Ледокол не может плавать в болоте,

В демонстративном неприезде Лины Костенко во Львов — все насквозь симптоматично. Вынужден разочаровать всех тех, кто всю эту историю трактует как дикое недоразумение, завязанное на сугубо организационной части визита. Мы должны говорить не о реакции Лины Васильевны, а о ее поступке; не об эмоциональной обиде, а о глубинном дискомфорте Гения во Львове. Даже больше: пришло время демонтировать миф (понт) о культурной столичности Львова и его пьемонтальных претензиях.

Симптоматично, что ролевую игру Львова в «идейное благоговение ко всему украинскому» моментально разоблачил человек, который исповедует внутреннее пренебрежение к игре, тем паче — в благоговение. Симптоматично, что Львов «погорел» на деньгах, став единственным городом в Украине, где встреча с поэтессой в драмтеатре приравнена к очередному спектаклю с будничным прейскурантом цен на билеты (от 30 грн. на галерке до 100 грн. в партере). Симптоматично, что Львов стал единственным городом в Украине, который предложило немалый гонорар выдающейся гостье — не понимая, что сам факт такого предложения обиден для Лины Васильевны, которая панически боится сравнивать себя с Аллегровой или «другой обезьянкой для публики». Симптоматично и то, что именно из Львова прозвучали декумиризационные оценки местных творцов типа «авторка роману змаразматіла!» — и этим Львов подчеркнул свою предубежденную критичность ко всем и ко всему без перебора, без учета общественного веса и моральной авторитетности «маразматика». Наконец, симптоматично то, что культурный Львов обнажил свою подлинную сущность, а именно — провинциальность. Во всем: в дешевых подходах к сверхсимволическим культурным событиям; в рутинном отношении к едва ли не единственной фигуре современной Украины со званием Совесть нации; в смешных попытках быть генератором всеукраинских импульсов в новых антиукраинских условиях.

Неприезд Лины Васильевны в уже не Пьемонт — это клубок умозаключений, которые обнажают значительно более широкие проблемы Львова образца 2011-го. У Костенко есть афоризм: «Не бий на сполох в невідлитий дзвін...». Это — о Львове. О неотлитом Львове, который раздирает внутренняя противоречивость желаний и потенции, привычной роли и мелкого умения, завышенной самооценки и нежелания быть честным. Лина Костенко на правах Гения указала, кем Львов не хочет быть, а является.

КУЛЬТУРНАЯ СТОЛИЦА ХРУНОВ

Во Львове до сих пор идут дискуссии: это пощечина или не пощечина? Разговоры на эту тему следует вести лишь языком символизма. Кто такая Костенко для Львова? Та, кто в далеком 1965-м одна из немногих подписала письмо-протест против арестов украинской интеллигенции, как только те начались. Та, кто когда-то уже дважды приезжала из Киева во Львов специально — на суд над Осадчим и на суд над братьями Горынями, чтобы прямо в судебном зале бросить им букет цветов. Та, кто в 1968 году едва ли не единственная написала письмо в защиту Чорновила, когда его начали травить. Наконец, та, кто совсем недавно отказалась от звания Героя Украины, мотивировав: «Я политической бижутерии не ношу!» Костенко — мерило принципиальности и порядочности, ведь это не всегда совпадает. Когда ТАКОЙ человек говорит, что ноги ее не будет во Львове, — это не просто серьезно. Это обдуманный и многозначительный поступок человека, который стоит выше стереотипных представлений о себе и всем, к чему она прикасается. Увидеть и усвоить в этом глубокую символичность может помешать все та же провинциальность и приземленное мировосприятие. Лина Костенко не приедет во Львов и потому, что он стал приземленным. Как Кривой Рог, например.

Без ни единой нотки мазохизма следует сказать, что Лина Костенко заставила Львов посмотреть на себя со стороны. Точнее, в зеркало. Что мы там можем увидеть? Спесь. Заносчивость. Иногда — манию величия. Квазиидейность, которая тщательно скрывает свихнутость на материальном. Злость на украинские реалии. Обманчивую веру в то, что антиукраинская действительность случайная и временная. Нездоровую радикальность, которая заставляет бросаться даже на своих. Упоминавшуюся уже приземленность, которая попахивает вторичностью западнических представлений об Украине. Неумение (или нежелание) уловить тот час Икс, который уловила Лина Костенко, выйдя к украинству после стольких лет домашнего творчества именно сейчас.

Ловлю себя на мысли, что Лине Васильевне, наверное, легче достучаться до Харькова, чем до Львова. Там она говорила: «Вы привыкли к деградации, вы привыкли к засилию информации, вы привыкли к тому, что вас не слышат», — и люди в зале послушно кивали, их глаза излучали неповторимый свет какого-то прозрения или откровения. Во Львове этого не было бы. Так как Львов всегда стремился воспринимать и показывать себя лучше, чем он есть. Ролевая игра в желаемое стала болезненным альтер-эго Львова. После скандальной программы «Міняю жінку», в которой две галичанки неприкрыто показали свой уровень, на следующий же день собрался инквизиционный круглый стол с лейтмотивом: «Эти две женщины дискредитировали Западную Украину, ведь у нас на самом деле есть культ христианской морали». Лина Костенко теперь уже принципиально должна не ехать в такой регион, который не способен видеть себя со стороны. Нет ничего хуже, когда не всегда достойные люди свято убеждены в своем исчерпывающем достоинстве только на том основании, что у них на руках билет за 30 грн. на Лину Костенко. Еще в конце позапрошлого века Иван Франко дал емкое определение этому феномену: галицкие хруни.

