Красно-коричневый век
Или почему между фашистами и антифашистами стерлись различия
Слово «фашизм» универсальный ярлык для обозначения инфернального идеала. С одной стороны это хорошо, есть некий общечеловеческий стандарт определения зла. Скажешь: «Вот пошел фашист» - и каждый представит малообразованного садиста с расистскими теориями в голове и написанной на физиономии уверенностью в собственном национальном превосходстве. Но совсем иное дело, когда этот же тип сам является расклейщиком ярлыков, и в своем кругу считается антифашистом. Об этом говорят европейские СМИ, высказываются писатели и философы . Стоит поразмышлять об этом и нам вместе с Лоуренсом Бриттом, Умберто Эко, многими другими людьми, заметившими плавный переход антифашизма в фашизм, о котором, кстати, не говорил У.Черчилль, хотя ему приписывают афоризм на эту тему. А раз существует популярное умозаключение, значит, для него есть почва.
В последние годы на рукав украинской вышиванки все чаще пытаются натянуть повязку со свастикой. Особенно усердствуют поляки и россияне, веками владевшие украинскими территориями, и заводившие здесь свои порядки. Пытаясь снять тавро обвинений «озабоченных пеплом Клааса», украинская историография идет двумя путями. Разъясняет суть происшедшего семь десятилетий назад и действует симметричным способом маркировки. Польше припоминает участие в расчленении Чехословакии вместе с Гитлером, «Гранатову полицию», батальоны «Цунманштафт», шмальцовников, как их называли в народе, Юзефа Кукера, который сотрудничал с оккупантами ради создания искусственной республики горалов… России - парады в Бресте рука об руку с вермахтом, генерала А.Власова, сражавшегося против большевиков, дивизии донских казаков во главе с лихим атаманом герром Гельмутом фон-Палвицем… Если хорошенько покопать, много найдется порочащих фактов на любую из стран Европы. Наложив на карту континента очертания границ Третьего рейха с аншлюсами, сателлитами и оккупированными землями, легко представить масштаб мобилизационных ресурсов. Где только не создавались германскими и местными наци батальоны, дивизии и армии. Повезло сохранить национальный мундир в чистоте, избранным, хотя бескомпромиссные англичане и нейтральные швейцарцы с португальцами тоже не обошлись без коллаборантов.
Что же дают настойчивые поиски фашистских следов в чужих огородах сегодня? Правду истории? Чтобы «это никогда не повторилось», говоря языком советской пропаганды? Удовлетворение? Или они вроде старого шанцевого инструмента на борту политических вездеходов, выручают застрявших в грязи? В самом деле! Очевидцы и участники тех событий умерли или казнены. По всему миру десятилетиями шли суды и трибуналы, наказавшие военных преступников. На этом свете уже не осталось виновных, разве что в архивах сохранились следы их деяний. Работе историков, вроде бы, ничего не мешает. Есть возможность исследовать любые слои прошлого: от египетской и минойской цивилизаций вплоть до наших дней. Почему же именно в глубинах Второй мировой войны, а не Первой, совершенно неизвестной для населения постсоветских стран, идут постоянные публичные раскопки, с представлением «сенсационных» находок, давно известных за пределами лагеря социализма? Потому, что откапываются не факты, а компромат на врагов, а свое грязное белье, если не отстирывается, то прячется в архивные чуланы. Запад отказался от идеологической трактовки истории и ушел от нацистского прошлого в сторону безоговорочного признания прав человека высшей ценностью своей культуры. Восточная же Европа осталась без покаяния, перейдя к социализму, получила индульгенцию за былое ренегатство, и определила нацизм свойством одного только капитализма. Хотя никто не сомневается, что в десятках миллионов жизней, заплаченных за победу, в самой неопределенности этой ужасающей цифры, виноваты не только фашисты. После второй мировой войны Западная Европа избавлялась от авторитаризма, в то время, как Восточная совершенствовала репликатор зла до времен Рональда Рейгана . Режимы Н.Чаушеску, В.Гомулки, Э.Хоннекера, Э.Ходжи, включая владельца «самого счастливого барака» в соцлагере Я.Кадара, придерживались жесткой линии борьбы с инакомыслием, стратегии антисемитизма, милитаризации экономики и политического единоначалия. Иными словами, наследие Гитлера ушло на восток вместе с технологиями, вывезенными по контрибуции, и брошенными под стены Кремля знаменами. Недостающую комплектацию для своей военно-политической машины большевизм взял у фашизма, поскольку все детали соответствовали общему стандарту и подходили для борьбы с враждебным Западом. Стоили лишь сменить знамена.
