Демократия — это не главное

Что может быть демократичнее выборов, отражающих волю большинства? Согласно опросам общественного мнения, российскому президенту Владимиру Путину доверяют 80% населения. Таким образом, полная победа его партии на проходивших 2 декабря выборах просто показывает, что Россия управляется согласно воле населяющих ее людей. Если другим странам это не нравится, им следует прекратить совать нос не в свое дело.

На самом деле, не следует. Демократия — понятие скользкое. Сейчас это слово используется исключительно в хвалебном значении и имеет множество смутных положительных коннотаций, но не стоит забывать, что еще недавно оно было почти ругательством с таким же множеством отрицательных.

В течение большей части XIX века оно обозначало в основном правление толпы (точнее этот смысл передает красивое, но редко употребляемое слово «охлократия»). В моду же оно вошло в 30-е годы, в знак противопоставления правившим тогда на большей части континентальной Европы автократическим режимам. С тех пор его значение расширилось, и термин был затрепан до полной бессмысленности.

Проблема с демократией в том, что факт голосования сам по себе почти ничего не значит. Все зависит от того, у кого есть право голоса, кто подбирает кандидатов или формулирует вопрос для референдума и что происходит в предшествующие выборам годы, месяцы, недели и дни. В основе этого лежат еще более серьезные вопросы о наличии законности, стремления к общественному благу и справедливых, и беспристрастных государственных институтов.

В марте 1991 года в Советском Союзе был проведен референдум, на котором перед избирателями (точнее, перед некоторой их частью) был поставлен вопрос: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в котором в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности?».

Было ли это голосование демократическим? Так полагали те, кто его проводил. Однако для прибалтийских республик оно выглядело исключительно как лишняя проблема: их народы уже выбрали себе парламенты, настаивавшие на получении независимости от Кремля при первой возможности. При этом Москва, в свою очередь, считала их решение нелегитимным.

Демократия может привести к катастрофе, особенно в сочетании с национальным самоопределением, при котором многонациональные страны дробятся на все меньшие части, страсти накаляются и постоянно растет опасность кровопролития. Косово определенно высказалось за независимость от Сербии. Однако если единственным основанием для этого является воля народа, почему бы не проголосовать за отделение и сербским анклавам в самом Косово? А если разрешить им это, то как поступить с населенной сербами частью Боснии, с таким трудом вновь присоединенной в Дейтоне к многонациональному государству?

Воля народа важна, но ее недостаточно. Отделение посредством либо присоединения к другой стране, либо легитимного достижения независимости должно быть практически осуществимо. Важен и исторический контекст: претензии Косово на независимость подкрепляются как тем, что в Югославии она считалась полноценной провинцией, так и в еще большей степени тем, что ее народ пострадал от попытки геноцида, предпринятой правившим в Белграде режимом Слободана Милошевича.

Еще важнее стремление соответствовать принципам и стандартам окружающего мира. Например, преследование этнических меньшинств сильно компрометирует притязания на независимость. Так, пока сепаратистские государства Кавказа (Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах) не смогут сделать жизнь вернувшихся из Грузии и Азербайджана беженцев безопасной и привлекательной, они вряд ли найдут серьезную поддержку в мире.

Демократия и не предназначена для того, чтобы обеспечивать качество управления: это молоток, а не отвертка. Неприятный парадокс в том, что государства, более всего нуждающиеся в законности и независимых общественных институтах, реже всего ими обладают. Вот и результаты российских выборов, на первый взгляд, могут означать получение правительством абсолютного демократического мандата, но являются всего лишь сфальсифицированным референдумом, укрепляющим власть отставных шпионов.