За что они нас не любят?

В мучениях над этим вопросом за последние шесть лет пролито немало чернил. С другой стороны, мало кто задавался другим вопросом, вернее, тем же, но в несколько другой формулировке: почему они перестали нас любить?

«Они» — это наши самые что ни на есть близкие союзники. Я не говорю ни о Франции, ни даже о Канаде — это государства демократические, входят в союз западных стран, но в них никогда не была особо популярна идея о лидерстве Америки, будь то в политическом или культурном смысле. Французы никогда не были высокого мнения о НАТО и тем более — о Голливуде, а канадцы вообще выстроили национальное самосознание вокруг того факта, что они — «не американцы». Гораздо интереснее другой вопрос: почему так упала наша популярность в странах, где нас традиционно любили, а именно — в Великобритании, Польше, Германии, Италии, Нидерландах.

В том, что нас там любить перестали — причем резко — сомневаться не приходится. Согласно проведенному Фондом Германа Маршалла исследованию «Заатлантические тенденции», начиная с 2002 года количество согласных с «лидерством Америки в мировых делах» упало: в Германии — на 30%, в Италии — на 26%, в Польше — на 24%, в Нидерландах — на 23 и в Великобритании — на 22% (напомню, это не рейтинг «симпатии», а рейтинг согласия с нашей позицией мирового лидера). В целом по Европе данный показатель упал с 64 до 36 % (сюда включены и другие страны, некоторые из которых настроены куда менее проамерикански).

Я понимаю, что за последние годы подобных опросов проводились тысячи; я понимаю также, что зачастую их результаты не в меньшей степени скрывают истину, чем затуманивают ее. Несколько лет назад мне приходилось писать о результатах некого опроса, где респондентов разделили на группы в соответствии с их образованием и уровнем дохода. Оказалось, что даже в самых антиамериканских странах есть «очаги» проамериканских настроений. Например, в Европе «перспективные молодые люди», только начинающие делать карьеру, в среднем любят Америку больше, чем те, кто уже обеспечил себе высокое положение в обществе. Обобщая, скажу, что многие путают борьбу с Америкой и борьбу с мировым капиталом и, не любя второй, автоматически переносят свою нелюбовь и на первую.

Тем не менее, по словам Рона Асмуса из Фонда Германа Маршалла, собранные им цифры говорят об истинном положении дел. Неприятно сравнивать их даже с аналогичными показателями, казалось бы, еще более мрачных времен. Даже в 1982 году, когда Великобритания и Германия содрогались от массовых протестов против Рейгана, ракет «трайдент» и холодной войны в целом, количество согласных с положением США в качестве мирового лидера было значительно больше, чем сейчас.

Еще интереснее то, что наши друзья перестали доверять нам в тот же самый момент, когда их представления о том, что им угрожает, все более и более совпадают с нашими. Да, в среднем европейцы больше, чем американцы, боятся глобального потепления (85% против 70), однако, если вдуматься, разница не так уж велика. А все остальные страхи у нас общие — международный терроризм, ядерное оружие у Ирана, мировые пандемии — и «рейтинги» у них тоже схожие.

Теперь о том, что кажется мне наиболее интересным. То, что больше всего отвращает европейцев от нас, — это не наша обычная напористая политика, не сцены насилия в голливудских фильмах и даже не наш президент (хотя его они сильно не любят, что есть, то есть), а наша... некомпетентность. Добрая треть европейцев считает, что виной закату нашего трансатлантического альянса наше «неправильное управление Ираком». Да! Не война, а неправильный курс послевоенного урегулирования. И в этом есть немалый смысл: ведь если вас действительно беспокоит Иран, можно ли доверять американцам, уже «запоровшим» Ирак? И если вы встревожены подъемом исламского фундаментализма, как можно доверять американцам, если они, отвлекшись на иракское урегулирование, прозевали возвращение талибов в Афганистан и Пакистан?

Есть, конечно, и другие причины. Как я (и многие другие авторы) писала раньше, в последние пять лет мы плохо относились к своим союзникам, недостаточно благодарили их за военную помощь в Ираке, в конце концов, скверно выступали в таких элементарных внешнеполитических делах, как, например, программы обмена студентами. НАТО, конечно, не распадется только от того, что Буш поссорится с Меркель, или от того, что несколько граждан Великобритании лишатся стипендий. Но если Америку сочтут слабой — НАТО-таки развалится. И, несмотря на успех военных операций, несмотря на прекращение нападений на конвои — в контексте иракской кампании слово «слабые» звучать, к сожалению, все равно будет.

Кто-то скажет: ну и пусть. Но не надо забывать о том, что иракскую кампанию вела или, по крайней мере, начинала вести «коалиция согласных». Теперь этой коалиции нет — пусть даже новые власти Германии и Франции настроены по отношению к США гораздо позитивнее, чем их предшественники, пусть даже наши союзники встревожены положением на Ближнем Востоке больше, чем когда-либо. Если раньше все эти страны поддерживали нас из соображений солидарности, из дружеских и союзнических чувств — то теперь их придется уговаривать или платить им. А нужные для этого усилия и средства придется записать в отдельную статью военных расходов — наравне с жизнями солдат и гражданских лиц, деньгами, оборудованием. Ведь проигрывать не хочет никто.