Москва: фестиваль на вырост

У Московского международного кинофестиваля тоже есть давнее неустранимое качество. Большую часть своего существования, прошедшего при советской власти, ММКФ был эдаким «смотром прогрессивных кинематографий», где к советским республикам присоединялись по официальной формулировке «страны Азии, Африки и Латинской Америки».

Во многом эта традиция сохранилась и ныне. В конкурсных программах ММКФ-32 (основной конкурс и параллельные «Перспективы») в большинстве были работы режиссеров из Восточной Европы (включая Балканы), Азии, той же Южной Америки или же снятые там. Жанрово преобладала мелодрама или семейная сага, тематически — недавнее прошлое: большую группу составили фильмы о недавнем тоталитарном или военном прошлом.

Увы, кроме тематики, их объединяли также одни и те же недостатки. Эпоха коммунизма предстала в них визуально неопознанной, снятой без должного уровня драматизма, без ощущения атмосферы тех лет: современные ярко раскрашенные картинки о малознакомом режиссеру времени.

Так, «Следы на песке» (режиссер — Ивайло Христов, Болгария) — хороший пример того, как изначально увлекательную историю можно испортить посредственным воплощением. Герой (в основе образа — реальный человек) прожил, можно сказать, несколько жизней; встретить такого собеседника — наверняка все бы заслушались. Но таланта режиссеру хватило только на очередную мелодраму. В отмеченных призами «Как рай земной» (Ирена Павлазкова, Чехия) и «Розочке» (Ян Кидава-Блоньский, Польша) — серьезные, важные сюжеты: в первом фильме — про «Хартию-77» и оккупацию Чехословакии в 1968 году, во втором — о студенческом восстании в Варшаве в том же беспокойном 1968-м. Впрочем, и социалистическая Чехословакия, и народная Польша выглядят как глянцевые реконструкции оных. Личные конфликты неубедительны, а линия гражданского противостояния диктатуре кажется заимствованной из многих уже ранее сделанных фильмов. В целом вторичность и драматургическая вялость были присущи всем подобных лентам, за одним исключением, о котором чуть ниже.

Недостаток авторского осмысления ощущался и в работах на современные темы. Так, немецко-албанский «Албанец» (Йоханнес Набер) — социальное кино о буднях трудовых мигрантов, однако любой профессионально сделанный репортаж о гастарбайтерах смотрелся бы убедительнее. В «Похороненной стране» (США, Босния и Герцеговина, Великобритания, режиссеры Джеффри Алан Роудс, Стивен Иствуд), очевидно, от недостатка сценарных идей задействован фантастический сюжет. В неком боснийском городке нашли пирамиды древнее египетских. Научная сенсация, туристический бум, столкновение глобализма с провинцией, а главный герой, когда-то бежавший из страны во время войны, теперь опять пытается обрести корни в ставшем знаменитом городе. Кажется, можно найти и более простой способ, чтобы рассказать о Боснии, о тамошних людях. А так — все выглядит высосанным из пальца, от сценария до назойливой стилизации под документалистику.

Были в конкурсе и две ленты модных киношкол: южнокорейской и румынской. «Фильм-просвещение» (Пак Тон Хун, Республика Корея), манивший гипотетическим немногословием, выразительностью деталей, непредсказуемостью персонажей и всем прочим, чем славен кинематограф Страны Утренней Свежести, на поверку оказался банальной семейной историей с креном в мелодраму. Румынский фильм «Разные матери» по своему качеству совершенно выпал из знаменитой румынской «новой волны». История о киногруппе, которая пытается снимать на вокзале, хороша в замысле, но свелась к длинному и многословному выяснению отношений между героями, в котором сюжет благополучно растворился.

Картины, где так или иначе рассказывалось о войне, обращались в неравную борьбу режиссера со сценарием. В «Бесе» (Сербия, Словения, Франция, Венгрия, Хорватия, режиссер Срджан Каранович) время действия — Первая мировая война, а место — школа в сербской деревеньке, главные герои — сербка, учительница танцев, чей муж — на фронте, и албанец, сторож при этой школе, давший мужу учительницы «бесу» — клятву охранять жену денно и нощно. Режиссура «Бесы» — старательно-ученическая, добротная, но скучная, актеры профессиональны без сомнений, но постоянно переигрывают, перебарщивают с эмоциями, в итоге появляется ощущение штампов. «Вниз по течению» (Вентура Понс, Испания) — о медсестре, которая, насмотревшись страхов в воюющей Африке, пытается забыться у себя на родине в работе, разводе, выпивке, сексе. Слишком пафосно, слишком деланно. Во внутреннюю драму героини не верится, обильные флешбеки — сцены травматического прошлого — не страшны, сделаны с удручающей прямолинейностью.

Не очень убедительным оказался и современно снятый фильм «Убийца с камерой» (Австрия, Венгрия, Швейцария); режиссер Роберт Адриан Пежо переехал из Румынии в Австрию, и, очевидно, решил, что для успеха своей первой игровой полнометражной картины нужно быть похожим на нынешнего гранда австрийского и немецкого кино Михаэля Ханеке. Черты сходства — до смешного: опять дом на берегу озера, похожие интерьеры, вкрапления псведодокументального видео и даже куриные яйца (привет «Забавным играм» Ханеке), которые хозяйка дома раскладывает в первом эпизоде. Та же холодноватая операторская манера, то же немотивированное насилие, моменты с религией, с детьми как жертвами и т. п. Единственное отличие — сюжет скорее ближе к Агате Кристи, очередное подобие «Мышеловки». Получилось же вторично и неинтересно.

«Дорогая Элис» (Швеция) снята Отманом Каримом — выходцем из Уганды. Режиссер строит фильм по отработанной в последние годы схеме разработки нескольких параллельных сюжетных линий, которые затем сходятся в невеселой, как правило, развязке. Кроме этого сюжетного приема, ничего примечательного нет. Лобовая социальность, столь же прямолинейная игра актеров, каждый кадр пропитан дидактикой. Особого вдохновения за этим не чувствуется.

Традиционный московский парадокс: при общей слабости конкурсных программ ММКФ как праздник кино удался. Ведь вне конкурса здесь показывают кино во множестве самых разных секций, каждая из которых имеет своего собственного куратора и продуманную, оригинальную концепцию. Так, в «81/2 фильмах» показывают призеров последних мировых кинофестивалей (Канны, Берлин, Венеция), в «Азиатском экстриме» — лучшие фильмы режиссеров Азии, в «Вокруг света» — картины, которые при иных обстоятельствах просто нельзя было бы посмотреть, в «Московской эйфории — выборе ФИПРЕССИ» собраны работы режиссеров, прозорливо отмеченные в свое время жюри ФИПРЕССИ — позднее практически все призеры добились международного признания. Особой удачей фестиваля стали две насыщенные программы документального кино — «Свободная мысль» и «Ателье». В целом, это противоречие между интереснейшим внеконкурсным наполнением и неровными конкурсами еще раз доказывает, что ММКФ все еще является фестивалем на вырост, он все еще ищет свое лицо и свою реально работающую концепцию. Когда внутреннее равновесие между всеми составляющими будет достигнуто — Московский международный займет реальное, а не формальное место среди прочих форумов класса «А».