На каждом отрезке истории гитлеризм и сталинизм представлялись людям то положительными, то отрицательными явлениями. В 30-х годах западные интеллектуалы восхваляли Гитлера наравне со Сталиным. Вспомним, Кнута Гамсуна, передавшего свою нобелевскую медаль Геббельсу, или Бернарда Шоу, называвшего Сталина «великим другом человечества». Это ведь не просто частные заблуждения писателей и драматургов, но и выражение общественно-политического интереса к неизвестным ранее типам высших руководителей стран, портреты которых охотно тиражировали газеты и журналы разного толка.
Однако, шло время и человечество смогло разглядеть подлинные черты режимов усатых и бритых деспотов. О концлагерях в фашистской Германии стало известно после крушения третьего Рейха. О том, что такой способ содержания и фильтрации чуждых строю элементов широко использовался большевиками – сравнительно недавно. Хотя участники третьего конгресса Коминтерна из 36 стран в 1921 году посетили один такой лагерь на территории бывшего кадетского корпуса в Одессе и положительно отозвались о системе классовой сегрегации. Увы! Этические и политические стандарты нашего времени создавались на протяжении всего XX века. То, что сегодня подвергается всеобщему осуждению, когда-то выглядело приемлемым.
Рождественские каникулы 1913 года проводили в Вене Иосиф Сталин, Лев Троцкий, Адольф, Гитлер и Броз Тито. Не встречались, но гуляли по одним и тем же улицам, и, возможно, пили австрийских рислинг в одном кафе. Все состояли в рабочих партиях и думали о социализме, новой эпохе человечества, и о своих честолюбивых планах в борьбе за права угнетенных классов. Большевизм и фашизм таксономические сущности одного вида. Адольф Гитлер сформулировал свою национал-социалистическую программу на съезде немецкой рабочей партии в 1920 году, после чего партия стала называться национал-социалистической. Бенито Муссолини тоже состоял в социалистической партии. У коммунистов и нацистов, даже таких, как крошечная британская NSP, общие корни, рабочих и коммунистических движений. Все они прошли разные пути. Одни стали демократическими, как та же NSP, растворившись в лейбористской партии. Другие цивилизовались до уровня допустимого современным законодательством, вроде ле пеновского NF , третьи превратились в тождества разных флангов под действием исторических обстоятельств.
Гитлер не смог провозгласить большевистские идеи потому, что жил в мононациональной бюргерской стране с крепкими традициями права собственности. Точно так же Сталин не мог поднять знамя национал-социализма, находясь во главе многонационального государства рабочих и крестьян, где права собственности попирались в течение многих веков. Однако, тот и другой пользовались общей типологией человеконенавистничества. Один уничтожал евреев, другой – классовых врагов. Без суда и следствия, без доказательств вины. Просто за присутствие еврейской или «голубой» крови в жилах людей. Оба создали для этого системы лагерей и репрессивные машины СС и ЧК . Оба уничтожали свободу вероисповедания: один проповедовал кирхенкампф, другой воинствующий атеизм, но оба подчиняли церковь своим секретариатам и канцеляриям. Тот и другой режимы презирали права человека, проповедуя неизбежность насилия во имя достижения чистоты арийской крови или коммунистического сознания. Большевики и фашисты в одинаковой мере испытывали презрение к интеллектуальному труду, преследуя писателей,художников , ученых, стоящих на иных мировоззренческих позициях. Кронизм ( клановость) свойственна тем и другим в формировании высших органов власти. Контроль над СМИ, единомыслие в публичной жизни, физическое устранение несогласных, фетишизация армии, мошеннические выборы … Все, что сказано о фашизме присуще и большевизму. Привожу здесь не собственные обобщения, а выводы доктора Лоуренса Бритта, изучавшего фашистские режимы Гитлера, Муссолини, Франко и Сухарте. Всего он выделил 14 признаков ранее довольно расплывчатого определения фашизма, которым активно пользовались для изобличения открытых диктатур. В самом деле, вряд ли мы обнаружим страну на планете, где бы не нашлось нескольких сочетаний этих признаков. Тем не менее, количество набранных очков по системе Бритта, может характеризовать уровень фашизации.
