«Опера не антикварный, а современный вид искусства»

Риттель-Кобылянский — единственный украинец, удостоенный премии Европейского фонда культуры, а в прошлом году Константин был признан лучшим в Европе исполнителем партии Тореадора в опере Бизе «Кармен». Его прадед Павел Юлианович был родным братом знаменитой писательницы Ольги Кобылянской, офицером царской армии, служил в Нальчике. Книжки своей прабабушки певец перечитал все, поскольку до начала вокальной карьеры учился в Киевском национальном педагогическом университете им. Драгоманова. Но артист также акцентирует, что никогда не спекулировал на имени выдающейся родственницы.

На днях во Львов певца привела приятная миссия — выступление на торжествах по случаю 60-летия творческой деятельности на сцене Театра им. М. Заньковецкой заслуженной артистки Украины Любови Кагановой. Константин называет Любовь Яковлевну своей «второй мамой». И в этом — ничего удивительного: родители Константина Светлана Кобылянская и Александр Риттель служили когда-то во львовском театре...

— До сих пор в гримерной тети Любы стоит диванчик, на котором меня, трехмесячного, пеленали, — рассказал «Дню» Константин РИТТЕЛЬ-КОБЫЛЯНСКИЙ. — Да и вообще — это не просто Театр им. М. Заньковецкой, а целый театральный квартал. Этот театр всегда был родным домом. Низкий поклон Федору Стригуну (художественный руководитель заньковчан. — Т.К.) за то, что не увольняет пожилых актеров. Этим он продлевает им жизнь. И это не пустые слова — знаю, как бывает в других театрах: уволенные корифеи быстро и незаметно уходят, а театры остаются без гениальных стариков, прославивших их сцену...

— Вы много лет живете в Германии, а где чувствуете себя дома?

— Вот приехал во Львов — и я дома. Причем Львов для меня — не только потрясающая архитектура, а прежде всего высокообразованные, интеллигентные люди. На юбилее Любови Яковлевны я встретил режиссера львовского телевидения Евгения Григорьевича Бондаренко — он много лет назад снимал моих родителей в своих телепрограммах и до сих пор об этом помнит. Увидел и говорит: «Котя, здравствуй!»... И я почувствовал себя здесь родным... Все вспоминают моих родителей с теплотой и любовью, и часть этой любви досталась теперь мне... Мечтаю приехать во Львов и спеть сольный концерт или поучаствовать в оперном спектакле.

— Вы пели на многих престижных мировых сценах — в Сан-Франциско, Страсбурге, Париже, Штутгарте, Гамбурге, Берлине, Дортмунде... Там опера — не антикварный, а современный вид искусства. Кстати, как вы относитесь к авангардным постановкам?

— Искусство не может быть несовременным, иначе превращается в музейный экспонат, некий объект для вытирания пыли. На Западе это понимают, и я рад, что участвую в этом интереснейшем процессе. Любое искусство — живой организм. Для меня каждая постановка — особое впечатление, потому что работаю с разными режиссерами, певцами и дирижерами, это в основном современные постановки. Например, летом пел на Международном Мекленбургском оперном фестивале в опере Джузеппе Верди «Сила судьбы». Во время дуэта с Доном Альваро (я исполнял партию Дона Карлоса) на сцене происходило настоящее военное действие — со стрельбой, огнем, взрывами и дымом... Это была не только потрясающая (в музыкальном смысле) оперная постановка, но и уникальное зрелище. Все происходило на открытом воздухе, температура менялась, было очень холодно, я после выступления заболел бронхитом, и пришлось принимать антибиотики. Но все это мелочи, ведь такие постановки — всегда незабываемые как для зрителей, так и для нас, артистов.

— Есть ли у вас возможность выбора репертуара?

— В современном оперном театре не может быть слов «не могу», «не нравится», «мне так неудобно петь» и т.д. Мне приходилось выполнять самые неожиданные задания режиссеров — петь лежа, во время исполнения сложной арии ехать на велосипеде или исполнять арию, стоя по пояс в воде... Мне всегда было интересно справляться с трудностями, сохраняя хороший вокал и оставаясь одновременно органичным, «живым» артистом.

— То есть вы — за эксперименты?

