Амбиции Венгрии и председательство в ЕС

В следующем году Венгрия будет председательствовать в Европейском Союзе. Какие задачи ставит перед собой Будапешт в этой связи? Почему в Венгрии большое внимание придают энергобезопасности и считают очень важным проект NABUCCO? И какими видятся в этой соседней стране перспективы «Восточного партнерства» и отношений с Киевом? Об этом «Дню» — в эксклюзивном интервью Чрезвычайного и Полномочного Посла Венгерской Республики в Украине Михаля БАЕРА, который работал послом по особым поручениям и отвечал в венгерском МИДе за газопровод NABUCCO и энергобезопасность Венгрии.

— Господин посол, ваш министр иностранных дел в недавнем интервью, посвященном предстоящему председательству Венгрии в ЕС, сказал: нам нужно найти настоящую душу Европы, которая вроде бы находится рядом, но время от времени исчезает. Какой все-таки видят в Венгрии душу Европы?

— Я думаю, что наш министр высказался образно. Я не могу комментировать его заявления, но могу сказать, что, со своей стороны, Венгрия является истинным членом Европейского Союза. Наш интерес заключается в том, чтобы Евросоюз расширялся и углублялся с точки зрения своего будущего, экономической и политической мощи. Венгрия очень активно поддерживает расширение ЕС на восток. Конечно, в Европе происходят определенные процессы, которые не способствуют расширению, поскольку у нас возникли свои экономические, финансовые проблемы. Нам нужно еще «переварить» предыдущий раунд расширения, что в условиях экономического кризиса происходит более сложно. Но это не меняет нашу позицию. Мы и далее выступаем за продолжение расширения ЕС. По моему мнению, все это входит в наше понимание души Европейского Союза. Мы считаем, что Европа не заканчивается у наших границ. Довольно большие территории по соседству мы в Венгрии рассматриваем как абсолютно европейские страны.

— А если заглянуть в далекое будущее, то, по вашему мнению, не должна ли Европа двигаться в сторону федерализации, к постнациональному пространству, как прогнозировал недавно в Киеве экс-премьер-министр Бельгии Ги Ферхофштадт?

— Это сложный вопрос. Мы хотим, чтобы Евросоюз был сильной организацией. Мы считаем, что в этом плане размеры начинают приобретать более важную роль. Мы заинтересованы в том, чтобы ЕС стал и более могучим рынком, и более мощной экономической машиной. С одной стороны, будут совершенствоваться юридические рамки. В частности, со вступлением в силу Лиссабонского соглашения создается единая европейская дипломатия. Процесс идет, а насколько он будет быстрым, обширным и глубоким — это будет зависеть от того, какой баланс интересов необходимо сохранить в ЕС.

— Сначала следующего года ваша страна будет председательствовать в ЕС и предлагает довольно амбициозную программу. Но некоторые европейские дипломаты предостерегают, что в Брюсселе ожидают компетентного, а не амбициозного председательствования. Что вы скажете на это?

— Наблюдатели любят оценивать заранее. Мне же кажется, что оценка будет поставлена в конце июня — начале июля. Я могу сказать, что Венгрия имеет свои амбиции. Но это не только наши амбиции, потому что председательствование касается не страны, а Евросоюза. Нам передается много вопросов от предыдущего председательствования. В то же время мы поставим вопрос энергобезопасности, Дунайской стратегии, решения проблематики цыган. Также наша страна будет отвечать за организацию и частично за подготовку саммита по «Восточному партнерству». И в этой работе мы хотим быть профессиональными, проявлять инициативу и служить целям Евросоюза. Я хотел бы подчеркнуть, что наша программа председательства имеет полную поддержку со стороны членов ЕС и со стороны руководства Европейской комиссии и Совета Европейского Союза.

— А не могли бы объяснить слова вашего министра Яноша Мартоньи, который заявил, что Венгрия собирается играть активную и даже наступательную роль в регионе Центральной и Восточной Европы? В чем заключается эта роль?

— У нас действительно есть большие амбиции. Во-первых, это энергобезопасность. Венгрия является передовой страной в этой области. И как раз до приезда сюда, в Киев, два с половиной года я работал послом по особым поручениям и отвечал в МИДе за газопровод NABUCCO и энергобезопасность Венгрии. Наша страна является передовой с точки зрения строительства интерконнекторов газопроводов, которые соединяют Венгрию с соседними странами.

