Была ли на Руси культура, или Кто утопал в грязи?

Сегодня в России не утихают дискуссии на тему преподавания религиозных дисциплин (православных) в светской государственной школе. Речь идет о преподавании Закона Божьего в учебных классах, где учатся дети не только православных, но и представителей других религий, а также атеистов. Эта стратегия Русской православной церкви, поддержанная многими видными общественными деятелями, в том числе политиками, а негласно — и самим президентом (он любит «ненавязчиво» демонстрировать свою набожность), является прямым продолжением в сфере образования традиционной политики давно почившей в Боге царской России. С ее помощью опасных «инородцев» превращали в покорных православных подданных империи. Газета «День» информировала своих читателей о том, что группа выдающихся ученых — гордость России — выступила с коллективным письмом, в котором осудила (с научной точки зрения) клерикализацию образования в России. За что на них обрушилась лавина беспардонных обвинений со стороны светских и духовных радетелей «религиозной реформы в школах».

Сегодня всех противников изучения курса основ православной культуры (ОПК) в светских школах устойчиво относят к русофобам, к разрушителям русской культуры, а также к «мифотворцам», которые якобы искажают как русский характер, так и русскую историю. (Мимоходом отметим, что в России, так же, впрочем, как и в Украине, практически отсутствует необходимый корпус квалифицированных педагогов для преподавания ОПК. Поэтому введение такого курса может привести к результату, противоположному намерениям учредителей, как это имело место в царской России в конце ХIХ — начале ХХ веков: «школьные» батюшки часто становились объектом насмешек гимназистов и тем самым толкали последних к атеизму).

В прошлом месяце интернет- журнал Сретенского монастыря (Московский патриархат) опубликовал статью некоего Владимира Семенко, посвященную этой проблеме. Автор делает попытку развенчать «устойчивые исторические русофобские мифы», которые сегодня якобы формулируются противниками преподавания ОПК в школах. Поскольку это «развенчивание русофобских мифов» имеет прямое отношение к истории Украины — Киевской Руси, коротко перескажем взгляды автора, имея при этом ввиду, что история формирования имперской России построена (в значительной мере) на более поздних имперских мифах.

Итак, миф первый по Семенко: «Россия сама по себе долгое время была культурной пустыней, все ее культурные достижения относились к узко богослужебной сфере; своей светской, внебогослужебной культурой Россия обязана исключительно достаточно поздним западным влияниям». (А разве это не так — разве не является западной вся имперская и помещичья культура России?). Семенко считает, что к этому достаточно «абсурдному и невежественному утверждению примыкает и миф второй: европейская культура является гораздо более древней, нежели русская и вообще культура восточно-православного ареала. Поэтому именно Европа (а не Россия) якобы является подлинным носителем культурной преемственности». Этот факт Семенко категорически и бездоказательно отрицает. А для того, вероятно, чтобы мы не заблуждались, «кто он есть в России», ни к селу ни к городу пишет: «Оспаривать подобного рода суждения новых митрофанушек (противников ОПК), выросших в удушливой атмосфере диссидентских кухонь, в общем-то, достаточно просто».

Расправившись с Европой в нескольких предложениях, автор приступает к анализу древней культуры России, начиная с письменности: «Возьмем, к примеру, такой хрестоматийный факт нашей культурной истории, как так называемые новгородские берестяные грамоты. Датируются берестяные грамоты, по авторитетному утверждению историков и археологов, по меньшей мере X веком и относятся к сфере повседневной, бытовой письменности, принадлежа часто перу совсем простых людей, а вовсе не ученого монашества. Все это есть абсолютно неопровержимое доказательство того исторического факта, что спустя всего только столетие с небольшим после крещения (в Киеве, заметим) грамотность, то бишь письменная культура, имела на Руси (на какой Руси, позвольте спросить?) если не поголовное, то уж во всяком случае массовое распространение, а в Европе в то же самое время как раз неграмотность была обычным явлением даже и среди знати. Встречались и неграмотные короли». Это действительно так, однако в своих рассуждениях автор весьма редко упоминает Киев, а киевского князя Владимира в связи с Крещением вообще не упомянуто. И создается впечатление, что все, что называлось Киевской Русью, — это органическая территория Московского государства. Даже об известном советском паллиативе — «колыбели трех народов (Украины, Беларуси и России)» ни словом не вспоминается. Как говорил бессмертный Ноздрев: «Все, что до горизонта, — мое. Что за горизонтом — тоже мое!»

Дочь Ярослава Мудрого Анну автор вспоминает только для того, чтобы неопровержимо свидетельствовать: во времена Киевской и Новгородской Руси (то есть в X— XI вв.) письменная культура на Руси была несопоставимо выше, чем в Европе! (Свою грамотность и христианскую философию Европа действительно скрывала тогда в монастырях). Отметим, что в этом пассаже автор забывает, как и в других местах, упомянуть весьма важное обстоятельство: брак Анны с французским королем ярко засвидетельствовал значимость Киевской Руси в системе тогдашних европейских государств (увы, пока без Москвы!).