Более глубокую оценку прошлого и нынешнего облика фашизма дал Умберто Эко, описав не только последствия этой идеологии, но и причины ее живучести, как сложного явления XX века, затронувшего сознание сотен миллионов людей. Его эссе так и называется «Ur-Fascism» то есть подлинный, вечный фашизм. «Немецкий фашизм (нацизм) включал в себя расовую и арийскую теории, определенное представление об entartete Kunst — коррумпированном искусстве, философию державности и культ сверхчеловека. Он имел четкую антихристианскую и неоязыческую окраску. Точно так же сталинский диамат ( диалектический материализм) был строго материалистичен и атеистичен. Режимы, подчиняющие все личностные проявления государству и государственной идеологии, мы зовем тоталитарными; немецкий фашизм и сталинизм — оба тоталитарные режимы», - считает автор. По Умберто Эко ур-фашизм рождается на почве индивидуальной и социальной фрустрации в травмированных обществах. Там, где прежние «пролетарии» превращаются в мелкую буржуазию, а люмпен самоустраняется из политической жизни, занимаясь удовлетворением первоочередных нужд. Где власть не делегируется вождю, а захватывается им силой и обманом. Где народные массы слабы и разобщены настолько, что не мыслят свое существование без Погонщика, на самом, деле тоже слабого и травмированного человека, но готового пойти на преступления ради подтверждения своего могущества. В таком обществе рядовые граждане образуют «лучший народ на свете», который, следуя за вождем, доказывает свое превосходство. Отыскивая врагов, делит мир на своих и чужих. Утратив право реализовывать свою волю, люди не действуют в гражданском смысле, они лишь мобилизуются вождями для исполнения предназначенной роли, создают бестелесную галогенную копию общества, видимую, но лишенную естества. При такой форме диктатуры народ существует исключительно в театрализованной версии, массовкой, расставленной режиссером по своим местам. Народ высказывается, выходит на улицы с протестами или поддержкой, бурлит в социальных сетях, но не влияет на важнейшие решения, принимаемые в стране. Все развивается по сценариям, написанными олигархами, членами тайных лож с именами учредителей кооператива «Озеро», Индустриального Союза Донбасса, Института Леха Качинского…
Такой фашизм сегодня есть везде: в России, Украине, Польше, Венгрии, США Франции. Поэтому Умберто Эко и называет его вечным фашизмом. Но суть не в том, чтобы в современном организме обнаружить атавизмы. Стоит диагностировать все тело, определив его принадлежность к эпохам. Тогда только виден тип существа, рожденного новой реальностью. Поэтому описанные Л.Бриттом признаки фашизма в полной совокупности представляют идеал – гитлеризм, а в меньшей образуют его разновидности, сохраненные по сей день.
Пусть клонирование достигнет совершенства, но невозможно продублировать историю. Поэтому не стоит пугаться появления новой белокурой бестии, крутящей вентили газовых камер, строящей лагеря смерти и марширующей в колоннах блицкригов по указателю «Drang nach Osten». Ипостась фашизма появится не в черной и коричневой рубашках cо знакомым набором повадок. И придет она с другой стороны. Все произойдет, как предсказывал другой итальянец Эннио Флайано, сказавший, что есть две категории фашистов: сами фашисты и антифашисты. Иными словами те течения радикализма, популярных насильственных теорий и действий, которые ведут яростную борьбу со сложными явлениями современности, навешивая ярлыки фашизма на все, что противоречит их представлениям о мировом устройстве – те и будут двойниками наци. Возможно, второе пришествие фашизма уже идет, принимая глобальные масштабы. Когда рациональное сознание доминирует над нравственными ценностями, то немецкий прагматизм времен третьего рейха имеет все шансы на реинкарнацию. Телевизор соберет больше людей, чем способны принять фанатов нового режима лужайки Нюрнберга или Красная площадь. Точечные репрессии инакомыслящих эффективнее массовых арестов. С ролью концлагерей вполне могут справиться изолированные от мира провинции без дорог, коммуникаций и возможностей смены места пребывания. Если кормить с диктаторских рук писателей и художников, незачем тратить на них пули и тюремную похлебку: станут служить за паек или вымрут. И, конечно же, вместо свастики будет другой символ триумфа воли. Он уже представлен в кинолентах российских наследников Лени Рифеншталь, от которых с отвращением отворачивается всякий порядочный человек.
Почему Умберто Эко увидел новые черты вечного фашизма за кремлевской стеной, проведя множество параллелей между Гитлером и Сталиным, Ждановым и Фариначчи, подчеркнув свои опасения по поводу нынешних правителей Москвы? И почему этого не хотят видеть многие западные политики, сотрудничающие с модернизированным режимом неограниченной гегемонии спецслужб? Неужели штурм фанерной копии Рейхстага в 2015-ом, не кажется им такой же примитивной мобилизацией на борьбу с несуществующим злом, как и прокалывание штыками чучел буржуев-шляхтичей накануне передела Польши?
Здесь сработали многие механизмы социальной инерции середины прошлого века. Массовая культура сформировала в сознании людей единственный образ фашиста в черной эсэсовской форме и повязкой со свастикой на рукаве. Все остальные типажи: итальянские, японские, французские, румынские выполняли роль второго плана с обязательной привязкой к гитлеризму. Поэтому невозможно представить фашиста не связанного с третьим рейхом, но очень близкого ему по духу. Скажем, Николае Чаушеску, или Мао-Дзедуна, которые тоже были националистами, деспотами, душителями свобод.
