Короткие вспышки памяти бытия

На любимом хуторе Градечек после тринадцатилетнего пребывания на самой высокой политической должности Вацлав Гавел в вожделенном одиночестве вспоминал, писал, представлял ...

Вспоминал и удивлялся тому, как ему суждено было историей инициировать роспуск колоссальной военной мощи — Варшавского договора — этого «властного инструмента советской гегемонии».

Вспоминал и представлял, как он, совершенно не приспособленный к военной службе солдат в каске, с полным боевым снаряжением, с автоматом, противогазом и бумажной коробкой с боевыми патронами, на велосипеде без шин отправлялся на западную границу Чехословакии на обучение по обороне коммунистического мира от агрессивного блока НАТО.

Разве юный Вацлав мог тогда хотя бы на мгновение представить, что через тридцать три года он, бывший «затравленный и смешной солдат инженерных войск» Варшавского договора, летом 1991 года в Праге как представитель председательствующей страны сообщит миру, что на последнем саммите Варшавского договора этот военный союз распущен.

Таких исторически значимых событий в жизни драматурга, эссеиста, мыслителя, общественного и политического деятеля, известного диссидента в Центральной Европе было немало. И об исторически значимых событиях и об обычных, сугубо личных делах, и о своем творчестве и о друзьях, коллегах, недругах и оппонентах, о родных людях и о выдающихся политических деятелях, как своих, чешских, так и мировых, вспоминает, размышляет этот «вечный возмутитель спокойствия», «почти как Дон Кихот и вечный мечтатель», который «всегда борется за какие-то идеалы» («У меня репутация вечного бунтаря и протестанта») в оригинальной книге-исповеди, книге-допросе, книге-разговоре с самим собой под названием «Прошу коротко».

Действительно, пишет-вспоминает Вацлав Гавел коротко, отрывками, своеобразными вспышками-молниями освещает память бытия, высвобождая исповедально из сумерек прошлых лет все то, что пережил, ради чего боролся, что отстаивал, где проиграл и где выигрывал, в ком разочаровался и кому благодарен за помощь, моральную поддержку, в конце концов, за продолжение его жизни. И правда, было что вспоминать, к чему следовало возвращаться в воспоминаниях, ради чего даже стоило рисковать жизнью.

Эта книга — прежде всего честное, скрупулезное и исповедальное осмысление на пороге вечности самого себя — политика, творца, мыслителя, неуверенного, как он сам себя оценивает, человека, пугливого, почти невротического и в то же время  уверенного в себе и уверенного в своих делах, уравновешенного, спокойно рассудительного, упорного ... Такой критический самоанализ Вацлав Гавел осуществлял еще в «Письмах к Ольге» — философских письмах к жене из заключения и в книге «Заочный допрос» и завершил книгой «Прошу коротко», в которой подробно осветил исторически значимые и сугубо личные, даже бытовые факты, события и ситуации своей жизни.

И хотя эта книга является разговором Вацлава Гавела с журналистом Карелом Гвиждялой, вопросы которого он часто редактировал — уточнял, видоизменял по-своему, составлял, однако ее, эту книгу, следует считать индивидуальным творческим явлением. Вацлав Гавел вмонтировал в нее своеобразный малый дневник Президента Чешской Республики — разного рода директивы, просьбы, поручения, рассуждения, впечатления, которые сохранились в его компьютере с начальных лет своего правления до конца президентства в 2003году.

Вацлав Гавел — последний президент Чехословацкой Социалистической Республики, избранный открытым голосованием Федеральным собранием ЧССР 29 декабря 1989 года, который сложил полномочия Президента Чехословакии в июле 1992 года и в этом же году был избран президентом Чешской Республики. Почти 13 лет пробыл этот лидер Бархатной революции, диссидент с пятилетним тюремным стажем, драматург европейской и мировой славы в Пражском Граде. Благодаря записям в маленьком компьютере, которые Президент Чешской Республики делал преимущественно в уикенды, хотя эти субботне-воскресные дни сложно назвать выходными, нам открывается интенсивно деловая, бурная кухня, в которой часто поспешно готовились различные политические блюда. Главное, что поражает в этих записях, это попытка «говорить правду» себе и людям, а это непросто, это очень сложно в политико-государственной деятельности. К тому же Гавел морально не переносил конфликтов, старался избегать конфронтации, тогда как драматические исторические события вынуждали постоянно спорить, отстаивать свою позицию, чаще ссориться, чем мириться. Однако он стремился объединять людей, а для этого приходилось много времени отдавать встречам с оппонентами, разговорам, переговорам, искать способы преобразования общей позиции в совместное действие.