Далее идет речь о письменных свидетельствах, оставленных нам учеными людьми Киевской Руси. Семенко возмущается: «Читая некоторые тексты, выходящие из- под пера либеральных «просветителей», начинаешь чувствовать себя в каком-то абсолютно абсурдном, запредельном мире. А может быть, действительно, никакой литературы до конца XVII века у нас не было?». Но быстро спохватывается: «А как же знаменитое «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона (начало 40-х годов XI в.), «Память и похвала Владимира», «Сказание о Борисе и Глебе» и т.д. и т.п. (все это вторая половина XI в.). А колоссальная по своему масштабу фигура Нестора Летописца со всем многообразием его творческого наследия; знаменитейшее «Поучение детям» Владимира Мономаха; «Хождение» игумена Даниила в Святую Землю; «Слово» и «Моление» Даниила Заточника; «Послание Фоме» митрополита Климента Смолятича; «Притча о человеческой душе» Кирилла Туровского (конец XII в.); наконец, известное каждому школьнику «Слово о полку Игореве»... А ведь, заметьте, в своем перечислении я еще не вышел за пределы домонгольского периода!»

Это сильно напоминает бесшабашную презентацию краденого. Ибо какое отношение имеет Москва ко всем перечисленным бесценным произведениям духовных писателей Киевской Руси? В советские времена, повторим, создан был хотя бы паллиатив — так называемая «общая колыбель» трех восточнославянских народов. Очевидно, эту колыбель теперь ликвидировали — и вся бесценная наша история отошла к Москве (отметим, что во времена, когда создавались упомянутые книги, Москва и другие северные славянские города весьма мало интересовались литературой).

Еще пример из статьи, касающийся на сей раз архитектуры: «На Руси, все в тот же домонгольский период, встречается достаточно большое количество именно каменных построек, что свидетельствует уже о необычайно высоком уровне развития градостроительства. По свидетельству историков архитектуры, таких построек к началу татаро-монгольского нашествия было не менее 400... (речь, конечно же, идет о Киевской Руси. На севере еще долго строили деревянные «дворцы»). Что же касается итальянских архитекторов, которые действительно славно потрудились на Руси, но много позднее, уже в эпоху подъема Москвы, это происходило уже в период культурного расцвета в Западной Европе, связанного с Ренессансом». (Таки признали!)

Далее наш герой Владимир Семенко пишет совершенно замечательные вещи: «Не могу не остановиться на такой важнейшей культуре (в широком смысле), как парламентская культура. Уж здесь-то, казалось бы, беспроигрышная ситуация для русофобствующих либералов: ведь и дети знают, что родина парламентаризма — Западная Европа!». Но и это, как утверждает автор, «не более чем миф, созданный либералами! Ибо на Руси традиция народного представительства является не менее древней, чем в Западной Европе! Первый парламент в Европе — кортесы Великого Арагона (на территории современной Испании) — 1185 год. Созыв первого английского парламента датируется 1265 годом. «А первое сословное представительство на Руси (прообраз будущих земских соборов) созвано великим князем Всеволодом Большое Гнездо в 1211 году (снова без Киевской Руси не обойтись!). Почему же мы должны считать Древнюю Русь (почему не Киевскую?) какой-то демократической пустыней, полной одного «авторитарного мракобесия» и начисто лишенной политической культуры и парламентских традиций? (Действительно, почему, скажем и мы. Ведь так легко переписать историю! Это случалось неоднократно, но до «московских парламентских традиций» еще не доходило!)

Автор счел своим долгом обратиться также к обсуждению совсем уж «оскорбительно-карикатурного и упорного либерального мифа об утопающей в грязи Руси (Подумать только! Кто посмел!), что якобы свойственно ее варварской природе»! В связи с этим он пишет: «Бытовая культура с ее неискоренимой привычкой к чистоплотности всегда была на Руси на несоизмеримо более высоком уровне, чем в Европе (сегодня — тоже)... Вряд ли целесообразно слишком подробно останавливаться на других аспектах бытовой культуры Руси, например на том, как часто (по сравнению с Европой) русские люди просто мылись (Очень интересно бы остановиться!). О русской бане, имеющей древнейшее происхождение, написано так много, что повторяться уже просто неприлично». (За недостатком места опустим подробные и квалифицированные доказательства фантастической российской чистоплотности — исторической и современной, а также ссылки на нечистоплотность Запада, любезно представленные автором в статье).

В заключение позволим себе обратить внимание на одну деталь, а именно, на фамилию автора-апологета — Семенко. Очевидно, что это — «малороссийская» фамилия, и весьма вероятно, что и корни нашего героя — украинские. Возникает вопрос: пытались ли когда-либо ученые-социологи определить, сколько поколений искусной русификации необходимо в среднем для того, чтобы образованный человек бестрепетно отказался от всего, связанного с историей его предков? Чтобы он в словосочетании «Киевская Русь» регулярно пропускал слово «Киевская», а имперский режим России называл бы «народной монархией» (и даже «прилепил» в качестве доказательства Всеволода Большое Гнездо)?

А сколько таких «семенков» живет в Украине? Избираются в Верховную Раду, составляют школьные программы для украинских детей, пишут истории, мало отличающиеся от писаний нашего сегодняшнего «героя»? Пусть бы лучше переезжали на «родину предков»!