Илья НОЯБРЕВ: «Телевидение — это тоска по коммунальной квартире»
В его натуре особенность знака зодиака «стрелец» отразилась полной мерой. По жизни Ноябрев в постоянном, целеустремленном беге наперевес с луком, настоящий охотник за приключениями. Он говорит, что статика ему в принципе противопоказана, а мобильность, что называется, у него в крови. Для отдыха и восстановления сил Илье хватает полдня. Потом он начинает тосковать, ощущая непреодолимое желание что-то делать, куда- то бежать, «трясти какую-то грушу», так шутливо определяет Ноябрев это свое состояние. Шутки, анекдоты, байки, мгновенные изобретения афоризмов — все это в стиле Ильи Ноябрева, и делает он это легко, изысканно, артистично.
Телевизионная программа «Я все про вас знаю», идущая на «Интере», которую придумал, осуществил и ведет Илья Ноябрев, получила премию «Золотое перо». Круг интересов этой программы очень широкий. Например, одна из них была посвящена теме «Виртуальная реальность».
— Я прекрасно помню эту программу, потому что там стоял принципиальный вопрос, ухода от действительности, от реалий жизни, — рассказал И. Ноябрев. — Мы все уже согласились с тем, что СПИД, наркотики и тому подобное — чума ХХI века, но думаю, не менее настораживающе и то, что современные технологии, в частности, компьютеры, затягивают в свое поле людей, делают их зависимыми, не хуже наркотиков. В эту передачу мы пригласили молодых людей по 14—15 лет и убедились, что они уже в компьютерной зависимости. Один парень признался, что сутками сидит за компьютером: что-то там моделирует, создает. На вопрос, что он в этом находит, считает ли это уходом от действительности, он искренне ответил что мы живем в мире иллюзий, а компьютерный мир — это то, на что он реально может влиять и конструировать его по своему разумению. А на вопрос, чем он хочет заниматься в дальнейшем, он сказал, что хочет выращивать грибы. «Какие грибы?!» — все удивились. А вот такие, которые называют маленькими волшебниками, галлюциногенные грибы... Я хочу помочь человечеству уйти от той действительности, которая его окружает. Вот какое решение принимает молодой человек, сидящий за компьютером, вот в чем опасность. Я, кстати об этой зависимости задумывался еще на зоре появляющихся компьютерных игр.
— А вы сами играли в компьютерные игры?
— Играл, конечно, это были не примитивные «стрелялки», а стратегические игры, способные поглотить тебя полностью. Бывало, кажется, вот только сел за компьютер, а меня уже за плечо теребят — дело к утру. Я сам был часов по семь в другом мире, в иной реальности, и выйти оттуда не просто, и время как будто перестает существовать... Вопрос, нужно ли запрещать компьютерные игры? Да и можно ли? Конечно, пока не страдают окружающие, это нормально, а страдает ли сам человек, который уходит в иную реальность, это другой вопрос. Думаю, он становится неадекватным по отношению к нашей реальности. Поэтому, проблема эта очень непростая. Я смотрел на участника нашей передачи и понимал, что он —человек для общества совершенно потерянный, он уже слишком далеко ушел в другой мир. Мне же это никогда не грозило. Даже когда я уходил в мир иллюзии, то понимал, что вскоре вернусь. Потому что слишком люблю солнце, воздух, женские глаза, вкусные бутерброды, и вообще все прелести окружающей действительности.
— Как, по-вашему, телевидение — это тоже некий иллюзорный уход от реальности?
— Я определяю для себя телевидение, как тоску по коммунальной квартире. Когда перестали существовать коммунальные квартиры, разрушился наш былой советский микро социум, когда мы жили все вместе, смотрели один телевизор и в этой общности были счастливы. Кто сегодня собирается всей семьей за обеденным столом в воскресенье? Редкие семьи, все ушло в прошлое. Я вспоминаю, как страдали мои родители, когда переехали из коммунальной квартиры на Подоле, где вся жизнь, казалось, была общая, все у всех на глазах, общие судьбы, дела. И в этой новой квартире они стремились создать ту коммунальную обстановку искусственно, за счет совместного просмотра телевизионных программ, общих обедов, обсуждений. Поэтому, мне кажется, что в телевидении, кроме того, что это познавательное окно в мир, сосредоточена тоска по знакомым, привычным лицам, которые словно становятся нам родными, потому что мы каждый день видим их на экране телевизора. Мне часто говорят: вы такой близкий и родной нам, вы словно живете у нас дома, потому что мы каждый день мы видим вас по телевизору. Вот эту доверительность важно не разрушать и хранить сторону иллюзорности этого искусства.