— Другого пути нет. Жизнь — это развитие. Театр, как сказал Станиславский, живет 20 лет, а потом вырастает новая генерация — и должен быть новый театр. Можно сказать громким и хорошо поставленным голосом: «Я люблю тебя», — и это будет пошлость, а можно сказать ту же фразу, вложив часть души, и это будет высоким искусством. Важно не только то, что ты говоришь, но и как ты это говоришь и как ты это делаешь. Я считаю, что театр должен быть созвучным времени.

— А было такое, что выходите на сцену — а зрители сидят с партитурами?

— На Западе очень знающая публика, и при каждом выступлении надо доказывать, что ты имеешь право находиться на сцене этого театра. Конкуренция огромная. Искусство, в первую очередь, нужно мне. Поэтому я как певец и артист должен постоянно развиваться и быть в движении.

— У вас есть кумиры в пении?

— Конечно. Прежде всего — Евгения Мирошниченко. Я даже занимался у нее. Ее голос — величайшее дарование. И при этом Евгения Семеновна была прекрасным, очень простым человеком. С иронией и улыбкой относилась к титулам, званиям, орденам и медалям. Она всегда мечтала о том, чтобы создать в Киеве Малую оперу (Камерный театр). И положила на это свою жизнь... Например, в Москве четыре оперных театра, кроме того, там есть антрепризы, постоянно создают интересные оперные проекты... В свое время меня также потряс голос уникальной красоты и мощи Пааты Бурчуладзе, который является одним из лучших басов мира (этого грузинского певца на Западе называют «вторым Шаляпиным»).

— Константин, у вас очень нехарактерный для оперного певца имидж: серьга, кольца...

— Я — современный человек и одеваюсь так, как мне удобно и комфортно.

— Есть у вас талисман?

— У меня всегда с собой мамина фотография.

— У кого вы учились? Кто ваши преподаватели?

— Профессора Людмила Иванова и Василий Навроцкий. Мне вообще в жизни везло: моими педагогами были Мария Ганицкая, Евгения Мирошниченко, Маркус Горицкий, Александр Горбенко, Алла Боричко, Дитрих Фишер-Дискау... Их фотографии висят на видном месте в моем доме, я всегда с теплотой и благодарностью вспоминаю их. Но, безусловно, самым главным учителем была и остается моя мама.

— У вас плотный график?

— Да, слава Богу! Сейчас, например, репетирую «Тоску». Как сказал Валерий Леонтьев, когда не звонит телефон, это — катастрофа. Ведь мы работаем ради зрителя. Главное — не заболеть звездной болезнью...

— Какими языками владеете?

— Английском, французским, немецким, итальянским. Хорошо понимаю голландский, испанский. К сожалению, мало говорю по-украински. Хотелось бы больше.

— Какое событие было самым интересным в последнее время в вашей творческой жизни?

— «Я счастливым таким еще не был...» — это первая строчка песни, которую написали для меня недавно Александра Пахмутова и Николай Добронравов. А познакомились мы совершенно случайно в Москве — в магазине на Комсомольском проспекте. Я не смог сдержать эмоций, подошел выразить им свое восхищение... Мы разговорились, Александра Николаевна и Николай Николаевич пригласили в гости. Придя к ним, я почувствовал теплую атмосферу их дома, где бывали Гагарин, Королев, Гуляев... Чувствовал себя так, будто нахожусь среди близких, родных людей... А через несколько дней они позвонили мне: «Написали для тебя песню». Это не просто песня, а объяснение в любви, что мне особенно близко. Получилось, что из Москвы в Германию я приехал с песней от Пахмутовой...

СПРАВКА «Дня»

Константин Риттель-Кобылянский родился 7 ноября 1975 г. Ныне известный на Западе оперный баритон. Окончил Одесскую консерваторию и вокальную аспирантуру в Высшей музыкальной академии Фрайбурга (Германия). Доктор музыки. Обладатель одной из самых престижных музыкальных наград в мире — премии Европейского фонда культуры при Европарламенте в Страсбурге. Награжден Орденом Святой Софии «За талант и славу Украины». Его сольная карьера складывается из многочисленных выступлений в ведущих оперных театрах Европы и Америки.

Любимые партии: Жермон в «Травиате», Эскамильо в «Кармен», Трубадур в одноименной опере. Разведен, живет в Дюссельдорфе, Германия (его сын Михаэль-Константин и бывшая жена живут в Тель-Авиве, Израиль). Певец снимался в рекламе авто «Мазератти».