Время наведения «марафета» во внешней политике

« —... Дорогая, у тебя помада размазалась, глаза «поплыли». Посмотри в зеркало!

— Все равно мне, что с глазами. Ужасно в животе крутит!»

                                    Из разговора.

К счастью, украинская внутренняя политика разруливается. Говорят, что ненадолго, что не на полную глубину, что не по всему спектру вопросов, однако «крутить» так, что невозможно думать ни о чем другом, уже перестает. Следовательно, пришло время стране позаботиться о внешнем виде, навести марафет. Иными словами, обратить внимание на внешние приоритеты.

Когда речь идет о цвете губ или покое в желудке, то второе является очевидно первостепенным. Так же внешняя политика является отражением внутренней и может маскировать ее болезни только короткий период времени. Непричесанный или небритый воин не уступает в ловкости воину «от парикмахера». Вместо этого воин, пораженный расстройством пищеварения, — уже не боевая единица, а боевой ноль.

Справедливость таких грубых сравнений автору, как практикующему дипломату, вполне пришлось испытать на себе в последние два года. Взлеты и падения украинских талейранов за этот период вполне коррелируются с отставками правительств и замечательно иллюстрируют аксиому о невозможности успешности внешних отношений без достижения порядка в обществе.

Следовательно, не пора ли, несмотря на весь скепсис, взяться за каталоги косметических магазинов и начать приспосабливать лицо к потребностям времени, к собственным интересам и к бюджету? С надеждой, что уже пора, предлагаю несколько мыслей о том как, чем и почем рисовать образ Украины начала XXI века на международной арене.

Здравый смысл требует, в первую очередь, хорошо посмотреться в зеркало, а потом уже наводить макияж. Брови, например, у девушки-Украины — густые, черные, ровные. Следовательно, их только слегка стоит подвести. А глазам — уделить больше внимания. А не перекраситься ли в блондинку (тогда, вероятно, не будут выдвигать высоких требований к продуманности поступков)? А не подстричься ли «под мальчика», обрезав напрочь косу?

Во внешних отношениях так же следует провести глубокую ревизию того, что имеем, что следует подправить, что сделать значительно выразительнее, а от чего избавиться. Словом, определиться стратегически. Следовательно, каков вес, какова нынешняя категория Украины в мире?

Украина могла бы считаться средне-большим государством еще 50 лет назад (если бы была в то время независимой и рыночной). Ее территория и население в середине XX века давали ей на это основания. Сегодня ситуация изменилась. Только в одной Европе, без России, она ныне уступает по населению ФРГ, Турции (простите, господа староевропейцы), Франции, Италии, Британии и скоро уступит Испании. Десятки стран Азии и Африки — от Эфиопии до Филиппин оставили нас позади.

То же касается и валового внутреннего продукта, с которым мы со своими официальными $300 млрд. втрое отстаем от Кореи и почти в полтора раза от Египта. Следовательно, мы — государство третьей группы (если считать, что таких групп пять), средне-малое по экономике и с мельчающим демографическим потенциалом. То есть, Украина является государством региональным, а не континентальным (Италия) или глобальным (США, КНР, РФ в части ядерного вооружения и энергетики). А это значит, что такой, на данном этапе, должна быть и наша дипломатия. Станем экономически сильнее, как, например, Голландия, где производство на душу населения впятеро выше, — будем усиливать внешние механизмы. А не наоборот.

Существенными внешними факторами, кроме населения, площади и ВВП, являются также вооруженные силы, внешняя торговля, уникальные качества/монопольное положение в определенных сферах. Примером таких монопольных качеств, которые дают несоизмеримые с населением или ВВП преимущества, как раз и есть ядерное вооружение России или сверхзапасы углеводородов маленького Катара и теократически-пустынной Саудовской Аравии.

ПОРЯДОК БЬЕТ КЛАСС...

Поэтому вывод первый, организационный: при условиях слабой экономики только предельная скоординиванность украинских властей в реализации триады внешних отношений дает возможность государству обрести выразительность и занять заметное место среди европейцев и в мире. Координатором должно быть Министерство иностранных дел. Общая линия должна осуществляться консенсусно на повседневной основе через МИД и согласовываться с правительством в части внешнеэкономических отношений (ВЭС) и с Президентом в части военно-политических и внешнеполитических связей, а в стратегически важных или кризисных случаях получать экспертизу Совета национальной обороны и безопасности Украины.

