Елена Зинькевич — дар быть первой

В Национальной музыкальной академии Украины им. П. Чайковского произошло небывалое событие — один из самых известных камерных оркестров Украины Национальный ансамбль солистов «Киевская камерата» под управлением Валерия Матюхина дал концерт в честь музыковеда, да еще и критика! На днях член-корреспондент Академии искусств Украины, доктор искусствоведения, профессор Елена ЗИНЬКЕВИЧ отметила свое 70-летие.

Накануне юбилея самым страшным из всего, что может случиться, ей казалась роль чеховского «Многоуважаемого Шкафа!». Необходимо было готовиться к выслушиванию поздравительных адресов и официальных дифирамбов, а так хотелось спрятаться и переждать, пока все пройдет само по себе. И вот теплый сюрприз — концерт из произведений Чайковского, Бородина, Станковича, Сильвестрова и Десятникова. Чтобы оценить всю незаурядность ситуации, достаточно вспомнить анекдоты советского периода о «музыковедах в штатском». В том прошлом — музыкальная критика была формой идеологического контроля. Разумеется, музыканты критиков не любили. А хороших критиков не любили также и в «вышестоящих инстанциях». Система калечила не только судьбы художников, но и музыкальных ученых...

Елене Сергеевне пришлось ждать публикацию своей монографии «Динамика обновления: Украинская симфония на современном этапе в свете диалектики традиции и новаторства» несколько лет. Книга вышла в 1986 году с изрядными купюрами и сразу стала настольной для многих маститых и начинающих исследователей. Текст Зинькевич подкупал не только воссозданной многомерной панорамой украинского симфонизма, но прежде всего — острыми методологическими вопросами, например, исследованием механизмов преемственности в музыке. Для украинского музыковедения эта работа оказалась знаковой во всех отношениях. Она была успешным примером введения в музыковедческий арсенал методов литературоведения, культурологии, киноведения и других смежных дисциплин. В итоге, Елена Сергеевна Зинькевич оказалась в Украине одной из первых, кто стал использовать методы семиотики и структурализма задолго до «научной моды» на эти направления.

Вообще, свой удивительный дар быть первой Елена Сергеевна многократно приумножила. Она была первой, кто в одной из постсоветских республик начала читать курсы теории и методологии музыкальной критики и постмодерна в консерватории. Первой в независимой Украине сохранила курс истории русской музыки и предложила преобразовать курс музыки народов СССР в курс традиционных культур народов Украины (армян, болгар, евреев, ромов) и добилась введения этого курса. Не дожидаясь официальных разрешений, Зинькевич давала студентам систематические знания о традиции колокольного звона, чинопоследовании литургии, русской эстраде серебряного века и о многом другом, о чем в советских учебниках не содержалось абсолютно никакой информации. Под ее руководством впервые в музыковедении изучались творчество скоморохов, звуковой мир ярмарки, китч в музыке и музыкальная метафора. Она вдохновляла на исследование музыкальных образов леса, моря, огня, тишины, времен года... По ее наводке студенты влюблялись в пожелтевшие страницы дореволюционных изданий и с радостью учились прозревать сквозь столетия.

За всеми научными изысками Елены Сергеевны и ее последователей стоит представление о музыке как особенной, растворенной в самой жизни субстанции. Без человеческого интеллекта, памяти, без иных сфер культуры музыка теряет свой смысл. Верно и обратное. Поэтому Елене Сергеевне с такой легкостью удавалось писать о «Чехове-музыканте», вскрывать смысловые музыкальные послания в театральных постановках Андрея Жолдака, разрушать прамузыковедческие мифы сети и предельно точно объяснять музыкальные процессы на языке публицистики — через многочисленные литературные цитаты. (Например, только в ее книге о музыке Евгения Станковича «Симфонические гиперболы...» упоминается около 70 имен писателей, поэтов и литераторов).