Сталин, появившись перед камерами в компании с Рузвельтом и Черчиллем, получил не только фото на память, которое имело для его власти несомненно большую ценность, чем снимок красного знамени над Рейхстагом. Сталин примкнул к компании хороших парней и потому стал не таким уж страшным для планеты. Это позволило ему выудить со всего мира освобожденных союзниками сотни тысяч узников концлагерей, чтобы затем прикончить их в своем ГУЛАГе. В 1948 году Красная армия морила голодом немцев, блокируя Берлин за намерение ввести дойчмарку, по сути, действуя так же, как гитлеровские войска, окружившие Ленинград.
Наконец, функционеры большевистского режима не оказались на скамье международного трибунала. Суда не было, поскольку, в отличие от третьего рейха, СССР распался сам. А еще потому, что коммунистическая Москва была лживее гитлеровского Берлина. То, что публично провозглашали наци, большевики делали тайком. Десятки лет уходило на доказательство массовых расстрелов, пыток, депортаций. Многие из преступлений не расследованы до сих пор, а доказанные признаны лишь формально без поисков непосредственных виновников.
Симулякр борьбы с фашизмом, нарастающий с каждым послевоенным годом - трюк большевизма, сальто-мортале, возвращающее нас к временам, где меньшее сталинское зло победило большее гитлеровское. Весь смысл длительной театрализованной постановки на просторах бывшего СССР, с неменяющимися лозунгами и взглядами, обращенными вспять – отвлечение общественное внимания от настоящего облика ур-фашизма. Чтобы люди, населяющие страны с диктаторскими режимами, управляемой демократией, позволяющей нарушать любые законы и границы, обращали свой взор только к праху гитлеризма под ногами, не смея посмотреть прямо перед собой в лицо живого обновленного фашизма.
Его миазмы в последние годы ощущаются сильнее, чем тридцать лет назад, когда один за другим исчезали автократии, и политика невмешательства доминировала в международных отношениях. Почему? Наверное, во многих обществах стало больше фрустрации, бедности и недоверия к либеральным правительствам. Особая тема. Ограничимся определением угроз заражения ур-фашизмом . Все, что мы слышали когда- то из уст нацистской пропаганды повторяется с нынешних политических трибун. Лозунги оказались заманчивыми простотой понимания и скоростью воплощения. Чтобы стать великим народом достаточно унизить другие. Ради возможности свободы действий следует освободить себя от законов большинства, навязанных евреями ( американцами) из Лиги Наций или ООН. Разнузданную прессу следует поставить в рамки государственных интересов, которые способны формулировать только вожди, поддержанные большинством. Меньшинства в любом виде: политическом, сексуальном, мировоззренческом не имеют право на существование. Аборты неугодны богу и государству. Высшие должности должны занимать свои люди по крови, вере и преданности вождям. Враг не дремлет и он везде, где нет нашего влияния. Обмануть противника, идти в бой за спинами женщин и детей почетно для солдата, у которого нет ничего святее приказа… Мы ведь видели все это в истории, на экранах в документальных лентах, читали романы, где за такой терминологией скрывалось мировое зло. Мы знаем его в лицо. Почему же принимаем, не протестуем, хотя представляем последствия, в отличие от наших предков из 30-х годов?
Очевидно, наступает время, когда всем нам снова необходимо убедиться в существовании исторического тупика для планов насильственного изменения мира к лучшему. Мы не моментально замечаем, когда из пены на губах ангела появляется дьявол, так выразился один российский интеллектуал. Но рано или поздно поймем губительность риторик, разжигающих вражду. К такому выводу неизбежно придет каждая страна, как бывало уже не раз. К нему подтолкнет многовековой опыт, внутренние интеллектуальные ресурсы и глобальные достижения цивилизации. Но там, где ур-фашизм уже превратился в вооруженную экспансию «нового порядка», там появляется реальная угроза для всего человечества и крайне необходимо международное вмешательство. Гитлеризм возник на почве немецкой национальной идеи восстановления былого величия Германии, «попранной» версальским договором. Путинизм идет той же дорогой, проповедуя возрождение могущества СССР в рамках границ, существующих в голове вождей большевизма, вновь поднятыми на знамена. Они победили фашизм и заняли его место в истории только потому, что не нашлось достаточного количества людей, способных так же, как журналист и писатель Эннио Флайано, заметить кровное родство и взаимозаменяемость режимов, окрасивших в багровые тона XX век.