В практическом плане для Украины как средне-малого государства, требующего высокой концентрации в управлении внешними отношениями, было бы целесообразно сегодня строить внешние связи следующим образом:

— Классическое заграничное учреждение Украины должно включать, кроме внешнеполитической основы, единую экономическую составляющую и профессиональную военно-политическую (безопастностную) составляющую.

— Количество учреждений должно быть ограниченным, их состав — оптимальным, их деятельность — контролируемой, их обеспечение — высоким.

Рассмотрим каково состояние дел на практике? Кое-где оно близко к желаемому. Однако есть и немало проблем.

Координация внешних отношений имеет под собой правовую основу в форме Указа №841 Президента Украины от 1996 г. В определенной степени она отображена и в законодательстве (Закон о дипломатической службе, Закон о дипломатических рангах, Закон о международных договорах Украины и тому подобное). На практике Указ и законодательство часто нарушаются. И Кабинет Министров, и Секретариат Президента, не говоря уже об аппарате ВРУ, нередко планируют, организовывают, реализуют визиты за границу или в Украину без учета профессиональной экспертизы МИД, принимают решения без координации. Не в последнюю очередь это происходит из-за отсутствия кадрового единства органов внешних сношений в государстве.

Например, в Канаде, или в Франции, или в Румынии есть только одна — государственная служба протокола. У нас, в дополнение к отдельным трем службам для каждой из трех главных государственных структур, есть еще и ведомственные, подведомственные, вневедомственные и другие «протоколы». Французский протоколист (а это не только тот, кто подводит премьера к столу или Президента к трапу, но и тот, кто реально организовывает все аспекты международного контакта) сегодня работает по обслуживанию парламентской структуры, завтра генпрокуратуры, а послезавтра едет работать в дипучреждение в Аргентину. При таких условиях невозможно, чтобы МИД послал аналитические материалы, а ими не воспользовались при подготовке должностному лицу пакета документов на переговоры. Невозможно также, чтобы в аппарате премьера получили материалы (мессиджи) от, например, Минэкономики или разведки, а о них не знала дипломатия. В тех же европейских дипслужбах посол является правой рукой Главы делегации (президента, премьера, министра). В ходе визита он обязан находиться рядом во всех обстоятельствах. Невозможно вообразить его отсутствие на переговорах или встречах.

У нас возможно. Вот и происходит так, что во время визита премьер-министр предлагает модернизировать отечественную технику в стране-партнере, а такой техники там, оказывается, нет. Потому что к подготовке не привлекли военный атташат посольства. Или еще — вице-премьер встречается один-на- один, без посла («конфиденциально!») с иностранным премьером, а последствия своей беседы передает только частично (не все припомнилось). При этом иностранная сторона их трактует по- своему, ведь свидетелей с нашей стороны — нет! Ведомственная поспешность, заносчивость, псевдосекретность, словом — негосударственность является важной болезнью в сфере внешних отношений Украины и не могут быть ликвидированы без реальной координации усилий.

Скажу больше. Реализация крупных инвестиционных проектов на заграницу без привлечения дипломатии также является косвенным, но очевидным по существу нарушением Указа №841. Не важно, речь идет о Одесском припортовом заводе или о Луганском тепловозном. Дипломаты со внешнеэкономическим образованием, прошедшие и должности советников по торговым вопросам, и послов в важных государствах, дали бы неоценимые советы (т.е. советы, стоимость которых составляет, возможно, миллионы), и уберегли бы государство и его граждан от очевидных финансовых потерь.

