Дипломатическая периферия войны

В центре внимания сейчас находятся взаимоотношения России со странами НАТО и Европейского Союза. Однако мир велик, и этими взаимоотношениями последствия кавказской войны не исчерпываются. Изменения в отношениях стран, даже далеких географически от восточной части Черного моря, происходят буквально на глазах.

БЛИЖНЕВОСТОЧНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

Россия оказалась в весьма теплой компании в составе Кубы, Венесуэлы, Сирии и террористов из Хамаса или им подобных. Возвращение к временам Гамаля Абдель Насера и Ясира Арафата почувствовали в Дамаске и поспешили в Москву с просьбами о поставках оружия. Иначе сирийскому лидеру Башару Асаду под давлением Запада пришлось бы пойти на значительные уступки, в первую очередь, в Ливане. Надежды на действенную помощь Тегерана не оправдались, там слишком заняты противостоянием с США и своими внутренними проблемами. Теперь появилась возможность снова вползти в расширяющуюся трещину между Россией и Западом и попробовать получить от этого хоть какую-то выгоду. Находясь в сложных отношениях с Западом, Россия, не получившая существенной дипломатической поддержки от Пекина и Дели, вынуждена будет улучшить несколько «замутненные» отношения с Ираном. А там цепочка тянется и к Дамаску.

Однако розовым мечтам сирийского гостя не суждено было сбыться, хотя бы на данном этапе. В Москве оружие обещали, но только оборонительное. Окончательно становиться на арабскую сторону в ближневосточном конфликте пока в Первопрестольной не решились. Тем не менее, уже некоторое время наблюдаемый проарабский крен в московской политике получит дальнейшее развитие. За его замедление от Израиля потребуют прекращения военно-технического сотрудничества с Грузией, в первую очередь, поставок беспилотных самолетов, весьма досаждавших российским военным.

Судя по всему, в Тель-Авиве готовы пойти на такие жертвы, но оправдаются ли они — очень большой вопрос. Проарабский курс Москвы весьма логичен и связан в первую очередь с общностью интересов в области поставок нефти. Хотя Россия не является членом ОПЕК, тем не менее, ее ценовая политика в определенной мере координируется со странами организации. При наблюдаемом и прогнозируемом падении цен на нефть такая координация приобретает важнейшее значение. К тому же, Ближний Восток — очень чувствительный для США регион. Антизападная игра там, по мнению весьма влиятельных кругов в Москве, может служить весомым ответом на попытки дипломатической и политической изоляции России. Кроме того, российским адмиралам и некоторым гражданским политикам очень хочется, чтобы Андреевский флаг снова реял на просторах, хотя бы Средиземного моря. А для этого крайне необходима военно-морская база в Сирии. Так что в Дамаске не без оснований рассчитывают на большую поддержку Москвы в ближайшем будущем. Несмотря на успокоительные заявления в адрес Израиля, на Ближнем Востоке следует ожидать усиления конфронтации и террористической деятельности.

ПОТЕРЯННЫЕ БАЛКАНЫ

Поддержка сепаратистов на Кавказе неизбежно негативно отразится на отношениях с до недавнего времени близкой Сербией. С одной стороны, Белград не может резко выступать против политики Москвы, с которой его связывают и обещанная поддержка в попытках вернуть Косово, и нефтегазовые соглашения. С другой, имея в виду провозглашенную приоритетную цель — вступить в ЕС, — Сербия не может, да и вряд ли захочет противопоставлять свою позицию Брюсселю и Вашингтону. Президент Борис Тадич и его правительство по внутриполитическим причинам не сможет, даже если и хотело бы, проводить политику радикалов Томислава Николича и демократов.

Воислава Коштуницы, которого дважды, в 2008 г. — на президентских и парламентских выборах — отвергло большинство избирателей. Противоречивая позиция России, отвергающая независимость Косово и признающая независимость Абхазии и Южной Осетии, не вызывает доверия. К тому же, в Белграде убедились в том, что Москва реально ничем территориальной целостности Сербии помочь не может.

Более того, интересами Белграда демонстративно пренебрегли ради своих, кавказских.

Сложности во взаимных отношениях уже просматриваются. Отменен (официально — из-за событий на Кавказе) визит Сергея Шойгу в Белград. Подписанное весной нефтегазовое соглашение до сих пор не ратифицировано сербским парламентом. На берегах Савы ставится вопрос о пересмотре его финансовых условий — цены за продажу предприятия «Нефтяная индустрия Сербии». И в этом правительство получит значительную поддержку общественности, которая рассматривает все сотрудничество с Россией с точки зрения решения экономических и социальных проблем самой Сербии. Даже весьма консервативный и склонный к поддержке политики России на Кавказе белградский еженедельник «НИН» опубликовал заметку о том, что «единственное положительное последствие эскалации конфликта на Кавказе — это отмена визита Сергея Шойгу. Однако в будущем его избежать не удастся».