Мы активно выступаем за создание энергетического коридора «Север—Юг» от Балтийского моря до Адриатического моря, который охватывает такие страны, как Польша, Чехия, Словакия, Венгрия, Хорватия, и может пересечь Ямал, газопровод «Дружба», NABUCCO, если будет «Южный поток» и заканчиваться на берегу Адриатического моря, где может быть построен терминал по приему сжиженного газа. То же самое относится к Польше, на севере которой планируется строительство подобного терминала. Я думаю, что это может обеспечить большую гибкость нашему рынку газа и в целом внести большой вклад в нашу энергобезопасность. Венгрия также является передовой страной по строительству подземных газовых хранилищ. И мы можем в этом плане играть региональную роль. В прошлом году мы помогали Сербии и Боснии и Герцеговине, а также Хорватии газом из своих хранилищ.

Мы также хотим играть большую роль в области расширения ЕС. Я думаю, что здесь Венгрия дала понять, насколько мы активно поддерживаем эти процессы на юге и востоке. Нас заставляет быть активными в Центральной и Восточной Европе и тот факт, что за нашими границами живут венгры. И они тоже могут играть важную роль в укреплении сотрудничества и двухсторонних связей между Венгрией и их родиной. Я думаю, в этом плане у нас хороший прогресс.

— Господин посол, а точно ли саммит по «Восточному партнерству» состоится 26 мая следующего года? Насколько известно, президент Саакашвили попросил перенести дату, поскольку в этот день в Грузии празднуют день Независимости?

— Да, будет другая дата. Насколько мне известно, саммит состоится 27 мая.

— Кстати, некоторые эксперты проявляют обеспокоенность судьбой «Восточного партнерства». Чешский посол и специальный посланник по «Восточному партнерству» Петр Мареш считает, что следующий год может решить судьбу этого проекта. Петра Кучинкова с факультета общественных исследований университета имени Масарика в Брно назвала два вызова, которые стоят перед «Восточным партнерством»: необходимость обеспечить финансирование в бюджете на 2014—2020 годы и убедить Россию, что это не антироссийская инициатива. Как вы можете прокомментировать это?

— «Восточное партнерство» — очень хорошая инициатива. Она предоставляет рамки нашим шестерым партнерам для сближения с ЕС. Надо учесть, что инициативе меньше двух лет. А два года — не такой период, чтобы хоронить инициативу. Я считаю, что структуры внутри «Восточного партнерства» в принципе созданы. Есть платформы и рабочие группы, которые активно работали. Я воспринимаю с пониманием замечание восточных партнеров о недостатке финансовых средств для поддержания этого сотрудничества. В то же время я должен подчеркнуть, что Восточное партнерство не означает перекачку денег, а является дополнительным инструментом для выполнения домашнего задания партнерами в области гармонизации законов, организации общественной и политической жизни.

Мы хотим подготовить этот саммит с учетом желаний и мнений наших партнеров. И мы считаем, что перед нами стоит задача, как сделать «Восточное партнерство» более конкретным, как превратить его в более эффективный инструмент.

Я думаю, что к саммиту этот вопрос надо как-то отработать, чтобы саммит оказался успешным, чтобы в той или иной степени ответил на критические замечания наших партнеров. Это нужно и для того, чтобы подготовиться к следующему финансовому бюджету ЕС. После саммита в Будапеште в Евросоюзе начнется предварительная дискуссия о новом бюджете ЕС на 2014—2020 гг. Если у нас будут хорошие идеи, хорошие проекты, то «Восточное партнерство» может уже по конкретным вопросам сделать большой сдвиг. Мы могли бы выделить огромные суммы на «Восточное партнерство». А где у нас проекты, куда мы можем «ссыпать» эти деньги? Я ценю нетерпеливость, это означает, что партнеры чего-то хотят и действительно занимаются «Восточным партнерством». Но история ЕС показывает, что там все проекты и инициативы набирают скорость постепенно. Я думаю, что Будапештский саммит даст толчок и мы сможем переключиться на одну скорость выше.

Мы готовы работать с Россией по вопросам «Восточного партнерства». Мы не рассматриваем это как какой-то антироссийский шаг. У нас такого желания нет. Мы принимаем во внимание желание наших восточных партнеров, которые хотят углублять и расширять свои отношения с ЕС. Мы не отрицаем их право иметь хорошие отношения с Москвой. Я думаю, если бы Москва более положительным образом сотрудничала с «Восточным партнерством», то это было на пользу всего Европейского континента.

— Возвращаясь к теме NABUCCO, перспективен ли, по вашему мнению, этот проект? Потому что в России его называют политическим, а «Южный поток» — коммерческим. Так, в частности, его характеризует депутат российской Думы Леонид Григорьев.