Еще в 1981 году он напишет эссе «Политика и совесть», в котором размышляет над сущностью политической жизни и над политикой как практической моралью, как средством служения истине. Вацлав Гавел категорически выступает против политики как технологии власти и манипуляции ею для достижения цели. Он отстаивает «аполитичную политику», то есть такую, которая руководствуется гуманными критериями и направлена на заботу о ближнем.

Не случайно Вацлав Гавел встроил в текст своей книги такие, казалось бы, незначительные, чисто бытового содержания напоминания себе фразы о необходимости взять для орошения более длинный шланг, или о зажигалке, которую необходимо отремонтировать и заправить, или о щуке из Ланов, которую просит хорошо запечь ... Эти фразы-повторы акцентируют наше внимание на особенностях характера автора, на его привычках, предпочтениях. А сколько внимания уделял Президент Чешской Республики восстановлению и реставрации Пражского Града, этим замочно-эстетическим делам!

Как писатель-гуманист, Вацлав Гавел размышлял прежде всего о том, как политику не превратить в некое «технократическое самодвижение», как сохранять нравственные принципы в условиях тоталитарного режима, создавать такую политику, которая идет от сердца. Иногда ему кажется, что он, автор популярных пьес-абсурдов, невольно становится героем какой-то грандиозной исторической абсурдной пьесы и ему приходится играть эту абсурдную политическую роль, которой он на самом деле не хотел. Поэтому Вацлав Гавел часто задумывается над таким феноменом, как поклонение масс ему как национальному герою, мученику, лидеру Бархатной революции и в конце концов президенту-философу. Этот, как ему казалось, абсурд политической судьбы он и пытается осмыслить, познать логику своей драматической жизни, которая так вулканически взбудоражила поверхность исторического бытия его страны и всей Европы. И главное, глубже познать себя, вернее, самокритичным анализом своей деятельности и личной жизни, своих сомнений, тревог, переживаний, видений, разочарований и надежд своеобразно обосновать ту самооценку, которую он в свое время подал читателю: «Я — рациональный систематизатор, любитель закона и порядка, дисциплинированный и надежный, иногда даже бюрократически педантичный — и одновременно я — человек слишком чувствительный, даже немного сентиментальный, которого издавна притягивает все таинственное, магическое, иррациональное, непонятное, гротескное и абсурдное, что выходит за рамки правил и ставит их под сомнение».

Эта книга-самодопрос начинается с поездки с женой Дагмар-Дашей в Соединенные Штаты Америки в надежде творчески поработать. Прошло два года с того дня, как он покинул навсегда Пражский Град. Появилась возможность самокритично оглянуться на прошлое, используя вопрос мастера по дистанционным допросам Карела Гвиждялы, для окончательной оценки как своих политических действий, президентских решений, так и деятельности своих коллег, преимущественно таких же, как и он, представителей поколения, так или иначе деформированного коммунизмом. Себя считал, как и своих преемников на посту президента Чешской Республики Вацлава Клауса и Милоша Земана, главными персонажами длительного этапа чешского посткоммунизма. Поэтому не случайно этот «вечный оппозиционер» после своего президентства оставался, как он признается, «в постоянной скрытой оппозиции к нынешней чешской политике и ее морали». В то же время Гавел признается, что он «не какая-то живая легенда или сказочный принц, а землянин, который — как и все другие — оставляет на своем жизненном пути много неудач, недостатков и ошибок».

Поражают эмоциональные, душевно чувствительные прояснения Гавелом обстоятельств личной жизни, в частности, болезней, которые преследовали его еще со времен первого заключения, операций, особенно по удалению в 1996 году злокачественной опухоли на легком. Этот 1996 год был очень тяжелым и в морально-психологическом плане. 27 января 1996 года умирает самый дорогой для него человек — жена Ольга, с которой он счастливо прожил 32 года. И в том же году помогла спасти тяжелобольного Гавела Даша Вешкрнова, на которой Президент Чешской Республики 4 января 1997 года женится и проживет в добре и согласии все последующие годы жизни. До смерти в декабре 2011-го. Проживет во многом благодаря ее любовной заботе о нем, болезненном, постоянно занятом, истощенном обязанностями, ходатайствами, приглашениями, визитами, неожиданными потерями сознания, травмами, фибрилляцией сердца, сомнениями, самокритикой ...

Поэтому не случайно Вацлав Гавел завершает эту книгу-исповедь словами благодарности своей жене: «Дорогая Даша, я благодарю тебя, что бремя лет, на протяжении которых я это писал, ты верно несла со мной. Но было ли это на самом деле только бремя? Не было ли это также захватывающим, трогательным, возвышенным и иногда веселым?».

