«Русь, куда несешься ты? Дай ответ!»
«Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная богом!.. Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ...»
НЕ ДАЕТ ОТВЕТА...
Да, не дает, как мы помним из Гоголевских «Мертвых душ», из школьного еще курса. Строго говоря, Русь это не Россия, пора бы нам отличать, хотя даже сам Гоголь не всегда отличал.
А в тройке — кто едет, собственно? Об этом некогда задумался герой рассказа Василия Шукшина «Забуксовал». Он поразился простым соображением: «Русь-тройка, все гремит, все заливается, а в тройке — прохиндей, шулер...». Как же это?
В новой киноверсии «Мертвых душ», телесериале Григория Константинопольского, события романа перенесены в наши дни. Чичиков все тот же прохиндей, который является в провинциальный Бугорск, дабы предложить местной чиновничьей знати, за денежки, конечно, места на престижных московских кладбищах, да еще и рядышком со знатными людьми (Галкиным, Пугачевой и т.п.) — в посмертном будущем, разумеется.
Том самом будущем, куда и бежит современная «тройка», вполне современный автомобиль. И кучер Селифан, нынче личный водитель, вдохновенно читает гоголевские строки про вдохновенный полет Руси. Чичиков обрывает его: «Заткнись! Дай песню послушать!!»
Да, песня сладкая, песня душевная — сам Филипп Киркоров волнуется и волнует причастных.
Селифан заткнулся, но вопрос-то остался: Россия, ты куда? Казалось бы, Украину и украинцев сей вопрос не сильно должен интересовать — наши соседи совсем небеспричинно в списке наших врагов значатся. Но нет, интересует, ибо оттого, куда завтра примчится Россия, кое в чем зависит и будущее Украины. Которую Россия записала в свои «братья», дабы страстно душить в своих объятиях — до посинения. И если в имперском организме совершатся какие-нибудь благостные (с нашей точки зрения) эволюции, глядишь — и ослабнут «объятия».
НЕРОДИВШАЯСЯ ДУША
Один из кинонаблюдателей российской действительности — режиссер Юсуп Разыков. С одной стороны он вписан в реалии современной жизни России, с другой — он по происхождению узбек, родился, жил и работал в Ташкенте. Так что его взгляд стереоскопичен — он и извне, и изнутри.
Два его фильма, сделанных за последние годы, привлекли особое внимание — «Турецкое седло» (2017) и «Керосин» (2019), оба российского производства, но частного, не поддержанного государством. Оба отличаются необычной структурностью и необычной трезвостью взгляда.
Героем фильма «Турецкое седло» является бывший «топтун», то есть кагебешник, ныне служитель охраны какого-то торгового центра. Он всю жизнь работал в режиме внешнего наблюдения за теми, кто представлялся власти подозрительным, а потому опасным. Вот и теперь, по давно выработанной привычке, он приглядывает за людьми. Они, по его убеждению, «как дети, а потому за ними нужен глаз да глаз».
Фильм неспешно повествует о скучной, однообразной жизни Ильича (так звать героя, которого замечательно играет Валерий Маслов). Он живет один, весь отдаваясь «наружке». Не приближаясь к наблюдаемым, существуя в эдакой пустоте.
А затем внезапное сближение. Сверху поселяется молодая чета музыкантов, и по утрам и вечерам Ильич вслушивается в божественное пение барочных времен. Он влюбляется в этот голос, звуки которого заполняют его полую душу. Хотя гармонию этого образа разрушает вид огромной стеклянной банки, куда ежедневно герой сбрасывает яичную скорлупу (кроме яиц он, кажется, больше ничем и не питается). В банке, надо полагать, останки неродившихся куриных душ, — их уже не воскресить ничем.
А вот душа Ильича таки разжижается, воскрешает и вот-вот покинет скорлупу, телесную оболочку, куда накрепко запаяна гебистской службой. Но обманка — голос-то был не женский, а мужской (в картине звучит голос известного французского контратенора Филиппа Жаруски). А он-то носителя этого голоса убил, сбросив в лестничный пролет. За запечатленную глазом неправильную секс-ориентацию...
