«Неомузина» Муза

Он делится на части по какому-то принципу, направлению, организационной модели, а иногда на основе чего-то такого, что и не додумаешься сразу. Кроме Эдинбургского международного фестиваля с выдающимися явлениями театрального искусства со всего мира в Fringe программе ZОО-фестиваль, Фестиваль BBC, танцевальный фестиваль, фестиваль бесплатных спектаклей, в общем списке 551 продукт, который будет представлен в течение одного месяца.

Население столицы Шотландии увеличивается по меньшей мере в 10 раз. Под театральные площадки приспосабливают костелы, спортзалы, гостиничные фойе — все что угодно.

Конечно, во всех магазинах тотальная распродажа. В музеях, посещение которых бесплатно, прекрасные выставки, например, Рембрандта в Национальном музее, правда, за отдельную и солидную плату.

Служители Мельпомены здесь как можно ярче демонстрируют опьяняющий театральный транс, в который любой ценой стараются ввести тех, кто устал от рекламного нашествия, но все еще колеблется с вечером. Утром на Золотой миле из небольших сцен поют студенческие музыкальные ансамбли, настойчиво доказывая, что представляют искусство мюзикла. Раздают рекламные флаеры в качестве презента — с улыбкой, угрозой, всевозможными подтекстами, засыпают ими, щекочут. Кто-то лежит прямо на мостовой, кто-то прорезает толпу на ходулях, кто-то хватает за пуговицу и гипнотизирует.

Безопаснее пообещать прийти на представление, чем сопротивляться. Восторженные чувства от изобилия театральной игры сменяются очевидностью ее денежно-предпринимательской мотивации.

Веселее воспринимаются те мельпоменисты, которые демонстрируют свое мастерство под открытым небом. Предела фантазии и профессиональной добропорядочности здесь нет. Самые честные акробаты, эквилибристы, фокусники, аниматоры с обычно остроумными комментариями, которые собирают сообщества зрителей. Делают что умеют — то, что в профессиональном цирке умеют все.

Возрастной артист в образе Папы Карло растрогал своей игрой на скрипке, под которую кукольный Буратино размахивал руками и ногами, падал и поднимался, в зависимости от движений нити, проходившей сквозь него от закрепленной палки к ноге скрипача. Это примитивное представление длилось полчаса (потому что каждые 30 минут другой уличной артист занимает концертную точку) и держало внимание проницательной общностью эмоций куклы, актера, музыки.

Какой-то сумасбродный дядька в стрингах, что-то насвистывая, крепил на лысине, груди, ягодицах вантузы (это резиновый стакан на деревянной ручке, которым прочищают раковины и унитазы) и выполнял танец мусора.

Немолодой аферист в пестрой шотландской национальной одежде, вампирском гриме, энергично крутил ручку старинной шарманки, хотя музыка раздавалась из современного проигрывателя. Абсолютное большинство мастеров уличного жанра по монетке собирали в шляпу солидные кучки денег.

Эта «неомузина» часть фестиваля работает на неповторимость его атмосферы. Не просто торжественное шествие к открытию и фейерверки в финале или увлекающее за собой хождение актеров по улицам, а именно эдинбургское уличное столпотворение, где призрак музы подмигивает без выбора всем.

Три вечера КАМТМ «Сузір’я» показывала спектакль «Призраки» по Г.Ибсену. В нашем доме в Киеве обыгрываются все его архитектурные прелести, действие перетекает с парадной лестницы, через холлы в зал. Стандартное фестивальное пространство — большой черный кабинет с танцевально-линолеумным полом сначала озадачил режиссера и сценографа спектакля Полину Медведеву, и Мельпомена улыбнулась нам добродушно. В настоящее время дома время от времени мы будем играть этот спектакль на английском языке. Зрительский восторг, слезы, приглашение на Ибсеновский фестиваль, отзывы критиков — это все наши семейные «сузір’ївські» радости и прекрасные воспоминания. Безусловно, самое важное, что украинский театр принял участие в престижном Международном театральном форуме и не очутился в его «неомузиній» части.

Часть спектаклей на этой территории из 16, которые я посмотрел, достаточно большая.

Из четырех зрителей корейского спектакля «Фауст» я единственный досмотрел его до конца. Насыщенная аналогиями из новейшей истории — Вьетнамская война, Хиросима и Нагасаки, она говорит о цивилизации, которая прогрессирует только с помощью войн и жестокости, но уровень разговора был слишком плакатным.

Модный в мире Лос-Анджелесский театр URBAN DEATH показал спектакль-калейдоскоп из коротеньких сценок, в каждой из которых демонстрирует наслаждение от грехопадения. Отец похотливо смотрит на дочь и медленно запускает руку ей под майку, она теряет голос, способность сопротивляться. В следующей сцене он становится на четвереньки спиной к аристократической даме, которая засовывает в него руку, крутит ею ему в наслаждение, а вынув, облизывает ладонь и каждый палец. Время от времени мужчина в образе Иисуса в одежде, без нее, в крови, в эпилептической пене застывает в центре сцены и пронзительно смотрит на зрительный зал.

Образованный зритель увиденное считает «омузиним» Босхом. Меня смутила снисходительность к увиденному, против чего как раз и призывал этот театр.

Актеры компании Ван Хуйнь (спектакль «DEP» — в переводе с вьетнамского «прекрасное») из Лондона и театра «После слова» из Москвы решительно выходят на авансцену и 1-2 минуты смотрят мимо зрителя. Они играют голыми, с пониманием относятся к рассматриванию их тел. А затем первые — потомки Пины Бауш, воспитанники Ева Навийкайт начинают безумный бег жизни. Подумалось, что мы носим одежду не для комфортности, а чтобы прикрыть откровенность мышц, беззащитность кожи, бесстыдство скелета, который выгибается как угодно, чтобы дать выжить навязанным ему внутренним органам. Россияне были гламурно голыми под стихотворения гениальных поэтесс, но такое «омузиння» наготы продавалось лучше.

Шутят, что успешный артист вдохновляется музой, а муза вдохновляется гонораром. Но при любой коммерциализации фестивалей, искусства в целом, остается вера во встречу с музой — длительную, плодотворную, незабываемую...