— Вы сможете меня понять, если я не буду комментировать высказывания г-на Григорьева... Я занимался этим вопросом довольно много и глубоко от имени венгерского правительства. Я ездил от Ашхабада до Вашингтона, от Осло до Багдада, от Анкары до Брюсселя. Моя задача заключалась в том, чтобы иметь контакты со всеми игроками, которые могут повлиять на этот процесс, и помогать продвигать проект NABUCCO. Венгрия сыграла свою роль.

Если говорить о NABUCCO, то это не только проект, но и символ. Это проект № 1 по значимости, по мощности, по возможному влиянию на европейский энергорынок. Он может открыть для ЕС южный энергетический коридор. Я думаю, что Евросоюз просто не может себе позволить — ни с точки зрения энергобезопасности, ни с точки зрения коммерческих принципов — не быть связанным с соседними странами, откуда можно добывать и покупать газ. Для нас Турция, Ирак и Азербайджан как раз являются соседями в этом плане.

— А как же все-таки насчет конкретных планов строительства этого газопровода?

— Пока окончательное решение о строительстве NABUCCO не принято. Ведутся переговоры о том, откуда взять газ для наполнения этого газопровода. Но это уже последний этап. Поскольку такого проекта в Европе никогда не было, то надо было создать юридическую международную базу, политическую и финансовую поддержку. Все это решено. Европейский банк реконструкции и развития, Европейский инвестиционный банк готовы предоставить проекту половину необходимой суммы. Коммерческие банки дадут остальное. Тут нет вопросов. И перед принятием окончательного решения остается обеспечить газ для NABUCCO. Я думаю, что нам удастся найти газ и подписать контракты о постройке газопровода. Я не говорю, что тут нет политического момента. Производители газа тоже имеют определенные политические цели. А с нашей стороны политическая цель состоит в том, что мы хотим иметь разнообразие источников поставки газа. И мы не хотим зависеть от того или иного источника. Это нормальное стремление любой страны. Потому что это и вопрос энергобезопасности, и цены, а также экономических возможностей. К примеру, Казахстан и Азербайджан имеют огромные запасы газа и хотят сами продавать его на Запад.

— И чем же отличается этот проект от «Южного потока»?

— Для реализации NABUCCO создана компания NABUCCO Pipeline International, состоящая из семи частных компаний, которые будут тратить деньги на свой страх и риск. Это — абсолютно коммерческий проект. Причем NABUCCO будет создан как магистральная дорога и будет предоставлять возможность перекачки газа. И его реализация будет большим успехом, поскольку откроется новый коридор для поставок газа и, возможно, нефти. Это очень сильно повысит энергобезопасность ЕС.

— Но видите ли вы со стороны ЕС четкую поддержку NABUCCO? Наш министр Юрий Бойко недавно был в Брюсселе и заявил, что Украина ожидает от руководства ЕС четкой позиции по этому газопроводу...

— У нас абсолютно четкая позиция. ЕС и политически, и финансово полностью поддерживает NABUCCO. Названные мною выше банки являются европейскими, и ЕС влияет на их деятельность. А Европейская комиссия полностью поддерживает NABUCCO. Здесь не должно быть сомнений в позиции ЕС по NABUCCO. Этот проект абсолютно приоритетный в рамках «Южного коридора».

— Я вам приведу цитату нашего министра: «Если проект NABUCCO является приоритетным, то почему некоторые страны ЕС являются корпоративными участниками строительства «Южного потока»? Нам непонятна мотивация наших партнеров, а Украина должна видеть перед собой перспективу своей ГТС».

— «Южный поток» — несколько другая история. В Киеве не должны забывать то, что в 2006 году был хотя и короткий, но серьезный кризис. Также не надо забывать о последствиях газового кризиса в 2009 году. И европейские страны начали искать возможности обеспечить поставки газа при возникновении конфликта между Россией и Украиной. Практически идея строительства «Южного потока» возникла после первого кризиса между Киевом и Москвой. Причем хозяевами этого проекта являются не наши страны, а Италия и Россия.

— Но Италия — член ЕС...

— У правительств — своя воля, они принимают собственные решения. Брюссель не навязывает нам, какое топливо использовать. Для Италии, которая зависит от поставок газа из Африки, «Южный поток» является средством диверсификации источников. Все сейчас смотрят на альтернативные российские маршруты с точки газового конфликта. Это ошибочный подход. Не исключено, что будет новый кризис. Пока тенденция отношений между Украиной и Россией стала положительной. Но, тем не менее, всем нужны альтернативные источники, и это очень привлекательно для стран, которые сейчас «висят» на одной трубе.