ПРОСТО ГОРОД

Бесценны уроки, данные поражением. Вот только такие уроки способны адекватно переварить лишь здоровые организмы. Львов вправду болен. Расхлябанностью. В последнее время все вдруг посыпалось из рук. Львов охватила немощь поддерживать высокие стандарты мифов. Возможно, не все будут готовы услышать досадный совет от небезразличного львовянина, но: Украине на ближайшее время надо забыть о Львове как законодателе титульных тенденций. Это касается и политической, и гуманитарной сферы. Политический Пьемонт таки умер, ведь вся соборническая риторика Львова напрямую диссонирует с его доминантным голосованием за «Свободу», которая открыто расширяет идеологическую пропасть по Днепру. Культурная столица тоже умерла, ведь едва ли признаком арт-прогресса можно считать Праздник пампуха или шоколада за бюджетные средства. Более того: относительно инцидента с Костенко культурная столица спродуцировала целый ряд культурного смрада. Вот некоторые факты. Помпезное празднование Дня Львова породило серию уголовных дел по финансовым злоупотреблениям. Или: городское Управление культуры заставило библиотечные фонды закупать продукцию только одного издательства в обход других по завышенным ценам. Или: Лия Ахеджакова расплакалась от поведения зрителей: «Непрерывное хлопанье дверями, звонки мобилок, разговоры и шум. Мне больно и горько. Вы убивали нас сегодня тем, что происходило в зале». Или: нападение бритоголовых «нациков» во время поэтических чтений «120 минут Содома» в рамках Форума издателей. Или: творческие союзы заявили о кулуарном присуждении премии в области культуры, литературы, искусства, журналистики и архитектуры за 2009 год. Или: Слава Зайцев покинул зал на Lviv Fashion Week, когда на подиуме появилось ведро, разрисованное в триколор. Или: запрет спектакля Виктюка, внесенного в 50-ку лучших театралов столетия. Не говорю уже о «бенефисе» Ирины Фарион в детском садике и переход мэра в общении с вице-премьером на русский язык.

Львов уверенно утверждает себя как монотонный маргинальный город с «выпендрежем». Прямо на глазах умирает уникальный мультикультурный город с готовностью вливать в себя все новейшие тенденции и эксперименты. Консервируется провинциальный консерватизм, пуританство как критерий оценки всего вокруг и формальный «культ христианской морали» как бездумный ритуал. История с Линой Костенко полностью укладывается в эту цепь львовских фиаско перед самим собой. Нога Гения действительно не может ступать в среду, где все — от политических амбиций до культурных — настолько заформализовано и безжизненно. Львов существенно сдал позиции уникального феноменального города, и Гений чутко это уловил. Теперь это просто город через запятую с другими областными центрами. С той разницей, что другие лишены претензий на целый список пышных номинаций.

ЧТО ДАЛЬШЕ

А ничего. По интернету ходит письмо со сбором подписей за извинения перед Линой Васильевной от имени львовской общины. Не вижу смысла это подписывать. Костенко благодарить надо, а не извиняться. Кто-то должен был публично констатировать регресс доброго старого Львова, в котором уже давно не рождается и не продуцируется что-то первичное. Благодарить Лину Костенко надо за эту пощечину. Львов, который обидел гения, — естественный сегодняшний Львов, раздавленный тяжестью собственных стереотипов. Никаких случайностей, никакого эксцесса. Закономерный результат смерти мифов. Крестьянско-националистический Львов априори не может быть Пьемонтом в билингвальной/бикультурной Украине. Активная, однако вторичная культурная среда не может претендовать на роль передовой, ведь слишком мало было одеть в вышиванку фигурку Афины или Зевса накануне 24 августа. Много выставок, много спектаклей, много фестивалей... Ну и что? — когда это просто для поддержки будничного культурного процесса. Откровения во Львове не недостает — его просто не может быть здесь и сейчас. В конце концов, приезд Лины Костенко вряд ли переродил бы город, вряд ли зарядил бы его новой энергетикой. Львов стоя аплодировал Коэльо, Вайлю, Андруховичу, Забужко, а потом проголосовал за бодибилдера или свадебного музыканта из рядов а-ля националистов. Культурная среда не формирует и не представляет планку Львова. Лина Васильевна едва ли согласилась бы на роль сублиматора львовской публики, которая будет светиться от счастья, что слышит прописные истины. Для откровения нужен внутренний голод, которого у Львова, к сожалению, нет. Ему очень комфортно — в роли разочарованного, так как это неплохо релаксирует. Харьков для Костенко важнее ощущением своей миссии привнести в сложную среду лучи мысли. Львов верен себе, поэтому нуждается в просто формальном присутствии Костенко — с цветами, овациями, вдохновением, подъемом длительностью в творческий вечер поэтессы.

Ситуацию я бы расценил как вызов. Для Львова — вызов наконец вглядеться в зеркало. Для Лины Костенко — вызов проучить. Пока что диагноз из уст Лины Костенко звучит так: «Ледокол не может плавать в болоте».

Она должна приехать, чтобы сказать это в глаза.