Поскольку хромает координация, то, понятно, не везде соблюдается и правило общей работы в дипмиссии. И до сих пор во многих дипучреждениях Украины есть отдельная торгово-экономическая миссия (ТЭМ), укомплектованная Минэкономики и ему подотчетная, и служба экономического советника, сформированная МИД. Объясняют это тем, что первые занимаются в первую очередь «торговыми операциями», а вторые — изучают экономический потенциал страны пребывания. Как будто первое можно успешно реализовать без второго на долгосрочной основе! А создавать ТЭМ для сопровождения одной пусть и крупной торговой сделки — примитивная и негосударственная политика. Для этого в нормальной внешней торговле существует институт зарубежного представительства компании-поставщика. Закончился контракт и нет перспектив на новые — едьте, юноши (девушки), домой. А в процессе вашего пребывания дипломатия вам поможет, если позволите, забыв о вымышленной «конфиденциальности». Выход простой: единая экономическая служба посольства должна включать и аналитиков, и исполнителей. Тогда она сможет и должным образом информировать украинское правительство, и предоставлять практические советы украинским компаниям, которые действуют в стране пребывания.

Наконец, следует обязательно навести порядок и в сфере количественного, и географического присутствия за границей.

Сейчас Украина имеется 87 посольств и постоянных представительств, а вместе с консульскими учреждениями количество «точек» за границей превышает 120. Цифра вполне достаточная для средне-малого государства. Можно было бы, например, обойтись без посольства в Габоне, которое решили открыть два года назад (чтобы не вызывать формальной дискуссии, автор не называет еще с пяток точек, которые возможно стоит безболезненно закрыть), и разредить сеть дипучреждений в Юго-Восточной Азии (здесь у нас и Ханой, и Бангкок, и Джакарта, и Куала-Лумпур, и Сингапур, и еще мечтают о Рангуне). По количеству точек мы сравнялись со многими более мощными государствами мира. Например, мало кто имеет посольства во всех без исключения странах Южного Средиземноморья, от Марокко до Сирии. Разве что США, РФ, КНР, Британия, Франция и Германия.

И подсократить кадровый состав кое-где не помешает. При всей важности большой команды в Москве, Париже, Берлине, Вашингтоне, во многих местах можно работать по методу Швеции: посол, второе лицо (политика и общественные связи), третье лицо (консульские и экономические вопросы). А относительно торговли — ее опять же у шведов ведут «фирмачи», которые создают, при необходимости, представительства государственных или частных компаний-экспортеров.

Подытожим организационную часть. Украина — не глобальное и не континентальное государство (в смысле определяющего воздействия на глобальное или континентальное развитие), которое должно жестко координировать внешние отношения при ведущей роли внешнеполитического компонента в этой триаде, должно трезво ограничиваться в сети внешних учреждений и их кадровом составе.

Относительно материального, то здесь ограничусь двумя фактами. Украинские дипломаты занимают 2—4 места с конца по шкале оплаты труда во всех странах мира, уступая белорусам в 1,3—1,6 раза, венграм в 3 раза, англичанам в 5—8 раз, американцам в 10—12 раз. У украинских дипучреждений едва ли не самое плохое компьютерное оборудование, жилищно-бытовые условия, они очень ограничены в принятии решений контролем из центра, их бюджеты сориентированы на проедание. То есть, выглядим мы бедно.

ДУМАЕМ ГЛОБАЛЬНО. ДЕЙСТВУЕМ — ЛОКАЛЬНО

Однако пусть не торопятся обвинять автора в отсутствии патриотизма, особенно те, кто любит повторять, что «Украина — великая морская держава». Украина, в первую очередь, является потенциальным региональным государством. Это второй, политический вывод. Это много, ответственно и перспективно. В первую очередь потому, что в глобализирующемся мире роль глобальных государств объективно размывается, а региональность приобретает собственное выразительное измерение. Не Боинг 747 и не Аэробус 380 определяют пассажиропотоки. Это трудяги 737-й и А 319 или А 320. Акогда бы нашим («чистым») рукам еще и мудрую голову — то к ним бы прибавился и АН-148...

Но вернемся к региональности. Хорошими примерами региональных государств являются Турция, Египет или Казахстан в Центральной Азии, к которой он себя не любит причислять. В насыщенной континенталами Европе роль регионалов не так уж и заметна. Могла бы серьезно играть роль регионального государства Польша, но Брюссель усмиряет. Пристойная компания для Украины, не так ли? Да, если бы не это досадное «потенциальная».

Украинская региональность требует заботы, насыщения, повседневного доказательства и обеспечения. Претензии без подтверждения — слова. Утверждение региональной роли Украины должно стать целью украинских внешних сношений на данном этапе.

