От Москвы до Гонконга путь далек
Московский городской суд основательно смягчил приговор актеру Павлу Устинову, заменив три с половиной года реального заключения на год условного с двухлетним испытательным сроком. Произошло это после того, как судьи под председательством Елены Ивановой согласились приобщить к делу видеозапись задержания подсудимого и согласились переквалифицировал категорию преступления с тяжкой на среднюю. Устинов по-прежнему настаивал на своей невиновности и пообещал обжаловать приговор. Он также призвал поддержать всех арестованных и осужденных по фальшивым делам о массовых беспорядках в Москве во время протестных акций против недопуска оппозиционных кандидатов к выборам. Прокурор Анастасия Зверева утверждала, что «вина осужденного была полностью доказана судом первой инстанции» и что «причиной задержания являлось скандирование (Устиновым. – Б. С.) оскорбительных лозунгов». Правда, каких именно, прокурор не уточнила, равно как и не объяснила, каким образом выкрикивал лозунги человек, в момент задержания разговаривавший по телефону и находившийся далеко в стороне от демонстрации. Про то, что Устинов выкрикивал лозунги, заявил потерпевший – росгвардеец Александр Лягин, заявивший: «Моя группа слышала, как он выкрикивал слоганы. Но я считаю, не надо наказывать Павла реальным лишением свободы». Доводы адвокатов актера Дмитрия Чешкова и Анатолия Кучерены насчет того, что следует оправдать их подзащитного, так как не было «каких-либо выкриков перед задержанием, что подтверждается видеозаписями», во внимание не приняли. «Мы не понимаем, чем руководствовался суд, вынося обвинительный приговор, и намерены готовить следующую апелляцию», - недоумевал Чешков. Хотя, надо полагать, ни он, ни Кучерена на самом деле оправдательного приговора не ожидали.
Было более или менее понятно, что вынести оправдательный приговор Устинову власти не рискнут. Ведь тогда пришлось бы привлекать к ответственности за лжесвидетельство того же омоновца Лягина, а это могло бы серьезно подорвать моральный дух бойцов Росгвардии. Да и создался бы опасный прецедент, которым не преминули бы воспользоваться адвокаты других подсудимых, обвиняемых в массовых беспорядках и в сопротивлении полиции и Росгвардии. С другой стороны, был вариант отправить дело Устинова на доследование, избежав тем самым откровенных фальсификаций. Однако это тоже создавало бы плохой, с точки зрения властей, прецедент для аналогичных дел. Поэтому Мосгорсуд остался на точки зрения непогрешимости российской судебной системы. Авторитарный путинский режим полагает смертельно опасным для себя, если вдруг суд вынесет оправдательный приговор по политическому делу. Можно не сомневаться, что апелляции на приговор Устинову со стороны защиты непременно последуют, но в российских судах при путинском правлении они все обречены на неудачу. Наверняка на сторону Устинова встанет Европейский суд по правам человека и присудит ему солидную денежную компенсацию в твердой валюте. Но ждать этого счастливого часа придется несколько лет, а за это время дело Устинова успеет потерять политическую актуальность.
То, что власть не намерена идти на уступки оппозиции, доказывается тем, что в день, когда Устинов получил условный срок, Мосгорсуд, равно как и другие московские суды, не освободили больше ни одного обвиняемого по делу о московских протестах, всем им продлив срок содержания под стражей. Таким образом, прошедший накануне на проспекте Сахарова многотысячный митинг оппозиции под лозунгом «Отпускай!», посвященный защите несправедливо арестованных и осужденных участников московских протестов, не оказал на власти ровно никакого влияния. То, что Устинова так или иначе освободят, было понятно задолго до митинга, а никто другой пока что освобожден не был. Не говоря уже о том, чтобы привлечь к ответственности кого-либо из силовиков за чрезмерное насилие по отношению к протестующим (это – еще одно требование участников митинга). Между тем, по московским меркам, этот разрешенный митинг был действительно массовым. По оценке организаторов, в нем участвовали 25 тыс. человек, а по оценке полиции – 20 тыс. (на этот раз оценки двух, казалось бы, противоборствующих сторон оказались на удивление близки друг к другу). Идиллия дополнялась тем, что после митинга полиция никого не задержала, хотя и применила определенное «ноу хау». По свидетельству очевидцев, на этот раз переодетые в штатское полицейские работали среди митингующих под видом… журналистов и со всеми журналистскими атрибутами - с камерами и пресс-картами телеканала ТВЦ (это чтобы сподручнее было фиксировать смутьянов на камеру и чтобы наивные люди думали, что подробный репортаж о митинге покажет один из центральных телеканалов).
Общую благостную картину подчеркивал тот факт, что на митинге выступали, правда, очень коротко, как системный либерал Григорий Явлинский, так и лидер внесистемной оппозиции Алексей Навальный. Появление последнего не вызвало никакой резкой и негативной реакции со стороны правоохранителей. Похоже, власти уверены в том, что полностью приручили московский протест. После того, как выборы прошли, он уже не страшен, даже если на улице в столице выходит 20 тыс. человек. Тем более, что власть надеется на резкое сокращение числа протестующих с наступлением холодов. Москва – во всех отношениях не Гонконг. Как представляется, Путин и его команда будут готовы терпеть митинги оппозиции, в том числе внесистемной, в разрешенном загончике на проспекте Сахарова вплоть до следующих выборов (в Москве придется ждать до выборов в Государственную Думу в 2021 году, когда все те художества со стороны власти, которые мы наблюдали на прошедших выборах в Мосгордуму, наверняка повторятся в еще большем масштабе). Власть уверена, что сотни тысяч и миллионы протестующих, как сейчас в Гонконге, на московские улицы никогда не выйдут, а с 20-30 тыс. демонстрантов, даже на несанкционированной акции, всегда удастся справиться, в крайнем случае, бросив в бой все полицейские силы. И никаких реформ со стороны правительства России в ближайшее время не предвидится. Что ж, оппозиции остается только доказать власти, что она ошибается, и что по-настоящему массовый протест в России еще возможен.
Борис СОКОЛОВ, профессор, Москва