Экс-президент Чехии и в США, а затем и в Градечке много размышляет над тем, почему, из каких побуждений, в каких обстоятельствах он сделал тот или иной шаг, к каким последствиям для страны привели те или иные политические ошибки, как это отразилось на имидже государства ...

Его размышления, аналитические экскурсы в диссидентское и президентское прошлое, его самокритичные инвективы направлены как на поиски-нахождения или даже возрождение самого себя, тогдашнего, времен Пражской весны, соучредителя и одного из первых пропагандистов гражданской инициативы по защите прав человека «Хартия’77», так и на будущее родной Чехии, Европы и мира.

Вацлав Гавел объясняет, почему некоторые журналисты называли его «утопистом, мечтателем, идеалистом», потому что далеко не все, даже люди из ближайшего окружения, понимали, а то и вовсе не воспринимали одну из важных составляющих его основополагающего идеала: главное, какова духовная и нравственная величина политика и государственного деятеля.

И действительно, Вацлав Гавел по его же собственному признанию, был «очень особенным и вполне нетипичным явлением, которое могло появиться, пожалуй, только в революционной ситуации ...» Прежде всего, Президенту Чехии была присуща творческая неформальность, болезненное неприятие конфронтации  («Я — миролюбивый человек ... »), стремление видеть в политике и эстетическую сторону, неприятие технократической, духовно ограниченной, материалистически политической власти. В первом президентском новогоднем выступлении Вацлав Гавел опишет в мечтах новое чешское государство, надеясь, что это будет духовное государство. Впоследствии будет не раз сожалеть, что в перечне запланированных государствообразующих задач не определялся такое стратегическое направление, как духовность. Постоянно находился в тревожном осмыслении последствий для чешского общества и для человечества в целом динамической глобализации, которая размывает национальную идентичность, опустошает культурное лицо нации, производит унификацию и стандартизацию, формирует потребительскую техногенную цивилизацию. Гавел предусматривал назревающий духовный кризис современной цивилизации, предостерегал человечество от «моральной коррозии», которая разъедает национальные организмы. Не случайно его называли «антиглобалистом», поскольку он традиционно выступал с критикой многих аспектов глобализации, в частности, боролся против цивилизационного диктата наднациональных корпораций. Его тревожило произрастание новой глобальной субкультуры — финансово-промышленной цивилизации.

«Сегодняшний Европейский Союз кажется мне очень технократическим и материалистическим», — с сожалением подчеркнет Вацлав Гавел, надеясь, что Евросоюз станет «примером изобретательного и просчитанного обращения со своими традициями, своей культурой, своим ландшафтом, своими ресурсами».

Бездуховное цивилизационное давление унификации, уподобление, считает Гавел, является «большой угрозой для всех уникальностей», поэтому очень важно не терять национальную идентичность, свою национальную уникальность в унифицированной европейской среде.

И хотя Вацлав Гавел с болью отмечает, как «Европейский Союз теряет свое духовное измерение», однако не сомневается, что Европа могла бы быть «вдохновением», гармоничным культурным организмом со своей системой сохранившихся и развитых духовных и культурных ценностей.

Прежде всего в ценностном смысле Украина принадлежит к Европе, отметил Гавел во время государственного визита в Украину 30 июня — 2 июля 1997 года, потому что это «страна полностью европейская не только географически, но и всей своей вековой историей и шкалой ценностей ... типом политической культуры ... волей к внутриполитическому диалогу и своими попытками развивать гражданское общество» . Кстати, во время пребывания в Украине с государственным визитом Вацлав Гавел посмотрел в Киевском театре «Сузір’я» постановку своей пьесы «Аудиенция», которую осуществил народный артист Украины Алексей Кужельный.

Сейчас в Украине проходит «Год Гавела», по случаю которого на камерной сцене Национального театра им. И. Франко состоялась премьера трагикомедии Вацлава Гавела «Санация». Поставил эту пьесу чешский режиссер Бржетислав Рыхлик. Во время гастролей в Праге авторского авангардного театра из Брно актер этого небольшого творческого коллектива Бржетислав Рыхлик познакомился с освобожденным из тюрьмы под домашний арест драматургом, обвиненным в «покушении на интересы республики» и с тех пор они, правда, редко, но общались.

В своих размышлениях об Украине и шире — о странах, которые появились после падения коммунизма, Вацлав Гавел отмечает одну едва ли не важнейшую тенденцию: сращение в определенной переходной фазе экономической силы с силой политической и медийной, в результате чего возникает мафиозный капитализм, мафиозная демократия. Гавел пророчески предсказал возникновение в странах бывшего советского блока различных форм посткоммунизма, против которых новые генерации в той или иной степени начинают бороться. Он сделал особый акцент на украинской помаранчевой революции, которой Украина окончательно подтвердила, что ценностно и географически принадлежит к Европе.