Региональность, естественно, не нравится континенталам и особенно — глобалистам. Соединенным Штатам нужна региональная Мексика, но только такая, которая подтверждает глобальность Вашингтона. Российской Федерации не помешает региональность Астаны или Киева, но при условии признания ими доминирования Москвы на постсоветском пространстве и, еще лучше, в Евразии и Центрально-Восточной Европе (а по существу, это требуется для претензий на глобальность). То же самое — в отношениях КНР — Япония или КНР — Вьетнам и так далее. Закон силы в международной жизни является естественным, как и везде, и не должен восприниматься как оскорбление. Так же, как этот закон дает право меньшему защищать свою региональность от посягательств больших игроков.

Каким является «регион Украины»? Похоже, в него могли бы входить Беларусь, Молдова, три государства Южного Кавказа, — вновь напоминаем, потенциально. Потому что три последние хочет включить в «свой регион» Турция, при этом Иран берется опекаться Армению на пару с Россией. Кроме того Россия не желает «отдавать Беларусь» под влияние Украины, Молдову планирует инкорпорировать часть политической элиты Румынии. Следовательно, «украинский регион» — это условный способ, это не данность, а задание.

Существование региона возможно только при условии выгодности всем его участникам. Регион — это защита от глобалов, это механизм реализации региональных проектов, это средство демонополизации на континентальном уровне. При этом региональный лидер должен давать больше, чем получать в экономическом и безопасностном смысле, возможно несколько выигрывая в статусе, то есть политически. Поскольку регионы бывают и малые (например, Португалия исторически остается единым участником в регионе с Испанией, кроме мелкой Андорры), для Украины важно не увлекаться вопросом количества, а беспокоиться о качестве (надежности).

На сегодня «украинский регион» обретает выразительность в организации ГУАМ (Организация за демократию и экономическое развитие — Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова, или ОДЭР-ГУАМ). Поскольку Россия строила свой собственный «сверхрегион СНГ», и строила неудачно, и поскольку, после развала Центральноазийского Союза, ГУАМ остается единственной альтернативой СНГ и Евразийскому Экономическому Союзу (ЕврАзЭС), то Россия пытается разрушить ГУАМ.

Речь идет о естественном (о чем упоминалось) нежелании крупного игрока позволять неподконтрольность меньшим. На мировой арене — вещь банальная. Но методы разрешения задания разные. Например, желая «законтролить» Канаду и Мексику, Соединены Штаты пошли путем создания равноправного экономического рынка свободной торговли NAFTA (North America Free Trade Agreement). В свое время (1993—1995 гг.) Украина именно это и предлагала России взамен политизированного СНГ. Не вышло: Россия не согласилась на полноценную зону свободной торговли без ограничений и исключений, выведя из нее энергоносители, древесину и др. Одно из последствий — образование ГУАМ.

В отличие от неравноправного ЕврАзЭС, где большая экономика имеет больший голос, ГУАМ является консенсусной организацией с ротационным председательством. Постепенно он переходит от бумаготворчества и декларативности к политическому сопровождению взаимовыгодных экономических проектов. В первую очередь, в энергетике, транспорте, инфраструктуре, агропродуктах. Для успешности ГУАМ нуждается в установлении привилегированных экономических отношений с другими ближними регионалами: Турцией, Польшей, Казахстаном. Такой проект позволил бы положительно обострить конкурентность на пространстве между Балтийским, Черным и Каспийским морями, лишил бы Россию гегемонистских искушений (это китайский термин 70-х годов прошлого века), приблизил бы пространство между ЕС и РФ к современной деловой, политической культуре. Роль Украины в достижении этой цели — определяющая. У нее есть все возможности ее реализовать. Следует только это осознать и двигаться.

И все? Нет, не все.

Как и во всякой статье, посвященной внешним отношениям Украины, именно здесь наступает момент, когда появляются вопросы: а Россия? НАТО? ЕС? А куда идти (в последнем раздается отчаяние)? Иными словами, в каких глобальных координатах находится региональная Украина?

Собственно, как следует из изложенных автором мыслей, идти никуда не нужно. Или, как говорили античные греки, «тут Родос, тут прыгай!».

