«Музыкант не должен быть связан границами»

Концерт прошел в филармонии и назывался «Уникальный фортепианный речиталь», в котором прозвучали произведения Шуберта, Листа, Шопена и Дебюсси. Билеты львовяне раскупили еще за неделю до выступления звезды фортепиано. Владимир Виардо не только знаменитый пианист, но и педагог. В настоящее время живет в Америке, но активно гастролирует по всему миру. Судьба подарила ему встречи с выдающимися музыкантами XX века. Во Львов пианист прибыл из Ясной Поляны (Россия), где играл по приглашению семьи потомков Л. Толстого.

— К сожалению, я давно не говорил по-украински и подзабыл язык, но обещаю вспомнить, — признался музыкант. — Во Львове уже не первый раз — несколько лет назад играл Пятый концерт Прокофьева, а за дирижерским пультом стоял Роман Филипчук.

— Есть ли в вашем репертуаре музыка украинских композиторов?

— Нет, но мои ученики исполняют украинскую музыку, в частности Мирослава Скорика. Украинская музыка не так «раскручена» в мире, как, например, русская. Школа, которую мало знают за рубежом, потому что произведения украинских композиторов романтичны, в них всегда можно услышать природную теплоту, фольклорный корень...

— Вы имеете учеников-украинцев?

— У меня учились Константин Травинский и Наталья Сухина. Я поддерживаю очень тесные отношения с Киевской консерваторией, постоянно даю там мастер-классы, выступаю в Киевской филармонии. Костю и Наталью я из Киева буквально вырвал зубами — их не пускали учиться в США, американцы боялись, что они останутся в Штатах жить. Искал даже связи по дипломатическим каналам.

— Вас называют интеллектуальным исполнителем. Что это значит?

— Я не разделяю любовь и секс, то есть если не чувствую произведение, вообще его не играю. Этот путь является очень понятным с точки зрения процесса учебы. Я должен сжать некоторые интеллектуальные вещи, сделать сгусток — дать ученикам возможность понять структуру, о которой потом обязательно нужно забыть. Это должно войти в кровь.

— Вам, наверное, часто задают вопрос относительно родственных связей с музой Тургенева — Полиной Виардо.

— У меня с ней семейная связь — через кузенов. Семья Полины не признает меня — думаю, что по материальным мотивам, опасаются, что буду претендовать на часть наследства, в частности, в Одессе. А формально они не признают меня из-за написания фамилии Viardot. Когда-то в России моему деду неграмотный паспортист не дописал в фамилии букву «t», которая не произносится. Вот так и вышло, что моя фамилия в русской транскрипции стала «Виардо», но я не страдаю от этого.

— Расскажите о вашей семье.

— Я родился в Краснодарском крае в музыкальной семье. Но мои лучшие детские годы прошли в Украине. Дело в том, что в 1950 году, когда мне исполнился год, бабушку репрессировали, а меня отправили в Запорожье к ее сестре. Там я учился в школе до 14 лет. Кстати, по украинскому языку в табеле у меня «пятерка», а по русскому — «четверка». Само Запорожье стало моим первым любимым городом. Это уже потом — учеба в Московской консерватории (класс Льва Наумова). Мне повезло, что я попал к замечательному педагогу — последователю методики Нейгауза, учителю таких мастеров фортепианной школы, как Святослав Рихтер и Эмиль Гилельс. Я очень хорошо понимаю волнение конкурсантов, ведь и сам прошел через горнило соревнований. То ощущение счастья, когда получил свою первую международную награду — третью премию и Prix de Prince на конкурсе Марии Лонг и Жака Тибо в Париже. Как первым среди пианистов бывшего СССР стал победителем IV конкурса Вана Клайберна в Форт-Уорти (США). Как после этого начал активно гастролировать. Был период, когда меня, несмотря на приглашение, не выпускали из Союза... Я считаю, что музыкант не должен быть связан границами.

— Есть ли у вас любимые произведения?

— В разные периоды жизни мне нравятся разные. Но специальность пианиста предполагает умение вернуть любовь к тому или иному произведению. Без любви нельзя играть. В нашей профессии есть элемент актерства — я должен убедить себя в стопроцентной любви к тому, что делаю. Даже если играю одно и то же много раз.

— Были ли случаи, когда вы не соглашались с концепцией дирижера?

— В моей практике были встречи с дирижерами, которые могли играть по сто программ за год. Это, на мой взгляд, очень подозрительно, потому что, бывает, я одну программу готовлю годами, а то и десятилетиями. Принадлежу к старой школе исполнителей, и мое творческое кредо — не я для оркестра, а оркестр — для меня. Например, очень много играл с дирижером Кириллом Кондрашиным. И он всегда после концерта переспрашивал: «Ну, и как я обслужил клиента?» Это какая-то особая высокая специальность аккомпаниатора. Многие современные дирижеры не любят этого — у них своя концепция произведений, и они с трудом идут на такой тандем.

— Имеете ли кумиров среди исполнителей?

— Со мной произошла очень странная вещь. Двадцать лет тому назад я был в такой кумирной иерархии... А однажды ехал машиной и включил на середине Второй концерт Рахманинова, который транслировали по радио. Как сейчас помню впечатление: какое-то манерное, женское в наихудшем смысле этого слова исполнение. Как выяснилось, это играл Рихтер! И тут я понял, что со мной что-то не то, потому что подвергаюсь влиянию... С тех пор у меня появилась масса любимых пианистов — часто даже без имени. Например, японка Идзуми. Я был в жюри, когда она выиграла первую премию в Порто. Она играла Первую сонату Шостаковича — это было восемь лет назад, но я помню до сих пор.