Искренний интерес и нетривиальный подход к своему предмету позволили Елене Сергеевне Зинькевич вплотную подойти к рубежу, за которым в науке происходят события, не подвластные аналитике. Здесь через творчество композиторов к людям приходят предсказания, а фамилии светил музыковедения оказываются записанными в книге времени на столетие раньше — как имена фармацевтов, юристов, ремесленников старого Киева. Реальность жизни музыкантов прошлого оказывается подлинной. Классики перестают быть иконами, состригают бороды и превращаются в молодых людей, знающих толк в радостях жизни.

«Подозрения» Елены Сергеевны о существовании другой — «неформальной» и живой музыкальной истории подтолкнули ее и ее коллег к ежегодным первоапрельским конференциям «Из музыковедческих маргиналий...» В результате появился уникальный сборник — «Веселое музыковедение» который выдержал несколько переизданий.

В целом, музыковедческие открытия Зинькевич опубликованы в семи книгах, более 120 публикациях в научных и специализированных изданиях, многочисленных статьях в энциклопедиях, в том числе для всемирно известных справочников The New Grove Dictionary of Music and Musicians и Musik in Geschichte und Gegenwart (MGG). Вместе с Мариной Черкашиной и Ниной Герасимовой-Персидской Елена Зинькевич стала символом украинского музыковедения за рубежом. Ее работы публикуются не только на украинском и русском, но и на немецком и английском. Сегодня она и ее коллеги — желанные гости в лучших университетах и консерваториях Западной Европы, Америки и, конечно же, России. Именно благодаря ее усилиям как выдающегося музыковеда в Украине впервые прошел Международный симпозиум музыковедов, на который приехала директория наиболее авторитетной организации в сфере музыкальной науки — Международного музыковедческого общества (IMS)...

А начинался такой блестящий путь с работы в музыкальных школах и лекторских выступлений. Именно с музыкантами Камерного оркестра при республиканской организации Союза композиторов, который со временем преобразовался в «Киевскую камерату», Елене Сергеевне довелось выступать перед самой пестрой аудиторией — рабочими, строителями и даже милицией. Сегодня она не может без улыбки рассказывать о том, как прямо у входа в консерваторию ей приходилось садиться в «воронок». У всех на глазах «известная» машина увозила Елену Сергеевну «куда надо», а потом через некоторое время привозила обратно. Попробуй всем потом объяснить, что «ездила на концерт»...

Для своего музыкального поздравления руководитель нынешней камераты Валерий Матюхин составил изысканную программу. В ней каждый номер превратился в многозначный символ, связанный с жизнью Елены Зинькевич. Нежные «ночные песни» — серенады Петра Чайковского и Ноктюрн Александра Бородина — подчеркнули ее неизменный имидж — «всегда заметной» стройной блондинки, обожающей верховую езду и экстрим. «Мгновения Поэзии и Музыки» Валентина Сильвестрова и «Dictum-2» для фортепиано и струнных Евгения Станковича послужили аллегориями благородной миссии Зинькевич в современной украинской культуре.

Елена Зинькевич — ученый, который заложил надежный фундамент для дальнейших исследований украинского авангарда 1960-х, из которого вырос, в том числе и Валентин Сильвестров. Сегодня в России многие искусствоведы сокрушаются по поводу того, что их «шестидесятники» остались без критики. В прошлом об авангардистах писать было рискованно, а в наши дни, когда шестидесятники из представителей андеграунда сделались классиками, — писать стало затруднительно, молодым уже не хочется пересказывать дела давно минувших дней. В Украине сложилась абсолютно иная ситуация. У «шестидесятников» в лице Зинькевич, нашелся не только свой авторитетный критик, продолжавший убедительно отстаивать их и в годы перестройки, но и ученый, взявший на себя смелость опубликовать стенограммы заседаний — травли. За свои публикации в 1999 году Елена Сергеевна была объявлена лауреатом журнала «Сучасність».