Другое дело — Россия, критический взгляд на ее прошлое и настоящее у Гавела всегда был прицельно аналитическим. И это понятно, ведь Россия в прошлом и в наши дни «вызвала, отмечает Гавел, большие муки многих народов и позже всего мира» за то, «что никогда точно не знала, где она начинается, а где заканчивается».

Давайте вспомним: после выборов в Государственную Думу РФ в декабре 2011 года Вацлав Гавел опубликовал в российской «Новой газете» свои соображения о тогдашней России. Впоследствии, уже после его смерти этот текст стали называть «Заветом России».

«Самой жестокой из всех известных форм посткоммунизма» определил Вацлав Гавел режим Путина, считая его комбинацией старых — великодержавно имперских, коммунистических — стереотипов и новой бизнес-мафиозной среды. Так вот, этот режим, который подается народам Российской Федерации «под видом демократии, никакой демократией не является».

Во многом благодаря инициативе Гавела и усилиям многих известных политических и общественных деятелей Европы было отменено вручение в 2011 году ежегодной премии «Квадрига» тогдашнему российскому премьер-министру Владимиру Путину.

И когда 18 декабря 2011 года в своем доме в Градечке Вацлав Гавел скончался, ни президент Медведев, ни глава правительства В. Путин не высказали лично сочувствие. О чем это свидетельствовало? О том, что путинский режим не воспринимал принципиальной евроцентристской позиции и ценностей, которые отстаивал один из величайших в новейшей истории политических деятелей Европы. Ведь Вацлав Гавел предостерегал Европейский Союз, словно предвидя агрессивное вторжение путинской России в Украину — аннексию Крыма, нескрываемое военное завоевание части востока Украины, от «движения навстречу злу», потому что никто «до сих пор еще никогда не склонил зло к уступкам или очеловечиванию ...» он обращал внимание Европейского Союза на присущую ему старую европейскую болезнь — «склонность к компромиссу со злом, прищуривание глаз на диктатуры, политику умиротворения или даже движение навстречу тоталитарным системам, которое определяют экономические интересы». Но, предостерегает Гавел, когда тоталитарный режим почувствует эту слабость Европы, убедится, что не будет решительного сопротивления его злодеяниям и начнет агрессивно реализовывать свои планы, тогда Европейскому Союзу придется «заплатить бесконечно большую цену, чем составляли возможные расходы, связанные с непоколебимой позицией».

Как пророчески высказался этот выдающийся политический мыслитель современности, хотя на протяжении всей жизни предпочитал мирные решения, договоренности, компромиссы и всегда имел имидж очень миролюбивого и толерантного человека. Даже в ежедневных мелочах пытался быть мягким, добрым, сострадательным.

Не случайно в этой книге то и дело появляется такая дневниковая запись: «В каморке, где есть пылесос, живет только летучая мышь. Как выгнать ее? Лампочка выкручена потому, чтобы ее не будила и не дразнила ... ».

Но когда дело заходило о большой политике, в частности, о силовом вмешательстве НАТО в Югославию Милошевича, здесь Вацлав Гавел решительный сторонник применения силы для защиты от зла. Он осуждает политику умиротворения агрессора, так как убежден, что «свободу и демократию нужно защищать. И еще — при необходимости — защищать силой».

... Радовался, что наконец-то покончено с политической деятельностью, теперь он, известный во всем мире политик и драматург, известный публицист, автор 17 пьес, сможет уединиться в Градечке и будет писать. Однако все настойчивее и властнее его сознанием овладевает мысль о необходимости приготовиться к последнему суду. Не поэтому ли экс-президент и писатель все чаще убегает под различными предлогами из своего кабинета — убегает от самого себя и одновременно возвращается в размышлениях к себе самому, бывшему и настоящему, ко всему в его жизни, что взволновало поверхность бытия. А бытие, убежден Вацлав Гавел, имеет память. Так что он будет здесь навсегда, где-то здесь будет его «скромная персона — ребенок из буржуазной семьи, лаборант, солдат, работник сцены, театральный актер, диссидент, узник, президент, пенсионер, общественный феномен и отшельник, воображаемый герой и тайный трус ... ». Будет навсегда в памяти и своего народа, и того мира, который он, политик и философ, пытался изменить, усовершенствовать, гармонизировать, поскольку, признавался:

«Невероятно люблю гармонию, спокойствие, общее согласие, мир и дружеское понимание всех со всеми ... ».