Идти не стоит по той простой причине, что «они» идут к нам сами. История последних пятидесяти, а особенно четко десяти лет показывает, что и ЕС, и НАТО идут к нам, на восток, а мы себе остаемся на месте. Если бы мы лучше работали над собой, они бы уже сейчас стояли под дверями (Президента, председателя Верховной Рады и премьер-министра) и предлагали присоединиться и к Организации североатлантического договора, и к Европейскому Содружеству. Но ведь, насколько «у советских собственная гордость», настолько же «у украинцев собственные ошибки». Автор искренне верит, что Украина будет членом обеих организаций, хотя не бьется об заклад, что это произойдет еще при его жизни. В то же время ускорить движение ЕС и НАТО на восток и на территорию «украинского региона» можно уже сегодня благодаря развеиванию некоторых мифов и осознанию некоторых реалий. Для реализации украинских интересов в ее отношениях с миром это очень важно.

Начнем с Европейского Союза. Украина ведет с ним сейчас переговоры относительно заключения «Нового усиленного соглашения» (название рабочее) на замену в общем реализованному Соглашению о партнерстве и сотрудничестве (СПС) 94-го года. По внутренне-организационным и национально-политическим («страновым») причинам Евросоюз не готов положительно высказаться относительно членства Украины уже сегодня, хотя по многим параметрам наше государство более «европейское» чем некоторые кандидаты и даже члены. Оно существенно отстает только в одном: отсутствии верховенства права (его можно разложить на социальную коррупцию, экономическую коррупцию или «откат», на политически-государственную коррупцию.) Задание-максимум — заключить такое обязывающее соглашение, которое бы предусматривало стороной ЕС, обещание начать переговоры о членстве Украины в случае выполнения стороной Украины, всех условий этого соглашения. А условия должны быть приблизительно те же, что поставили перед последними принятыми в ЕС странами (напомню: Болгария и Румыния, 2007 год).

Членство Украины выгодно Брюсселю и выгодно Москве. Первый приобретает 45 млн. потребителей, значительные производственные, инфраструктурные и пространственные ресурсы. Другая, как влиятельный игрок на украинском рынке, получает еще один канал доступа для своих производителей на рынок ЕС через Украину. Это важно для Москвы потому, что в обозримом будущем она в ЕС не собирается.

С НАТО хуже. Россия категорически против вступления Украины в НАТО. Украинская дипломатия в последнее время пыталась найти аргументы, чтобы изменить позицию России. Автору знаком аргумент, будто, вступив в НАТО, Украина объективно будет тормозить любые агрессивные настроения НАТО (читай Вашингтона) относительно России, следовательно Россия приобретет через украинский голос право «вето» на решения НАТО. Не очень в это верится. Во-первых, НАТО не имеет агрессивных настроений относительно России. НАТО это, кстати, также Швеция, Словакия и Греция. Вы что-то слышали об их агрессивных настроениях относительно России?

А «агрессивные намерения Вашингтона относительно России», если допускать этот ход, ни Украина, ни один другой член НАТО не будет тормозить. Потому что то, чего нынче хочет достичь Вашингтон в мире, и то, чем является НАТО — разные вещи. Наилучшее этому свидетельство — события в Ираке. НАТО не согласилось идти в Ирак, и США пошли вне НАТО. Не забывайте, что НАТО было создано в 1949 г. — в первую очередь, чтобы защитить страны Западной Европы от завоевания Советским Союзом. СССР после разгрома Германии имел колоссальную континентальную армию и в 1946—1948 годах, при большом желании, мог бы бросить ее на запад и за пару недель выйти на Брест (который на атлантическом побережье Франции). Обстоятельства изменились, нынче НАТО дрейфует от военного альянса к военно-политическому объединению, и в России прекрасно знают об отсутствии угрозы с его стороны. Лишнее этому доказательство — история с созданием системы глобальной противоракетной обороны (национальной ПРО) в США. Америка создает ее вне рамок НАТО. Потому что хочет иметь свободные руки. А Россия (не парадокс ли?) призывает США «ввести» ПРО в систему НАТО, а страны НАТО призывает «обязать» США отдать ПРО под контроль НАТО. То есть, Россия понимает, что НАТО — не угроза, а скорее всего единая сдерживающая структура для решений США. Вот вам и агрессивный блок, господа «нетаковцы».

