Марокканский кус-кус реформ

В том, что на референдуме в Марокко 1 июля, инициированном королем Мохаммедом VI, будет принят его собственный проект новой Конституции на ограничение собственной же власти, нечего было и сомневаться. По официальным данным, 98,5% пришедших на участки проголосовали «за». И это еще раз засвидетельствовало беспрецедентную популярность монарха, с которым никто не может посоревноваться за сердца и умы граждан. И это не преувеличение: многие марокканцы преданы ему, поскольку он прямой потомок пророка Мохаммеда, другие и дальше видят в нем короля-реформатора. Доказательство тому — провал призыва бойкотировать референдум, за что отчаянно агитировало рожденное в Facebook — этом признанном локомотиве «арабской весны» — «Движение 20 февраля за перемены». Голосовать пришло рекордное количество избирателей — 73%. Для сравнения: в последних парламентских выборах приняли участие всего лишь 37% тех, кто имеет право голоса. А Марокко, между тем, имеет продолжительную историю парламентаризма и партийной борьбы — политическая арена пестрая и по идеологиям, и по количеству партий, а еще мощные профсоюзы, развитое гражданское общество. Кстати, все ведущие партии — от левых до консерваторов и исламистов — призывали своих сторонников поддержать королевский проект Конституции, подготовленный специальным комитетом во главе с университетским преподавателем короля — специалистом по конституционному праву, после консультаций с партиями, профсоюзами и НГО. Таким образом, Мохаммед добровольно отрекся от многих исключительных полномочий: теперь он будет назначать премьера из партии, которая наберет больше всего голосов на выборах; кандидатуры министров, губернаторов, послов будет подавать на утверждение королю премьер; премьер сможет распускать нижнюю палату парламента после консультаций с королем, спикером и председателем новосозданного Конституционного суда, только после консультаций с которым монарх и сам сможет распустить парламент. Презентуя проект еще 18 июня, король объявил о переходе к «гражданской монархии», в которой он — теперь уже «гражданский король» — оставляет себе роль «верховного арбитра», главнокомандующего вооруженными силами и сохраняет исключительную высшую религиозную и судебную власть.

После объявления результатов референдума упомянутое «Движение 20 февраля» снова призвало к уличным протестам. Его лидеры требуют «парламентской монархии», суть которой не объясняют. Важно отметить, что за несколько месяцев организации уличных демонстраций, получив благодаря телевидению просто планетную узнаваемость, его лидеры, а скорее интернет-агитаторы, прежде всего очень вокальный Наджиб Шавки, не смогли разработать такую-сякую программу (правда, есть требования: правительство — в отставку, парламент — распустить, коррумпированных должностных лиц — под суд). Когда еще 6 апреля созданный королем комитет по разработке новой Конституции пригласил координаторов движения к участию, те отказались, объяснив, что им мало времени для разработки предложений. Активисты очень обижаются, когда местные обозреватели называют их «анархистами». Пестрота этого движения поражает: леваки, исламисты, безработные университетские выпускники и богатые бизнесмены, наконец, просто те, кто наслаждается уличными акциями как «праздником непослушания», но всех их объединило недовольство и разочарование — они не верят ни власти, ни оппозиции. Можно сказать, учитывая наш опыт последних выборов, это неформальная партия «против всех». Вот тут и возникает вопрос: согласись популярный в народе король на чисто церемониальную роль, не окажется ли государство в болоте межпартийной борьбы с бесконечными парламентскими кризисами и правительствами, сменяющими друг друга после очередного вотума недоверия? Вспомните, всего лишь 37% избирателей голосовало за нынешний парламент, несмотря на настоящую ярмарку разнообразных партий. Более того, опять же знакомая и нам язва парламентаризма: по данным немецких фондов, работающих в стране, политики не гнушались на выборах покупать бюллетени по 10 евро за штуку...

Следует помнить, что именно нынешний король начал масштабную демократизацию страны в 1999 году, когда вступил на трон. Он распределил полномочия между ветвями власти и усилил роль парламента, осуществил децентрализацию управления, восстановил гражданские права и политические свободы, провел кампании по ликвидации неграмотности и за права женщин. Не меньше его заслуги и в налаживании гражданского мира: король предложил как можно более широкую автономию региона Западной Сахары, уравнял в правах берберов и другие этносы. Созданную им независимую Комиссию по равенству и воссоединению возглавил коммунист — многолетний политический заключенный. Комиссия пересмотрела более 12 тыс. дел политзаключенных, несмотря на то, что это бросало тень на отца — короля Хасана II, правившего железной рукой. Однако, видится, главное испытание короля-реформатора еще впереди — и не в политической, а в социально-экономической плоскости. Как правильно замечает Уолтер Армбруст из Оксфордского университета, «арабская весна» в странах Северной Африки (Тунис, Египет) — это не столько восстание против опостылевшего правителя, сколько революция против неолиберализма. Марокко в начале 1990-х тоже реформировалось по этому рецепту: приватизация государственного сектора, культ частной собственности и свободного предпринимательства и отстранение государства от регуляции и контроля. В краткосрочной перспективе это дало эффект: пошли живые деньги от экспорта минералов (четверть мировых запасов фосфатов) и туризма, пришел иностранный капитал, появилось привилегированное партнерство с ЕС, на который приходится 60% торговли. Количество живущих за чертой бедности (то есть меньше, чем на 2 долл. в день) уменьшилось с 32% до 15% населения. Но и в Марокко, как и в странах-соседях, и повсюду в мире, неолиберальная идея оказывается утопией: сполна прелестями свободного предпринимательства могут воспользоваться единицы, тогда как большинство обречено на бедность и безработицу. Реагируя на стихийные бунты, государство тратит миллиарды евро на субсидии на продовольствие (на днях крестьянам простили взятые кредиты). Экспорт сырья и туристическая отрасль формируют закрытый класс рантье. Как правило, это несколько кланов, получивших эти лакомые куски. Они тратят полученную ренту либо на дорогие аксессуары сладкой жизни, либо в лучшем случает вкладывают их в нехитрые импортные операции: покупают всякий товар где подешевле, чтобы продать его в стране дороже. Понятно, они не причиняют себе головную боль, налаживая национальное производство, наоборот, оно становится их нежелательным конкурентом. А когда нет национального производства, нет и среднего класса — этого воспетого оплота демократии — он ограничен медиками, педагогами, словом, бюджетниками, зависимыми от милости правительства. Ради сохранения своих привилегий и продвижения интересов этот закрытый клуб рантье коррумпирует чиновников и покупает политиков... Все знакомо, и потому не стоило отечественному МИД на днях обижаться на заявление американской организации Freedom House, которая поставила Украину на одну ступень с Северной Африкой.

Итак, королю-реформатору придется решать крайне непростые задачи и справедливого перераспределения произведенного обществом продукта, и структурной перестройки национальной экономики. Главное правило удачного приготовления национального блюда Марокко кускуса — манная крупа должна поглощать бульон, а не плавать в нем. Вот так и с реформами — они не должны поплыть крупой в опасном бульоне бедности, отчаяния и экстремизма.