Что же касается Станковича, то, по словам Елены Сергеевны, этот композитор был послан ей судьбой. Получилось так, что после авторского концерта композитора в 1973 году рецензия Зинькевич оказалась единственной. Со временем не осталось ни одного критического жанра, в котором Зинькевич не писала о своем герое. В 1999 году в Сумах вышла ее книга «Симфонические гиперболы: О музыке Евгения Станковича «, которая уже три года спустя была переиздана в Ужгороде.

Рядом с произведениями Сильвестрова и Станковича концертная версия балета «Русские сезоны» Десятникова напомнила слушателям о еще одной магистральной теме исследований Е.лены Зинькевич — постмодерн в музыке. Произведение Леонида Аркадьевича было выбрано Матюхиным не случайно. В этом году композитору исполнилось 55 лет (тоже, согласитесь, дата). У критиков его «Русские сезоны» вызывали устойчивые ассоциации с «Русскими сезонами» Дягилева в Париже и творчеством Игоря Стравинского — опять-таки, любимые темы Елены Сергеевны. 12 разделов балета для солирующей скрипки, сопрано и камерного оркестра связывали в одно целое популярную в искусстве тему «Времен года», сельский календарь и аллегорию человеческой жизни. Свое сочинение Десятников писал для Гидона Кремера и его оркестра «Кремерата-Балтика». Это предназначение во многом предопределило ситуацию неизбежного сравнения всех последующих исполнений с избранным самим композитором эталоном. От этого сравнения в выигрыше оказалась Людмила Войнаровская. Ее теплая и простая интонация облагородила изначальную жесткость и отстраненность постмодернистического письма Десятникова... А музыкальный вечер в НМАУ закончился всеобщим апофеозом: «Многие лета, Елена Сергеевна!»

КОММЕНТАРИЙ

Евгений СТАНКОВИЧ, композитор

Еще до нашего знакомства мне говорили, что Елена Зинькевич — бескомпромиссный человек. Если она за что-то берется, то все будет выполнено по высшему разряду. Меня всегда поражали ее широкие взгляды. В разные годы в музыкальном мире появляются приверженцы того или иного течения, отвергающие иные направления. Елена Сергеевна всегда была независима от преходящей ситуации в музыкальном мире. Она воспринимала разную музыку, и это было в то время её позицией. Демонстрировала понимание того, что мир настолько широк и настолько многообразен, что возможен возврат к чему-то пройденному.

Отдельных слов заслуживают ее колоссальные дисциплина и воля — это невероятно редкие качества для человека, который занимается музыкой. Среди композиторов и музыковедов подобным отличаются единицы, поскольку сама профессия как бы предполагает некую расхлябанность, «ожидание муз», «ожидание вспышек вдохновения», и т.д. и т.п. Но оказывается, что в принципе человек, не дисциплинированный внутренне и внешне, мало чего добивается. Неважно, пил Бетховен или не пил, важно то, что он много работал. Для многих великих композиторов был важен девиз «Ни дня без строчки!». Вспомните Чайковского, который о своей работе говорил: «Я работаю как сапожник»! И таких примеров я могу очень много привести. Все выдающиеся люди были крайне дисциплинированны, несмотря на всякие чудачества и имидж, который они себе создавали. Дисциплина!

Кроме того — постоянная подтянутость, чисто физическая, — это тоже очень важный момент. Особое отношение к спорту. Я, например, знаю, что Стравинский всю жизнь занимался спортом, а также Прокофьев, Шостакович, Хиндемит. Все это тоже свидетельство широкого приятия мира, которое отличает Елену Сергеевну. Этот человек занимается не только музыкой, но и по-настоящему знает литературу, историю, эстетику. Это тоже очень важно для музыковеда, это помогает формулировать и отстаивать свое творческое кредо.

Что же касается личностных качеств, Зинькевич — однозначно выдающийся человек, выдающаяся личность. Порядочность, честность, неподкупность — это все о ней.

Елена Сергеевна всю жизнь что-то преодолевает. Но, наверное, в этом смысл — что-то преодолевать. Очевидно, так устроена жизнь...