— Быстрота реакции, способность сориентироваться отличает ваши программы, выступления, конферанс. Это врожденные качества или приобретенные, наработанные? — Моя мобильность пришла с годами. Хотя легким на подъем я был с молодости. Я всегда, как явно выраженный «стрелец», сам находил себе какую-то цель, устремлялся к ней, достиг не достиг, надоедало не надоедало, это все не имело значения, важно было находиться в движении, в процессе. Для меня это было как в игре — «вскочил в седло» и помчался… Может, потому мне и было так интересно реализовываться в тех динамичных играх, для того чтобы быть мобильным, и я хочу это посоветовать каждому, не нужно торопиться принимать решения. Должна постоянно происходить внутренняя работа, что- то в голове «варится», и когда ты внутренне полон и готов, тогда легко быть мобильным. Это первое. И второе: никогда не нужно жалеть о том, что ты сделал. Согласен с китайским философом, который сказал: нам не дано оценить что хорошо, что плохо, мы можем только констатировать, что оно произошло. Поэтому я приучил себя ни о чем не жалеть, а все время стремиться к чему-то следующему. Всю жизнь борюсь со скукой и в этом вижу главный смысл. Мне все интересно, все хочется попробовать.
— Это уже было после того, как вы — трудно себе представить — поработали фрезеровщиком? — О, то были золотые времена! Я вырос в пролетарском районе Киева, на Подоле, и в желании работать фрезеровщиком был очень простой мотив: были нужны карманные деньги, родители всегда жили скромно и поэтому я перешел в вечернюю школу и решил пойти работать. А мне еще не было 16 лет и паспорта не было, но знакомые помогли устроиться на работу, ну, конечно, туда, куда было проще всего —на завод Геофизприбор, причем утром взяли на должность токаря, а через два часа я уже работал фрезеровщиком. И смотрел как зачарованный на резец, как он, словно масло, режет металл! Эта романтика, правда, пропала после первых моментов самостоятельной работы, но ничего, процесс пошел. Кстати, там я познакомился с Давидом Бабаевым, ныне народным артистом Украины, актером Театра им.Леси Украинки, а тогда с упоением занимающегося художественной самодеятельностью. Был такой драматический кружок в клубе «РАБИС» — работников искусств, которым руководил замечательный актер Альфред Шестопалов, он туда ходил на занятия. И меня позвал.
— А он почувствовал, что это вам близко?
— Да, какие-то нашли темы общие, поговорили и он сказал, ты ж способный человек, пошли с нами. И я вошел в спектакль, который они репетировали, это был Маяковский. Как я гордился первой ролью, в которой было две фразы: «Распахните глаза, отворите уши, смотрите, смотрите, слушайте, слушайте!» Ох, я ей отдавался с полной отдачей! Параллельно со спектаклем нужно было сделать какие-то эстрадные миниатюры, чтобы они были вторым отделением нашего выступления. Писали юмористические номера, готовились, и со мной произошел достаточно традиционный случай. Парень, бывший премьером этого кружка, вдруг закапризничал и его сняли с роли. И руководитель предложил мне: «Текст знаешь? Давай!» Чего мне стоило это все показать, не зажаться, потому что в молодости я был очень стеснительный и робкий. Но все получилось, и год я уже играл в этом кружке и естественно, потом уже серьезно стал думать об актерской профессии. Летом 1967 года мы с друзьями рванули в Москву поступать. Перед этим в Киеве Сергей Герасимов набирал курс во ВГИК и прошло туда 6 человек, я в их числе. Это вообще была фантастика. Мы пришли в старое помещение Дома кино, стояла очередь человек 500, а должны были взять троих, прослушивал тогдашний студент Герасимова — будущий кинорежиссер Леонид Осыка. Я прочитал и ушел, а потом меня встретила знакомая и сказала, что я прошел в следующий тур. Осталось уже человек 100, которые читали целый день, я прочитал одним из первых, мы с Давидом приехали рано утром и до вечера ходили кругами, пока не вышла женщина и не объявила, что из 100 человек отобрали 6. Когда я услышал свою фамилию, я просто рухнул! Мне всегда казалось, что это может произойти с кем угодно, но только не со мной, такой у меня был комплекс гадкого утенка. И начались всякие мытарствования с поступлениями-непоступлениями. В Щукинское училище поступал в потоке с Наталией Гундаревой, Костей Райкиным, Юрой Богатыревым. Но в результате не получилось, у меня был неподходящий репертуар. И так я вернулся в Киев. Конечно, о возвращении на работу не могло быть и речи, и чтобы не терять год, я пошел в Киевское эстрадно-цирковое училище, где мы с Бабаевым вместе и учились. Я так себе думал: поучусь год и поеду опять в Москву, но жизнь внесла свои коррективы и, закончив училище, я начал активную работу на эстраде. Объездил весь Советский Союз. Основной гастрольный период в моей жизни, самый бурный, это были 1969 — 1981 годы. Я работал со всеми нашими звездами, это и Леонтьев, Боярский, Юрий Богатиков, трио Мареничей, различные вокальные коллективы, приписан был в самых разных филармониях. Жизнь, конечно, была сложнейшая, постоянные разъезды, и только потому, что в это время я смог активно заняться самообразованием, вспоминаю ее добрым словом. Целыми днями до концерта делать было нечего и я все время отдавал чтению. Я шучу всегда по этому поводу — получил десять лет с конфискацией и использовал это время для чтения литературы.