ГЕРОЕМ ФИЛЬМА «ТУРЕЦКОЕ СЕДЛО» ЯВЛЯЕТСЯ БЫВШИЙ «ТОПТУН», ТО ЕСТЬ КАГЕБЕШНИК, НЫНЕ СЛУЖИТЕЛЬ ОХРАНЫ КАКОГО-ТО ТОРГОВОГО ЦЕНТРА
В финале этот задраенный и заскорлупированный человек плачет. То ли по уничтоженному голосу, то ли по самому себе, убитому системой, несовместимой с жизнью. Турецкое седло, кстати, это еще и название мозговой болезни — в контексте фильма она понимается как едва ли не полная пустота человеческой души. Перед нами, в сущности, человек-робот, сотворенный прежней системой. Вопрос в том, изменилась ли система?
ВОСПЛАМЕНЯЮЩАЯСЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Следующий фильм Разыкова «Керосин» (2019) — о том, если кратко, как русская сказка фотографирует поджоги, тление и горение российской жизни. Да, она такая, эта жизнь, ибо стоит на источнике огня, на нефтяных залежах; здесь даже речная вода воспламеняется (уже в начале фильма короткий сказ про это — как бензовоз повредился и вода в речке вспыхнула сизым неласковым огнем )... И если не заклясть словом, не увести беду в сторону — она придет: к тебе или твоим близким.
Такое кино — замешанное на реалиях жизни, подсвеченных фольклорными образно-стилевыми приемами.
Немолодая, ей за 80, женщина по имени Павла (Елена Сусанина), живет в деревне Порожки, в российской глубинке. Живет и вправду за порогом жизни, выставленная туда современной цивилизацией. Деревни как таковой уже нет, остались пару свиноводческих ферм, да и только. Какое-то время Павла еще живет за счет кормежки проезжих дальнобойщиков, а потом и этот «бизнес» кончается — вместе с уехавшим магазином, вместе с исчезнувшим электричеством.
Правда, у Павлы в городе живет дочь, тоже «дальнобойщица», проводник дальних рейсов. И внучка есть, которая мечтает укатить в Европу и стать королевой — такая у нее дальнобойная цель проставлена. Королевой, или принцессой на худой конец, об осуществимости этой мечты напоминают фотографии принцессы Дианы на стенке. Внучка всерьез готовится к тому, чтобы быль своей жизни превратить в сказку — читает соответствующие книжки и принимает за столом столь же подобающую осанку.
Так вот, дочка и внучка привозят Павле продукты, с этим нет проблем. А мимо трасса, по ней катит цивилизация. Под цивилизацией кипит, и даже порой воспламеняется нефть. Нефть — источник сказочного богатства России. Но в мире сказок всегда все двоится, так и здесь: богатство есть в то же время оно, то богатство, оборачивается бедой и даже смертью. Не говоря об уничтожении среды обитания жизни как таковой.
В «Керосине» центральный персонаж один, а сказочных историй несколько. Одна из них называется «Иван-дурак». Миллионер Иван Иванович как раз тот самый Дурак, о котором известно все из сказок: ему не положено богатств иметь по наследству, он те богатства завоевывает сам. За счет ума и способности шаманить, заклинать судьбу и судьбы. И нефть заговаривая тоже — ничего такого в кадре не происходит, но сказочный контекст про все несказанное и непроизнесенное договаривает.
Иван Иванович подбирает Павлу на дороге — в момент ее очередной неудачи: поросенка, уже третьего (такое число попыток положено в сказке), у нее стыбрили. В Павле Иван Иванович-дурак-миллионщик видимо узнает что-то близкое. Ибо Павла — такой же дурак. Или дура, женского полу. Она существует в той же обрядовой магии, ей каждое утро по рецепту той магии посылается яичко. Уже не пропадешь с голоду...
Слово, вот что главное. Слово, превращенное в знак, который транслируется в сознание Павлы посредством иной, хотя и сопредельной субстанции,— от покойного мужа, который бил-колотил ее всю жизнь, так что даже ногу ей покалечил, но тем не менее сохраняет магию своего влияния. Через сон, через сеансы сна, которые вполне напоминают куски какого-то фильма. Муж, стало быть, осуществляет наружное наблюдение за супругой — пусть и с иной территории: мотив из предыдущего фильма.