Я понимаю, что Украина заинтересована в более широком использовании своей ГТС, которую можно более дешево модернизировать. Но думаю, что вопросы украинской ГТС и сотрудничества в этом плане между ЕС, Украиной и Россией в какой-то степени будут влиять на судьбу «Южного потока». Когда и как это решится, я пока не могу сказать. Но однозначно Европа будет заботиться о своей энергобезопасности, а поведение Украины будет влиять на наши шаги. В то же время я считаю, что украинцы должны думать о диверсификации. Мне известны планы по строительству терминала для приема сжиженного газа. Думаю, что NABUCCO может быть подключен к украинской сети. Надо думать об этом, потому что это нормальная реакция любого государства, которое зависит от одного источника. Это вопросы безопасности, цен, экономики. Например, зачем закачивать газ на Закарпатье, если его можно получить из Венгрии, а на востоке Украины можно взять из России.

— Выгодно ли Венгрии принять участие в реконструкции украинской ГТС? О такой возможности говорил в одном из интервью «Дню» украинский посол в Венгрии.

— У нас построена довольно мощная структура газопроводов, через которые можно поставлять российский газ из Украины на юг Европы. И мы заинтересованы в том, чтобы эта система работала. У нас есть общая заинтересованность в стабильности Украины, в модернизации вашей экономики, включая модернизацию украинской ГТС в рамках сотрудничества между Украиной, ЕС и Россией. У нас есть компании, которые занимаются строительством и модернизацией мощных энергомаршрутов. Я думаю, что они тоже могли бы принять участие в модернизации украинской ГТС, если такой проект будет разработан и объявлен конкурс. Мы полностью готовы для участия в модернизации украинской ГТС.

— Господин посол, не могли бы вы более детально объяснить слова вашего премьера, который во время визита в Киев заявил: «Есть большие возможности сотрудничества со стабильной Украиной, которая является соседом стабильной Венгрии»?

— На этих переговорах наш премьер очень однозначно высказался в том плане, что сейчас в Венгрии существует стабильное правительство, его поддерживают более двух третей депутатов в парламенте. Он провел параллель с ситуацией, которая сложилась здесь после президентских выборов. Это означает, что в Украине тоже есть руководство, которое имеет возможность пойти на разные шаги в сотрудничестве с партнерами. Мы были очень довольны, что с обеих сторон было высказано сильное желание развивать быстрыми темпами наше двустороннее сотрудничество. К сожалению, последние два—три года темпы нашего двустороннего сотрудничества несколько замедлились. Кризис тоже повлиял на торговый оборот. Мы считаем, если в Украине удается стабилизировать экономику и общественно-политическую жизнь, то это положительным образом повлияет на наши отношения.

— Если можно, немного поговорим о Венгрии. На последних парламентских выборах ультраправая партия «Йоббик» стала третьей по численности парламентской фракцией. В других европейских странах в парламент тоже попали ультраправые. Не считаете ли вы, что это несет угрозу демократии?

— Нет, не думаю. У этой партии всего семь процентов мест в парламенте. А в правительственной партии — две трети. Так что очевидно, что эта ультраправая партия не может играть роль в принятии законов. Но такое желание электората надо уважать, и все политические партии сами должны решить, как к этому относиться. Нахождение в парламенте этой политической силы не угрожает демократическому правлению.

— А не повлияло ли это на имидж страны, улучшение которого, как заявил г-н Мартоньи, является главной задачей правительства и внешнеполитического ведомства?

— Все может влиять на имидж. Скорее всего, на имидж Венгрии влияет то, как правительство ведет дела, как развивается страна, какой общий вклад она вносит в ЕС и НАТО. Во Франции тоже есть партия Ле Пена. Была ли большая шумиха? У них было много депутатов в парламенте, но никто не опасался, что французская демократия подвергнется опасности. Возможно, это какое-то новое явление. Но это суверенное решение электората. Думаю, что имидж Венгрии будет зависеть от правительства, а не от той и ли иной партии.

— И от того, как правительство справляется с последствиями мирового финансового кризиса?

— Наше правительство имеет свою программу. И по некоторым вопросам оно принимает отличные от предыдущего правительства решения. На основе данных о росте ВВП (в третьем квартале этот рост составил 1,7%, а во втором — около 1%) можно сделать вывод, что наша экономика стала расти. Ожидаем, что в следующем году рост составит 3%.

— Благодаря чему?

