Альянс по расчету-2

Окончание. Начало  читайте «День» №33-34

В общем, события развивались следующим образом. Следует вспомнить, что уже летом 1919 года Петлюра отправил польскому лидеру письмо (вместе с соответствующей делегацией, которая тогда же направилась в Варшаву), где, в частности, были следующие строки: «У своїй боротьбі з ворогом людської культури і своєї національної державності ми маємо право на співчуття та допомогу від своїх найближчих сусідів, тим більше, що відбиваючи рідну землю від насильників-окупантів, нав’язуючих Україні чужі їй форми комуністичного ладу, ми не станемо на шлях білого терору, а йдемо під гаслом широкого демократичного і державного будівництва, найкращим представником якого в Польщі вважаємо ми Вас, пане Начальнику Держави Польської». К этому Главный Атаман УНР прибавил, что искренне надеется: «відносини обох народів — польського та українського — за доброю волею обох сторін набудуть приязні, так потрібної для добробуту і міцного міжнародного становища обох народних республік». Как «Начальник Государства Польского» отнесся к такому письму? Так, как только  и мог отнестись сильный, прагматичный и опытный политик к  выгодному    предложению от более слабого партнера, стремительно терявшего свою силу, — но все еще необходимого для Польского государства. Вряд ли Пилсудского  настолько растрогали слова Петлюры  о «сочувствии»,  но Маршал очень четко знал одно: если Украинская  Народная Республика падет, то Польша окажется один на один  с опасным врагом, Москвой — большевистской или «бело-деникинской» (между прочим, Деникин, хотя и родился в Польше и провел там первые годы жизни,  Польшу и поляков ненавидел, и Пилсудский об этом хорошо знал!).

Возможно, именно поэтому осенью 1919-го, когда Деникин приближался к Москве и взял уже Орел, Пилсудский, как считает довольно большая  часть историков, в частности и польских, начал  тайные переговоры с большевиками, чтобы с помощью разных средств, в том числе военных, дипломатических и разведывательных, пусть даже непрямым путем, посодействовать успеху большевиков и поражению «белых». И это поляками  было сделано (Деникина   был отброшен от Москвы). Здесь сказалось  прагматичное виденье Пилсудским секретов политики: когда два недруга конфликтуют, что само по себе хорошо, то помогать нужно тому из них, кто в   этот конкретный момент слабее, и, следовательно, не настолько опасен!

В кругу  ближайших помощников Пилсудский не раз выражал уверенность, что «никуда украинцы не денутся — они просто должны избрать Польшу союзником» (кстати, еще чаще, чем «украинцы», Пилсудский до  1920 года употреблял слово «русины»). Что же касается Петлюры, то в письме к Ливицкому, одному из ведущих дипломатов УНР, он разъяснял свою позицию следующим образом: «В цей час полагодження наших стосунків з Польщею могло б нас врятувати — дати нам базу деяку, зносини зі світом і перспективи. Дуже жалко, що ми цих перспектив не почали раніше; може б, мали більш сприяючі для нас обставини для договору з Польщею». А теперь обстоятельства действительно не были для УНР благоприятными. И камнем преткновения для заключения планированного  союза была проблема будущих границ  между УНР и Польшей . 26 сентября 1919 года на совместном заседании Директории и Правительства УНР был принят так называемый нулевой вариант, в соответствии с которым все раньше достигнутые договоренности с властью Пилсудского аннулировались — вплоть до получения  гарантий польского правительства о поддержке УНР в борьбе ис Деникиным. В свою очередь, Пилсудский, как мы  уже вспоминали, именно тогда дал указание своим войскам на советсвко— польском фронте временно воздерживаться от наступательных действий, чтобы «красные» могли сосредоточиться на Деникине.

Немногим ранее секретный представитель Пилсудского — майор Ян Мазуркевич ( «Заглоба»), тайно  пересек линию фронта в качестве якобы украинского военнопленного, нелегально прибыв в ставку Петлюры. И сообщил Главному Атаману позицию польского руководителя: Маршал, безусловно, является сторонником независимой Украины и равноправного союза УНР и Польши, но при этом Восточная Галичина, Западная Волынь, Холмщина, Полесье и Подляшье включаются в территорию Польши. Это обовязательное условие такого союза. Вот так  уже  начали очерчиваться контуры Варшавского договора 21 апреля 1920 года.

