Нычка

По этим же правилам седой языковой древности составлено из звуков слово «ныкать» и производное «нычка». Звонкий «н», глухой «к/ч»... Да и судя по русским и украинским говорам, оно не моложе более привычных нашим литературным языкам «прятать» или «ховати». Вот только с его значением и стилистической принадлежностью произошла метаморфоза. Мудреная наука лингвистика называет ее «пейоризация», то бишь «ухудшение», «снижение». Какое-то не такое прятание, так сказать, порочное. Для себя я уяснял, что такое «нычка», всю сознательную жизнь.

Впервые я услышал сей комплекс звуков в нежном детстве, кое протекало на искренне-бесшабашной рабоче-бандитской киевской Шулявке. Имеющий от роду лет пять отпрыск «гоп-стопника» и вальцовщицы Валька, ловко сплюнув мне на сандалик и пихнув в грудь, безапелляционно заявил: «Это ты с моей ныцки пистолетик забрал». Толстый и спокойный ребенок (то бишь я), проводивший время главным образом за чтением томов «Детской энциклопедии», прежде всего выяснил, что такое «ныцка». Валька гордо показал оборудованное (выстеленное травой) дупло в старой иве и пояснил: «Это где ныкают от таких плидулков, как ты». Пистолетик, кстати, тут же, под травой, и нашелся.

Вторая встреча с данным словом произошла через пару лет. К моему отцу поразительно быстро для своих ста двадцати кило влетел сосед дядя Коля, потрясая добрячим шматом сала и луковицей, и жарко задышал: «Витя, швыдше, пока моя кобра з дитями до зоопарку пошла. Доставай со своей нычки». Помнится, я со свойственной детям конкретностью оглянулся вокруг в поисках ивы. Но нычка оказалась в туалете за бачком. Там была пузатая бутылочка со ставшей через много лет понятной надписью «Spiritus vini rectificati — 96о» (отец тогда работал в мединституте).

С той поры шулявские, а позже дарницкие реалии жизни выработали во мне стойкую ассоциацию «нычка — спиртное». К выпускному вечеру я уже вполне квалифицированно владел этим элементом «социально-сниженного арго». Мы с другом, чтобы обмыть аттестат, купили тогда бутылку ныне полузабытого болгарского сладкого вина «Варна». И искали такую «нычку», чтобы учителя «не спалили». И нашли — в пожарном ящике под гидрантом. «Варна» была выпита вместе с водкой и шампанским, произведя фурор в неокрепших организмах предпризывников.

После университета я два года в лейтенантском звании командовал конвойным взводом — охранял зону строгого режима. «Нычковая» семантика для меня здесь обогатилась самым решительным образом. Доблестные воины внутренних войск «нычковались» от всяческой службы и работы просто мастерски. «Давящего массу» чекиста можно было обнаружить даже во враждебной для человеческого организма пятидесятиградусной жаре сушилки. Изящной в своей простоте была обнаруженная мной в святая святых, караульном дворике, нычка по изготовлению примитивной, но действенной бражки. Ею постоянно пахло в карауле, однако материальных следов преступления заметно не было. Я совершенно случайно полюбопытствовал висящим на пожарном щите огнетушителем. А там булькала вожделенная чекистами жидкость — они загружали корпус огнетушителя дешевыми конфетами-подушечками, дрожжами и заливали водой. На жарком летнем солнышке ферментация в нычке шла очень быстро. Практически на глазах начальства.

В самой зоне нычки были позловещее. Под половицами прятали «план», пыльцу конопли, иной раз и «ширку». «Отрицаловка» ныкала до немыслимой степени заточенные электроды, способные проткнуть человека насквозь.

Поражало не подвластное воображению умение зэка заныкать прямо на себе деньги. Сотенную складывали в крохотные квадратики, которые затем зашивали в очень неожиданные места. Разгладить после этого купюру нельзя было никаким утюгом. На этом частенько попадались продававшие в зону чай служивые. Например, расплачиваясь за выпивку «гофрированными» бумажками.

Самую шикарную в зоне нычку я видел у вора в законе (земляка — с Соломенки) Совы. Он был в большом авторитете — «бугор» (бригадир) на железнодорожной рампе. Его кабинет (sic!) был обит мореным дубом. В дуб и была вмонтирована нычка, где всегда пребывали в наличии коньяк, сигареты «Мальборо» (это был 1984 год), план и индийский чай — в просторечии «слоник». Эта нычка не была функциональна — о ней знали в зоне все от «шныря» до «хозяина». Она была непременным атрибутом, неизбывной характеристикой жизни. Нычкой.

Сегодня «нычка» стала акциденцией всего общественного бытия Украины. В ней родимой обретается 60% отечественной экономики. В ней бушует истинная жизнь «по понятиям» — торгуют, рэкетируют, беспредельничают, ненавидят и любят. И еще. Один знакомый правоохранитель рассказал мне о том, какое новое, специализированное значение приобрела сравнительно недавно исследуемая лексема. Оказывается, в Украине ныне есть киллеры, которые работают «по нычке». Их немного, работа считается очень квалифицированной и оплачивается высоко. Суть ее в следующем. Специалист по нычке приходит к заказанной жертве и, прихлебывая кофе, объясняет, что, дескать, вас, Иван Ваныч, заказали. Я бы мог тут вас утюжком, иголочками, пассатижами (иногда демонстрирует видеофильм, в котором мирно беседующий господин предстает в весьма жутком обличьи). И со всем вашим семейством позабавиться. Но вы мне, себе и заказчику очень облегчите жизнь, если сами... того. После подобных суггестивных упражнений заказанный покорно бросается с десятого этажа или лезет в петлю.

Вот такие ныне нычки. Все пейоративнее и пейоративнее. И никуда от них в наш милый и добрый век не занычкуешься. Вот только возносясь душою ввысь из той последней нычки, где навеки останется твое бренное тело, ты уже не заныкаешь своих собственных грехов от Того, для кого нет тайн.