— И подходили к мысли о создании собственного театра?
— До этого был Киевский Театр эстрады, куда меня пригласил Виталий Малахов. Вначале я был на должности режиссера, мы что-то там выдумывали, ставили концерты, спектакли. Потом Театр стал делиться, и возникли Театр «Гротеск» и Театр «Шарж».
— Вы организовали Театр «Шарж»?
— Я привык к тому, что в моей жизни его величество Случай играет огромную роль. Можно сказать, что и «Шарж» появился случайно, хотя я понимаю, что внутренне я в своем сознании подготовил его появление. С Аликом Левитом, руководителем «Гротеска», ушли 8 человек, тогда работали Валера Чигляев, Алик Левит с женой, Витя Андриенко, Витя Цекало и мы уехали в Одессу, имея в репертуаре только одноактовку «Швейк». Надо было работать, чтобы с чем-то активно выступать и тут начались противоречия, в результате которых «Гротеск» и распался. Я остался в Одессе и решил создавать свой коллектив. Со мной остался Витя Цекало, а к тому времени закончили учиться Саша Цекало со своей женой Аленой и Дима Тупчий с женой, это был такой достаточно известный коллектив «Шляпа». Вот с этих людей все начиналось; потом присоединились Коля Кавтан, Витя Андриенко, Витя Иваненко, позже Анатолий Дяченко и Миша Церишенко. Потом пришла Лолита и там случилась вся их история, когда распались семьи и они вдвоем с Сашей Цекало уехали в Москву. «Шарж» просуществовал с 1985 по 1991 год. Ну, а после распада Союза прекратилась гастрольная деятельность, умирали, не выдержав трудностей выживания, многочисленные театры-студии и вот так это закончилось. Я ушел в бизнес и занимался делами, совершенно далекими от искусства. Но в 1996 я резко все это бросил и пошел на телевидение.
— Почему же бизнес не продолжали? — Я чувствовал себя эмиссаром, которого заслали в чужую страну. Он там жил, работал, но на родину-то хочется. Мне все-таки это все было чуждо, вроде все было и неплохо, но это была не моя жизнь. Кстати, вот сейчас, вспоминая разные этапы жизни, констатирую: никогда не было так, чтобы меня кто-то куда-то позвал или предложил, я всегда был в качестве генератора идей, куда-то шел, что-то предлагал, воплощал. Я не ропщу, у каждого своя планида, разные пути. Если ты будешь благополучным, ты не сможешь что-либо продуцировать. Чтобы что-то создать, нужно быть неудовлетворенным, нужно найти мотивацию своим активным действиям. Поэтому, вся жизнь — преодоление, борьба с самим собой и обстоятельствами.
У меня есть одно качество, привитое мне мамой. Я очень обязательный человек. И зачастую вот такие резкие поступки, которые мне иногда очень хочется совершить, я не делаю, потому что думаю, вот я подведу людей, не выполню данных обязательств. Меня останавливает в этих случаях только чувство ответственности, только оно мешает мне безрассудно вскакивать в седло и куда- то мчаться вдаль! Но «завестись» могу очень быстро. Может, мне потому так хорошо было в компьютерных играх, где я мог ехать куда угодно, делать, что хочу. Там надо мной не было груза ответственности, там я сам отвечал только за себя.