Что должен был делать Петлюра? Положение УНР было безнадежным. Впрочем, и Пилсудский хорошо знал объем огромных проблем, вставших перед Польшей (однако: сохранялась государственная территория, и довольно большая, и боеспособная армия!). Помощник Маршала, генерал Листовский, записал следующие рассуждения (3 ноября 1919 года): «Час ще не надійшов... нічого не відомо, що нас чекає з Росією, з Україною, з обома цими державами ... Волинський фронт припинить своє існування... мусимо стояти на лінії угоди з українцями, далі ані кроку... Наближається зима... Тільки весна покаже, що робити далі... Економічне становище Польщі катастрофічне. Ми сільська країна, але хлібом не тільки не забезпечуємо себе, а ще і потребуємо... отож, ми повинні зосередитись на торгівлі, імпорті з руських земель... Україна — це економічна і матеріальна праця». Характерные для Пилсудского  размышления !

4 декабря 1919 года Начальник Польского Государства направил в Шепетовку, где находилась тогда ставка Петлюры, своего адъютанта ротмистра Потоцкого, который официально обгласил  руководителю УНР следующее сообщение: «Ясновельможний пане Отамане! Головний вождь польських військ дав мені завдання забезпечити подорож Ясновельможного Пана Отамана до Варшави у супроводі шефа генерального штабу і двох ад’ютантів»... 7 декабря  Петлюра прибыл в польскубю столицу —  и сразу в Бельведерском дворце начались длительные, изнурительные, по крайней мере тяжелые для Петлюры (а то и унизительные, потому что он внутренне знал неравенство сторон) переговоры.

В ночь с 20 на 21 апреля 1920 года, как итог более чем четырехмесячных переговорорв (все это время Петлюра находился в Варшаве), в Бельведере был   подписан договор между правительствами УНР и Польской Республики (Варшавский Договор). Кстати, данный документ вызвал безумное сопротивление в УНР и в Польше и никогда не был официально ратифицирован.

Какие бы пафосные, высокие, патриотические чувства не вызывал  Варшавский договор  среди части историков и «обычных украинцев» (говорят о совместной борьбе против  большевиков, об искреннем союзе двух народов, скрепленном кровью, о подвиге бойцов Марка Безручко, которые внесли существенный вклад в  «чудо на Висле» и помогли этим спасти Польшу и всю Европу от «красных», — и все это правда) — тем не меньше следует честно, по-взрослому признать: условия договора диктовали поляки. Это горькая правда. Это — следствие многочисленных просчетов, иллюзий, идеалистичных надежд, радикальных «грехов» (как  восстание против Скоропадского в ноябре 1918-го) руководства УНР, Петлюры  лично.

Что было дальше — более-менее известно. Мощное, сначала блестяще успешное  наступление  объєдиненных польско-украинских войск на Киев в апреле-мае 1920 года (не все знают, что именно тогда, 17 мая, Маршал Пилсудский, выступая в Виннице, произнес пламенную речь  и завершил ее словами «Слава Украине!»); контрнаступление «красных», которые 12 июня опять взяли  Киев, а через два месяца находились   на  подступах к Варшаве, бредя уже «мировой  революцией» — «на Берлин!»; невероятное «чудо на Висле», опять наступление Пилсудского; в октябре 1920 — взаимное истощение поляков и большевиков  и  усталость обеих сторон — перемирие относительно линии разграничения по реке Збруч — наконец, Рижский мир, заключенный в марте 1921 года, который эту линию сделал государственной границей.

Что, собственно, сделал Маршал? Он, если называть вещи своими именами, предал своих союзников-украинцев, согласившись на раздел Украины между большевиками и Польшей (не  осовремененный  ли это вариант Андрусовского мира 1667 года, когда Украину разделили по Днепру Московия и Речь Посполитая?). А  впрочем, Пилсудский снова рассуждал  крайне цинично: есть  возможность путем заключения договора с Москвой закрепить за Польшей обширные, прежде всего западноукраинские земли (конечно, сам Маршал их таковыми не считал),  так почему же этой возможностью не воспользоваться? И стоит ли считаться с протестами украинцев?

А красивые слова — на «довесок» к прагматичным действиям  — Пилсудский  выбирать всегда умел. 18 октября 1920 года, через 6 дней после «перемирия» с большевиками, Начальник Государства Польского  обратился с прощальным воззванием к воинам УНР (интернированным после этого на польскую территорию, где их ждали  очень нелегкие  испытания — физические, психологические и финансовые): «Від імені польської армії я вітаю армію Української Народної Республіки у хвилю, коли вона відродилась та зміцнила і прагне того, від чого, може бути, залежить майбутнє Європи. Сьогодні, після двох років тяжкої боротьби з варварським загарбником, я прощаюся з мужніми бійцями Української Народної Республіки. Хочу підкреслити, що в найтяжчі хвилини, під час нерівних битв вони високо несли свій прапор, на котрому гасло «За нашу і вашу свободу» стало символом віри кожного солдата»...

Есть слова. А есть дела. Такова жизнь. Такова и политика.