— Сейчас правительство вводит новую налоговую систему, предусматривающую введение дополнительных налогов на большие компании, банки, чтобы сбалансировать последствия экономического кризиса. В феврале парламенту и ЕС будут представлены реформы по реорганизации определенных услуг государства. С одной стороны, у нас идет фискальная стабилизация, сокращение дефицита госбюджета. А с другой стороны, начнется реорганизация государственной деятельности. Мы пока мало знаем, в каких областях произойдет эта реструктуризация. У нас в следующем году дефицит бюджета будет одним из самых маленьких среди членов ЕС. Венгрия является в этом плане одним из лидеров.

— В том числе по сокращению министерских должностей... Как известно, в составе нового правительства только восемь министров.

— Да, мы лидеры. Но не знаю, хорошо это или плохо. Мы лидеры и по величине госдолга. Здесь бы неплохо было бы немножко отстать. Правительство сейчас собирает деньги для снижения госдолга, а также снижения давления на бюджет, причиной которого является высокий уровень возвращения банкам кредитов. Кстати подобному примеру следуют многие страны ЕС.

— Господин посол, если можно, вернемся к теме параллелей между правительствами наших стран. Некоторые депутаты в венгерском парламенте говорят, что нынешнее правительство Венгрии хочет, подобно Украине, принять новую конституцию, чтобы усилить свои возможности. Так ли это на самом деле?

— Действительно, такое желание существует. Напомню, что в 1989 году парламент внес серьезные поправки в закон о конституции 1949 года. Правительство считает, что следует принять новый закон. Оно исходит из того, что старая конституция не могла урегулировать многие вопросы в новых условиях. На днях новый проект конституции опубликован на разных сайтах, все желающие могут присылать свои комментарии и предложения. Со стороны правительства озвучено намерение весной следующего года одобрить новый закон о конституции. Пока преждевременно говорить о том, что будет регулировать эта конституция.

— А какую форму правления она закрепит — парламентскую или возможно президентскую, как это сделано в Украине?

— Я думаю, что у нас таких скачков ожидать не стоит. У нас остается парламентская система. Поправки могут касаться распределения полномочий между ветвями власти. Не думаю, что следует ожидать коренных изменений, в частности предоставления президенту полномочий, которых у него не было с 1990 года. Заявления премьера и председателя подготовительной комиссии указывают на то, что таких изменений не будет. Были разговоры о двух палатах, но тенденции свидетельствуют, что парламент останется однопалатным. В новой конституции правительство хочет дать квоты для представительства нацменьшинств в парламенте. Ранее этого не было.

— Еще буквально полгода назад многие послы задавали вопрос, куда движется Украина, тем самым выражая сомнения в курсе правительства на интеграцию в ЕС. Что вы думаете по поводу движения нашей страны?

— Я думаю, что Украина движется к укреплению своего национального суверенитета, государственности и независимости. Это мы уважаем и поддерживаем. Нас интересует только качество этого процесса. Как отметил наш премьер, эффективно и успешно можно сотрудничать только со стабильным партнером. А если у него неразбериха, конституционный вакуум, то трудно договариваться с таким партнером. Я думаю, что сейчас Украина имеет шанс пойти более однозначно в этом направлении. Мы заинтересованы в том, чтобы достижения в области демократических свобод, деятельности неправительственных организаций, соблюдения свободы слова не только сохранились, но и углублялись. При этом должна существовать эффективная и стабильная экономика, стабильная политическая жизнь и активный госаппарат. Эти ожидания исходят из того, что Украина хочет быть членом ЕС. А членом Евросоюза можно стать только с приобретением тех методов и правил политической и экономической общественной жизни, которые существуют в ЕС. Мы не думаем, что Украина может это сделать за один шаг. Мы поддерживаем Украину в ее стремлении вступить в ЕС и ожидаем, что она будет совершенствовать свои правила и законы согласно этой цели.

— Как вы проводите время в Киеве?

— Разве у меня есть личное время? Это уже у меня пятая посольская миссия. Что касается нынешней, то это было не обыкновенное вступление в должность посла. Потому что 12 ноября сюда с визитом прибыл наш премьер-министр. А 22—23 ноября я сопровождал в Будапешт председателя Верховной Рады. Через неделю состоится визит нашего президента в Украину. А в промежутке я пытаюсь «бегать» за конкретными вопросами, которые необходимо решать в связи с подготовкой этих визитов. Просто начать стандартную жизнь посла пока мне не удалось. Я считаю, что вступление было неплохое, но все-таки хотел бы начать более формальную жизнь посла. Потому что надо представиться, наладить контакты и в дипкорпусе, и в госаппарате, и в парламенте. Я серьезно готовлюсь к этому. Но, к сожалению или к счастью, приступить к такой работе я смогу только после новогодних праздников.