Пандемия деглобализации?

Вспышка нового коронавируса Covid— 19, начавшаяся в китайском городе Ухань, вполне может перерасти в глобальную пандемию. Почти 50 стран уже подтвердили случаи заражения вирусом, при этом точная природа механизма его передачи остается неясной.

Пандемии —  это не просто мгновенные трагедии болезни и смерти. Вездесущность подобных угроз массового масштаба, а также сопровождающие их неопределенность и страхи приводят к появлению новых моделей поведения и убеждений. Люди становятся одновременно более подозрительными и более легковерными. Но в первую очередь, у них исчезает желание контактов со всем, что выглядит иностранным или посторонним.

Никто не знает, как долго продлится эпидемия Covid-19. Если вирус не станет менее заразным с приходом весны в Северное полушарие, тогда нервничающему населению во всем мире, возможно, придется ждать до тех пор, пока не будет разработана и запущена в производство вакцина от этой болезни. Есть и другая важная переменная —  эффективность органов здравоохранения, которые во многих странах значительно менее компетентны, чем в Китае.

В любом случае, закрытие заводов и приостановка производства уже нарушают работу глобальных производственных цепочек. Производители начали предпринимать шаги с целью снизить свою зависимость от уязвимостей в далеких странах. Пока что финансовые комментаторы сосредоточились на расчете издержек отдельных отраслей: автопроизводителей тревожит дефицит комплектующих; текстильщики остаются без тканей; магазины предметов роскоши лишаются клиентов; и есть еще туристический сектор, где, например, круизные лайнеры превратились в очаги заражения.

Однако мало кто задумывается о значении нового климата неопределенности для глобальной экономики в широком смысле. Размышляя о долгосрочных последствиях кризиса с вирусом Covid-19, частные лица, компании и, наверное, даже правительства будут пытаться защитить себя с помощью сложных контрактов, выполняющихся при определенных условиях (contingent contracts). Легко себе представить новые финансовые продукты, которые будут структурированы так, чтобы гарантировать выплаты автопроизводителям в случае, если вирус достигнет определенного уровня летальности. Спрос на новые контракты может даже привести к появлению новых пузырей, поскольку возможности для зарабатывания денег расширятся.

В истории имеются интригующие прецеденты, иллюстрирующие, что может произойти в дальнейшем. Можно вспомнить о знаменитом финансовом кризисе, наступившем после «тюльпаномании» 1635—1637 годов в Нидерландах. Этот эпизод особенно хорошо известен, благодаря популяризации его уроков шотландским журналистом Чарльзом Маккеем, который в 1841 году опубликовал книгу «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы». Маккею тюльпановый кризис представлялся прообразом современного ему резкого спекулятивного притока капитала в железные дороги и другие промышленные проекты в Северной и Южной Америке. В своей книге он в деталях и с юмором описывает этот сюжет, пересказывая истории о невежественных моряках, которые в буквальном смысле могли проглотить целое состояние, ошибочно приняв луковицу тюльпана за обычный лук.

Но как отмечает историк культуры Энн Голдгар, Маккей не захотел упомянуть о том, что вся эта мания совпала с невероятно высоким уровнем смертности из— за чумы, которую распространяли войска, сражавшиеся в Тридцатилетней войне. Чума обрушилась на Нидерланды в 1635 году и достигла пика в городе Харлеме в августе — ноябре 1636 года, то есть ровно в тот момент, когда началась тюльпаномания.

Приток спекулятивного капитала в цветочные луковицы усиливала волна денег, неожиданно свалившихся денег на головы наследников жертв чумы. Тюльпаны были своеобразным рынком фьючерсов, потому что луковицами торговали зимой, когда никто не мог проверить, какой именно из них вырастет цветок. И они становились объектом сложных контрактов, например, устанавливавших цену, которая должна быть выплачена в случае, если дети владельца будут все еще живы весной (в противном случае луковицы передавались бесплатно).

Финансовые спекуляции в этой дикой, апокалиптичной обстановке порождались неопределенностью. Однако зачастую их интерпретировали как доказательство малодушного материализма, а последовавший крах называли карой за стремление к безбожной роскоши и иностранной экзотике. Тюльпаны ведь изначально пришли из чужеродной культуры Османской Турции.

Как и сегодня, эпидемия чумы, опустошавшая Европу в раннее новое время, породила множество теорий заговора. Чем менее очевидным было происхождение болезни, тем с большей вероятностью она объяснялась некими зловредными влияниями. Циркулировали слухи о зловещих фигурах в капюшонах, которые ходят от двери к двери и пачкают их заразными веществами. На чужаков (иностранных купцов и солдат), а также на маргинализированную бедноту указывали как на главных виновников.

Есть еще один источник XIX века, который может преподать нам сегодня важные уроки. В романе «Обрученные» («I Promessi Sposi»), опубликованном Алессандро Мандзони в  1827 году, апогей сюжета наступает во время вспышки чумы в Милане в 1630-е годы. Считалось, что это бедствие принесли в страну иностранцы, и не в последнюю очередь чуждая монархия испанских Габсбургов, правившая в Милане. Этот роман стал мощным катализатором итальянского национализма в эпоху Рисорджименто.

Неудивительно, что эпидемия Covid-19 уже играет на руку современному национализму. Для некоторых американцев китайское происхождение этой болезни станет очередным подтверждением их убеждения в том, что Китай является угрозой для мира —  страной, которой нельзя поверить, что она способна вести себя ответственно. Тем временем многие китайцы, вероятно, посчитают, что некоторые из американских мер борьбы с этим вирусом мотивированы расовыми соображениями и призваны заблокировать подъем Китая. Уже появились теории заговора, согласно которым вирус создан Центральным разведывательным управлением США. Мир уже наводнен дезинформацией, но Covid-19 обещает еще больше увеличить ее объемы.

Как писал голландский историк Йохан Хейзинга, период после эпидемии Черной смерти в Европе стал временем «угасания Средневековья». Для него реальным сюжетом были не просто экономические последствия пандемии, а мистицизм, иррационализм и ксенофобия, которые со временем привели к кончине универсалистской культуры. Вполне возможно, что Covid— 19 точно так же станет поводом для «угасания глобализации».

Проект Синдикат для «Дня»

Гарольд Джеймс —  профессор истории и международных отношений в Принстонском университете и старший научный сотрудник Центра инноваций в международном управлении. Специалист по немецкой экономической истории и глобализации.