев Галиции и Белоруссии добровольно в 1939-40 годах переехали в немецкую зону оккупации, где в те годы преследование иудеев - что подтверждается документами - еще не достигло высокого градуса. То есть, убегая от Колымы, они двигались навстречу Освенциму...
Что же касается Великой Отечественной войны, то с территорий к востоку от Днепра вполне можно было эвакуировать практически все еврейское население. То, что с началом этой войны репрессии нацистов против евреев значительно усилились (хотя решение об «окончательном решении еврейского вопроса» было принято только в январе 1942-го), было хорошо известно руководителям СССР. Однако эвакуации (т.е. организованному переселению в тыл гражданского населения) реально подлежали только номенклатурщики и их семьи, семьи чекистов и (далеко не всегда) командиров Красной армии, работники оборонных предприятий, а еще - определенная часть наиболее верноподданной интеллигенции. Все остальные, кто бежал от нацистов в одиночку, были беженцами (этого понятия советские пропагандисты всячески избегали). Власть не только не способствовала потокам беженцев, но и мешала им, не пропуская по основным магистралям, заворачивая назад, не давая транспортных средств и т.д. Поэтому неудивительно (учитывая еще и те факторы, о которых писал Дмитрий Панов), что столько евреев были брошены на произвол судьбы в Киеве.
Неудивительно и то, что советская пропаганда в первые годы войны почти полностью молчала о зверствах нацистов в отношении евреев, тем самым, скажем, в 1942-м порождая иллюзии у иудеев и обрекая на смерть, живших на тех территориях, на которые в этом году нацелились войска бесноватого фюрера. Впрочем, это молчание касалось только территорий СССР; направленная наружу пропаганда расписывала в подробностях нацистский геноцид евреев и подносила Сталина как спасителя еврейского народа, и это в конечном итоге давало Кремлю немалую материальную и моральную поддержку со стороны еврейских общин мира...
Что ж, ничего удивительного. Тоталитаризм есть тоталитаризм, и для него целые народы были и остались разменной монетой в геополитических играх. Поэтому, вспоминая сегодня об ужасающих нацистских преступлениях в Бабьем Яру, не следует забывать и о деяниях другого, тоже краснознаменного режима.