ГДЕ-ТО ПОДГОРАЕТ...
Картина и начинается с того, что муж снится Павле, с курицей в руках. Затем он той курице норовит отвертеть голову... Словом, загадка это Павле, знак подан — думай, думай, курицу нужно иметь в доме. Для чего — не сразу понятно. С той курицей, что из сна, с той, что нужна по эту сторону жизни для ее, жизни, балансирования, устойчивости. Иначе голову оторвут тебе, а не курице... Муж следит внимательно (с портретов настенных) за исполнением, за тем, правильны ли отгадки Павлы — он смотрит с портретов: все надлежит исполнить по каким-то древним обрядам, иначе на человека перейдет порча и погибель даже. А если все не так — муж появляется во сне снова.
Да, вот балансируют дальнобойщики — пока бабка спит, они отрубывают курице голову и варят. И поросенка затем тоже (желание заиметь его из тех же снов) выкрадывают, или он сам помирает (история с поросенком состоит из трех ритуальных актов), так как не жилец он посреди холодной и снежной зимы.
От внучки вот, которая королевой хотела стать, не удалось отвести угрозу, заклясть словом, увести бесов в сторону, или переложить на кого — и ее убивают, прежде наверняка изнасиловав (все это за кадром, дело это не из традиционной сказки, а потому экранизации не подлежит).
Спустя некоторое время трое (сказочное число) убийц являются к Павле — посидеть, выпить и закусить... Бабка узнает в них убийц — по книжке внучкиной в руках одного их них. Обливает дом керосином (сказка сия называется «Мертвая вода») и пытается поджечь. Не получается сжечь убийц, но кара их все же настигает — они слепнут от недоброкачественного пойла, которое приняли внутрь. В присутствии покойного мужа Павлы — он лично явился понаблюдать за обрядом мести. Обрядом, да.
Гибнет не только внучка Павлы, помирает от сердечного приступа Иван Иванович, Иван-дурак. В этом сказочном формате и объяснение сему сказочное: не удалось заклясть враждебные силы, надорвался, дыхалку потерял от резкого подъема социального лифта.
Зато Павле — от Ивана-дурака, по его, стало быть, завещанию — доставляют поросенка, на сей раз вполне упитанного. И она его выращивает. С возвращенным ей электричеством.
Актриса, замечательно исполняющая роль Павлы, имеет говорящую фамилию — Сусанина (Елена Сусанина работает в Ярославском театре имени Ф.Волкова). Не менее говорящая здесь и фамилия миллиардера Романа Абрамовича (в титрах ему объявляется благодарность — за финансовую помощь, надо понимать, в создании фильма).
Финал в чем-то сродни Чаплинской «Золотой лихорадки» — он благополучен. Настолько, что муж Павлы, кажется, исчезает — наверное, больше не будет уже сниться, все отрегулировал. Конечно, Чарли у Чаплина сам становится миллионером, а здесь миллионер появляется со стороны и только в титрах — как благодетель. Нефтяная лихорадка и бабке, и фильму все же приносят дивиденты — пусть и символичные.
Словом, что-то вроде неофольклоризма, явления в кино нынче редкого. Попытка, и вполне убедительная, помыслить сегодняшнюю российскую жизнь в контексте фольклорных архетипических сюжетов и персонажей... Сама жизнь где-то подгорает, где-то горит и исчезает вовсе. А в экранно-киношном виде она остается навсегда.
Сказочная фабула позволяет предположить, что Россия таки мчится куда-то — оставляя на обочине жизни немолодых россиян, а молодых загоняя в экзистенциальные «гнезда», где можно помечтать о судьбе принцев и принцесс. Но только помечтать...
Увы, ответ на вопрос о том, куда все движется, услышать не удалось. Так ведь даже Гоголь и тот обнаружил некую глуховатость. Впрочем, может именно кино когда-нибудь расшифрует задачку, загаданную великим писателем.