Иногда используют и другой аргумент. История последних пятнадцати лет показывает, что евроатлантическое сообщество умело играет на ревности России относительно намерений Украины. Так, Украина первой заключила упомянутое СПС с ЕС, сразу за нею двигалась Россия. Потом Украина первой присоединилась к программе «Партнерство ради мира» (ПРМ), предложенной странами Альянса вчерашним участникам Организации Варшавского договора и постсоветским странам в знак окончания холодной войны. За нею пошла Россия. Потом Украина первой начала трудный переговорный процесс относительно заключения Соглашения об особом партнерстве Украины — НАТО, создание Комиссии Украина — НАТО, что вызвало сначала сопротивление, потом интерес России и в конечном итоге повлекло к подписанию ею аналогичного соглашения с Альянсом демонстративно на день раньше Киева (1997 год). Наконец, и только что проработанные соглашения о реадмиссии и о визовыв упрощениян с ЕС, о Новом усиленном соглашении ведутся двумя большими славянскими соседями в «состязательном режиме». Следовательно, говорят иногда, принимая Украину в НАТО, поощрят к этому и Россию.

Трудно с этим согласиться. Потому что в Москве рассматривают возможность вступления любой постсоветской страны в НАТО, как угрозу ее претензии на роль глобального государства. Речь идет не о деньгах/экономике (не о чечевичной похлебке), как по делу с ЕС, а о первородстве, которое, как считают в Кремле, утверждено местом в Совете Безопасности ООН, в Группе Восьми и подкреплено ядерным оружием.

Конечно, сказанное не означает, что Украине нет дороги в НАТО. Если таким будет общее решение Президента, правительства и большинства в ВРУ, да еще укрепленное народным волеизъявлением, то все возражения будут проигнорированы, как и в случае со странами Балтии. Но по сравнению с ЕС, вхождение в который для Украины видится долгим, однако логичным и взаимовыгодным для всех трех (ЕС, Украина, РФ), членство Киева в НАТО сегодняшняя политическая верхушка в Москве не воспринимает. Завтрашняя, похоже, тоже. Поэтому именно в этом вопросе украинской политической элите следует провести полноценный внутренний диалог и определиться. Наподобие того, который провела в 1993 году румынская элита, приняв консенсусные многопартийные решения во внешних сношениях, которых потом придерживалась несмотря на все внутриполитические конфликты и кризисы. Никогда, представьте себе, никогда ни одна из партий в Румынии после 1993г. не ставила на кон как политическое условие во внутренних спорах поддержку курса на членство в ЕС и НАТО!

К сказанному следует прибавить одно: сильная последовательная региональность — наш самый крупный козырь за членство в ЕС, НАТО, за авторитет на континентальном уровне. Именно региональное единство позволило быстро пройти подготовительные ступени к этим организациям региональным группам — Вышеградской четверке (Польша, Чехия, Словакия, Венгрия), трио Балтии (Литва, Латвия, Эстония), паре Болгарии с Румынией.

... А МУХИ — ОТДЕЛЬНО!

Внешние сношения Украины, несмотря на правильность главного политического выбора и организационного усовершенствования, не могут быть результативными без динамичной внешнеэкономической составляющей. Это собственно та «економизация внешней политики», о которой немало говорится в последнее время. Это третий, экономический вывод, который предлагается вниманию читателя.

Требует уточнения разве что сам термин: более удачным выглядела бы, наверно, «економизация внешних сношений». Имеется в виду, что уже упоминавшаяся триада содержит компоненту внешней торговли/внешнеэкономических сношений, следовательно «политику» економизировать не нужно. Роль военно-политического сотрудничества, а тем более внешней политики — пролагать путь этой компоненте, создавать условия дружественности, взаимопонимания и решать деликатные — конфиденциальные — деловые вопросы.

А задание экономики — создавать конкурентный продукт и умело предлагать его через внешнеэкономические органы на мировой рынок. Не буду детализировать эту линию — она, во-первых, выходит за рамки собственно темы статьи, во-вторых, существующий мировой опыт достаточно известен, он разнообразен и при желании его можно копировать с учетом украинской специфики. А главное — беда научит.