— Говорят, что вы лично знали Владимира Горовица.

— Если Рихтера мы можем назвать философом музыки, то Горовиц — поэт. С Владимиром Самойловичем мы познакомились, когда мне было 23 года. Я победил на Международном конкурсе пианистов им. В. Клайберна. Он мне запомнился смешным и необычным человеком. Очень на себе сосредоточенный, любил выслушивать мнение профессионалов о своей игре. Горовиц был гениальным музыкантом и большим ребенком. Не выступал 12 лет и после такого огромного перерыва снова занял пьедестал первого пианиста в мире. Когда я его спросил, почему он вернулся на сцену, Владимир Самойлович признался, что очень соскучился по публике, почувствовал, что больше не может замыкаться в четырех стенах. У него была счастливая конституция. Даже без ежедневного тренинга всегда играл блестяще! Помню свои впечатления от выступления Владимира Самойловича после его игры в Москве. Он начал с Моцарта. Мы удивленно переглянулись, разве так можно играть? Первые минуты пребывали в шоке, но потом его энергетика захватила нас, и он убедил своей музыкальной интерпретацией...

— А с кем из музыкантов вы хотели сыграть дуэтом?

— Я много играл с Львом Николаевичем Наумовым — он всегда боялся сцены и говорил, что когда это вдвоем, то не так страшно. Выступать с ним всегда было неожиданно и прекрасно. Недавно я играл в дуэте со своей нынешней ученицей, а перед тем — с бывшей, Анной Малеховой, которая живет под Мюнхеном. Мы много работали с прекрасным скрипачом Олегом Крысой, экс-львовянином. Да и в целом все мои проекты — для удовольствия и эмоций, я никогда не делаю их ради карьерных рассуждений.

— Вы поддерживаете отношения с музыкантами, которые приблизительно в одно с вами время покинули бывший СССР?

— Да, обязательно, но здесь есть некоторые национальные особенности: украинцы могут держаться вместе, россияне — нет. В Нью-Йорке есть «Украинский дом», где постоянно проходят концерты. В частности, большую работу там проводил светлой памяти Алек Слободяник, тоже, кстати, мой большой друг. А россиян даже церковь не объединяет, они постоянно ссорятся.

— Есть ли у вас какие-то особенные планы?

— Около девяти лет тому назад я начал дирижировать. Для этого взял отпуск, приехал в Москву и занимался как студент. В Киеве я дирижировал Вторую сонату Шостаковича. Дирижировал также в Нижнем Новгороде. Сейчас планирую продирижировать Третью сонату Брамса.

— Что вас интересует, кроме музыки?

— Мне не удается заниматься тем, чем хочу и сколько хочу. Очень люблю строить дома, работать с деревом — имею для этого все необходимые инструменты. Люблю рыбалку, поскольку это общение с природой. Но, к сожалению, времени мало. Наше образование на территории бывшего СССР было образованием семейным, и я не могу от этого отойти. Если беру учеников, то отношусь к ним как к своим детям. Они мне рассказывают такое, что иногда даже слушать не хочу. Я все знаю о них, потому что они мне доверяют. Понимаю, что дети оторваны от родительских домов и ищут тепла. Я имею студию, где есть два рояля и диван. Так вот, кто-то спит на диване, кто-то — под роялем... Кто-то из моих учеников готовит еду, кто-то подходит ко мне сзади и стрижет, не спрашивая на это разрешения. Они убеждены, что я — их собственность. Учу их не только музыке, но и литературе, живописи, чтобы развивать их как творческих личностей. Должен научить их не только исполнительскому искусству, а, как говорят американцы, «леплю из них людей».

СПРАВКА «Дня»

Владимир Виардо родился в 1949 году. Уже с первых музыкальных шагов пианист заявил о себе как о яркой творческой личности, владеющей особой глубиной, вдохновенным исполнением и эмоциональностью. Учился в Московской консерватории — в классе Льва Наумова. Еще будучи студентом третьего курса, получил гран-при на конкурсе им. Маргариты Лонг и Жака Тибо в Париже. В 1973 году стал лауреатом I премии и двух специальных призов на Международном конкурсе им. Вана Клайберна. На протяжении учебы в консерватории был солистом Московской филармонии, а после получения докторской степени занял должность ассистента профессора Наумова. В 1988 году эмигрировал в США. Активно концертирует на лучших сценах мира, проводит мастер-классы в наибольших городах Северной и Южной Америки, Европы, а также Азии, Южной Африки и Израиля, является профессором университета Северного Техаса. Среди воспитанников Виардо — свыше 50 лауреатов первых и вторых премий международных конкурсов. К тому же Владимир Виардо является председателем жюри конкурса «Русская музыка» в Калифорнии и конкурса своего имени в Нью-Йорке, был членом жюри Международного конкурса памяти В. Горовица (Киев). В 2006 году организовал Международный конкурс юных пианистов имени Виардо в Запорожье. В портфолио мастера — немало записей, среди которых, в частности, произведения Баха, Пендерецкого, Дебюсси и Рахманинова.