Нобелевская премия за перезагрузку власти

Лауреатами Нобелевской премии мира за 2015 год стали лидеры тунисского Национального квартета посредников за их вклад в переход страны к демократии. По словам председателя нобелевского комитета Каси Кулман Файв, группа внесла «значительный вклад в строительство плюралистической демократии» после революции 2011 года, известной в мире как «жасминовая» революция.

Тунисский квартет состоит из представителей четырех организаций: Общий трудовой союз Туниса, Тунисская конфедерация промышленности, торговли и ремесла, Тунисская лига в защиту прав человека и Тунисский ордер адвокатов. «Эти организации представляют разные сектора и ценности тунисского общества: рабочий класс и благосостояние, принципы верховенства закона и прав человека»,  — сказала глава комиссии.

Квартет был создан в 2013 году, «когда демократический процесс был в опасности в результате политических убийств и распространения общественных беспорядков», отметила Каси Кулман Файв. «Он основал альтернативный  — мирный политический процесс, когда страна была на пороге гражданской войны»,  — сказала она.

«ТУНИС ПРОШЕЛ ЧЕРЕЗ ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ТАКИМ ПУТЕМ, КОТОРЫЙ ДЛЯ НАС ДОЛЖЕН СЛУЖИТЬ МОДЕЛЬЮ»

Геннадий ДРУЗЕНКО, юрист, общественный деятель:

— Действительно, это справедливо, поскольку в 2010-х годах только Тунис смог пройти мирную перезагрузку страны. Причем он это сделал лучше, чем цивилизованная Исландия, потому что Тунис не просто смог не перейти в гражданскую войну всех против всех, как это произошло в Ливии, не скатился обратно в авторитаризм, как это случилось в Египте, не стал в такой ступор, как мы наблюдаем в Украине, когда по сути система возродилась. Во-первых, Тунис смог сделать это конституционно, собрать Законодательное собрание, которое создало новую конституцию, плюс через мирный процесс переговоров и договоры они вышли из парадигмы авторитарной, доминировавшей в стране в течение десятилетий, в довольно демократический процесс. Это была единственная настоящая и успешная перезагрузка, о которой мы можем говорить со времен, наверное, оранжевой революции. Этот успех, если мы говорим о демократии, даже намного успешнее успеха Михаила Саакашвили — единственный пример на постсоветском пространстве. Все реформы Саакашвили  — априори авторитарные реформы. Был сильный лидер, который повел за собой, а когда ушел со сцены, что будет со страной? Большой вопросительный знак.

В Тунисе мы видим то, что можно назвать настоящим переоснованием государства. Причем оно обошлось малой кровью даже по сравнению с украинским Майданом. И потому, я думаю, решение Нобелевского комитета более чем справедливо. Ведь такой образец истории успеха вряд ли может предложить какая-то другая страна.

По поводу заключения Нобелевского комитета, что пример Туниса может стать примером для Ближнего Востока и Африки. Это может стать образцом и для нас, в первую очередь Украины. Мы говорим о каких-то новых людях, о новых законах, а на самом деле нам нужно изменить систему, как на компьютере, в Украине. Это единственный пример в истории, еще известен исландский пример, но политики в Исландии в конечном итоге заблокировали принятие конституции, которая четвертый год лежит где-то в ящике. А в Тунисе этот процесс дошел до логического конца и состоялся не революционно, когда течет кровь, как мы знаем о Французской, украинской, ливийской или египетской революции. Тунис прошел через преобразование таким путем, который для нас должен служить моделью. К сожалению, у нас он малоизвестен. Я очень рад, что состоялось награждение именно тунисского «квартета». Это привлечет внимание мирового сообщества украинцев к тому, как можно перезапустить страну. 

«ЗДОРОВОЕ, КРЕАТИВНОЕ НАЧАЛО В ИСЛАМЕ СРЕДИ МОЛОДЕЖИ ПОМОГЛО СДЕЛАТЬ ПОЗИТИВНЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В ТУНИСЕ»

Руслан ГРАБАР, африковед

— В арабских странах совсем другой менталитет, особенно в Черной Африке. Что касается Туниса, то здесь все упирается в субъективный фактор. Как раз то, чего нет у нас. У них определена консолидирующая линия, вокруг которой все вертится. Это страна с одним народом и с одной идеологией, религией  — исламом. И эта линия помогла им консолидироваться вокруг определенного желания продвигаться вперед. У мусульманства в исламе есть множество плюсов и минусов, есть радикалы и тому подобное. А в Тунисе нет этого радикализма, а есть здоровое начало ислама, которое по сути создало существующую у них политическую систему.

И если вспомнить о беженцах в Европу, среди которых в основном мусульмане, то это напоминает повторение падения Римской империи  — захват Европы именно креативной частью мусульманства. Сюда прибывают молодые, здоровые, образованные арабы, которые бог знает что могут наделать с европейской цивилизацией.

И это здоровое, креативное начало в исламе среди молодежи помогло сделать позитивные преобразования в Тунисе. Тем более что у них тирании, как у их соседей в Ливии при Муаммаре Каддафи, не было. У них была большая склонность к демократии. Но нужно заметить при этом, что демократия  — это не набор институтов, а определенный цивилизационный уровень общества. И с помощью французов в Тунисе, Алжире этот уровень в значительной мере был достигнут. И тунисцам очень помогла европейскость плюс здоровые корни ислама.

А у нас как раз нет абсолютно никакого стержня  — ни идеологии, ни национальной идеи. Нет того, вокруг чего объединяться.

К вопросу, почему нам не удалось после двух революций добиться успеха. На мой взгляд, пока мы не откажемся от мысли, что только демократия нас спасет, у нас будут очень плохие перспективы. Ведь, с одной стороны, у нас есть модели, есть люди, есть понимание, а кто должен все это осуществлять? У многих, с кем я общаюсь на разнообразных форумах, мнение одно: к сожалению, у нас нет кандидатуры на лидера страны, если сравнивать с Францией, нет своего де Голля и пока что не намечается.