Эта «беда», известная широким массам под официальным названием «Всемирная торговая организация», вот-вот наедет на нашу действительность, несколько отрезвит слишком «крутых» и немного поможет трудолюбивым и дальновидным. Тем же критикам отечественной дипломатии, которые, не зная реального состояния дел, обвиняют ее в нежелании и неумении «обеспечить» продажу украинской продукции за границу, должен сказать, что в непатриотичности или непрофессионализме украинских дипломатов подозревать не стоит. Во всяком случае, не больше, чем других дипломатов в мире. Украинцы компенсируют упомянутые мной недостатки в организации национальной системы внешних отношений (сравнительная молодость, скудность ресурсов и материального обеспечения, несовершенная координация, закрытость ведомств, неразвитость деловой культуры и плохое чувство внешних рынков производителями и тому подобное) настойчивостью и имиджем политически незаангажированной страны. Именно это, в дополнение к качественному продукту, определило в свое время прорыв в «танковом контракте» с Пакистаном. Однако неодноразовый успех, успех как норму, прорывами обеспечить невозможно. Продажа нового танка, самолета или молокопродуктов нуждается в долговременных, планомерных и рассчитанных на небыструю отдачу в усилиях.

Последнее как ничто другое касается наиболее специфического и деликатного экспортного продукта: транзитного потенциала Украины. Поскольку речь идет о деле государственном, регулировании изготовления, маркетинга и послепродажного обслуживания этого продукта должно быть исключительно, во всяком случае еще лет пять, делом правительства, а не частного сектора (прошу обратить внимание на слово регулирование, оно ключевое!). Последнему можно поучиться как у зрелых американцев, так и у начинающих хорватов. Прибыль от платных дорог или мостов может получать и частная компания-производитель, но регулирование ее размера и условий — за государством.

Транзитный потенциал как продукт касается многих субстанций: сегодня — нефти, текущей с севера на юг или с востока на запад, завтра — больших грузовиков в противоположном направлении, послезавтра — денежных знаков через киевские банки или даже легальных и не очень мигрантов. Это очень прибыльная и найменее освоенная нами сфера внешнеэкономических отношений. И это несмотря на десятки круглых столов, симпозиумов и грандиозное количество докторских и кандидатских. Как представляется, правительство еще никогда не работало над вопросом комплексно.

Не беря на себя смелость давать рекомендации «не в моей сфере», отмечу одно. Здесь, как и во всех других, новых и во многом непонятных, и еще не освоенных правительством сферах, для качественного и быстрого освоения участие дипломатии очень важно. Речь идет большей частью о людях со знанием международного опыта, причем многих стран, о завсегдатаях тусовок высокого уровня, о чувствительных к нюансам и намекам, и, что важно, о лишенных меркантильных интересов. Украинскому обществу известны и районные судьи с миллионными вкладами, и директора детдомов с особняками в четыре этажа, и скромные таможенники с тремя мерседесами, но даже самые уважаемые министры иностранных дел или многократные послы-профессионалы не выходят за пределы украинского среднего класса. Некоторые после выхода на пенсию как- то крутятся в бизнесе, в лучшем случае утраивая таким образом ее размер. Исключения — на пальцах одной руки, но и те небесспорны. В связи с этим разработка темы использования транзитного потенциала Украины должна идеологически выполняться при непосредственном участии дипломатов.

Поэтому в конце — итог всех трех заключений: организационного, политического и экономического. В постсоветском государстве, которым все еще остается Украина и которым она перестанет быть с момента начала переговорного процесса о вступлении в ЕС, роли государства в целом и правительства в частности несоизмеримо большая в сравнении с европейскими странами. Не берусь спорить, нужна ли в украинском правительстве должность вице-премьер-министра по вопросам сельского хозяйства (не как конкретного лица, а именно как должность). А вот вице-премьер по внешним отношениям, который бы координировал все три составляющие и контролировал проблематику европейской интеграции, нужен безусловно. Это совсем не значит, что я предлагаю административное решение для проблемы системной. Просто такое время — «Временных императивных мандатов». И встречать вызовы такого времени следует надлежащими методами.