К этому можно добавить и то, что арест и выдача международному трибуналу в Гааге Радована Караджича вызвали гораздо большее недовольство в Москве, чем в Белграде; Россия не удовлетворила просьбу Сербии о выдаче лиц, против которых в стране выдвинуты серьезные обвинения.

Судя по всему, Москва потеряла на Балканах последнее дружески расположенное государство, так что будущее отношений России и Сербии вновь оказалось под покровом неизвестности.

ОБМЕН НА ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Проигравшей в результате кавказской войны определенно можно считать ту часть правящих кругов Приднестровья, которая ориентирована на президента Игоря Смирнова. О том, что Москва давно пытается избавиться от «непрофильного актива» на левом берегу Днестра, говорили уже примерно с февраля текущего года. Ближе к лету такая перспектива стала все более очевидной. Нам уже приходилось отмечать (День, 3 июня 2008, №96), что поддерживать приднестровских сепаратистов для Москвы становилось все более накладно. Речь не идет о прямых финансовых издержках, а о скорее дипломатических и военно-стратегических.

Ныне же процесс приднестровского урегулирования в пользу Молдовы получил дополнительный импульс. Россия стремится на этом примере показать, что, во-первых, сепаратисты бывают разных сортов. Другими словами, необходимо наглядно продемонстрировать уникальность ситуации в Грузии по сравнению с той, что есть в Молдове. Ведь в Москве утверждают, что случаи сепаратизма друг на друга не похожи. Во-вторых, почему бы не показать, в первую очередь, Европейскому Союзу, что Россия может быть вполне конструктивной и в состоянии помочь в решении проблем территориальной целостности, например, Молдове. А в дальнейшем, в случае успешного завершения конфликта в Приднестровье, заняться и другими замороженными очагами напряженности.

Одновременно осуществляется попытка снижения влияния Киева на разрешение конфликта. Ведется такая работа по многим направлениям, в том числе и путем распространения провокационных слухов. В румынской газете Ziua уже неоднократно публикуются материалы о возможном территориальном обмене между Молдовой, а в будущем Румынией, и Украиной. Недавно в этой газете был опубликован материал в связи с визитом президента Траяна Бэсеску в Киев. Вроде бы румынский гость заявил, что в украинской столице «есть претензии по поводу возврата Приднестровья Украине», в обмен на передачу Южной и Северной Буковины Молдове и тем самым восстановления границы по состоянию на июнь 1940 г.

В Тирасполе, несмотря на успех Абхазии и Южной Осетии, настроение далеко не праздничное. Там настаивают на признании Россией независимости Приднестровья. Но в Москве их доводы уже никого не интересуют. Свое дело Смирнов и Ко уже сделали и теперь на их место нашли более сговорчивых. Их прошлые заслуги на ниве служения интересам России в Москве в голову не берут. Своих забот хватает.

КОММЕНТАРИЙ

Как события на Кавказе и, в частности, признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии могут повлиять на Приднестровское урегулирование, когда власти непризнанной Приднестровской Молдавской Республики не хотят даже слышать о Плане Козака, предусматривавшем фактически полную автономию Приднестровья в составе Молдовы?

Оазу НАНТОЙ, программный директор Института общественной политики, Кишинев

— В данном случае я склонен считать, что между Москвой и российской марионеткой Игорем Смирновым существует распределение ролей. Москва говорит умиротворяющие вещи в ситуации, когда Смирнов озвучивает то, что Москва не хотела бы сама произносить. Но ситуация выглядит следующим образом. Президент Молдовы Владимир Воронин сейчас находится в достаточно уязвимом положении, потому что он два года пытался достичь урегулирования посредством пакетного соглашения с Кремлем. Сейчас очевидно, что Москва пойдет по линии ужесточения своей позиции. И заявление министра иностранных дел России Сергея Лаврова о том, что можно достичь соглашения на основе возврата к принципам, заложенным в меморандуме Козака 2003 года, следует, на мой взгляд, интерпретировать именно так. Молдова оказалась заложницей этой ситуации, когда все было инвестировано в попытку достичь решения на основе диалога с Кремлем. А сейчас Кремль, судя по всему, пойдет по линии ужесточения ситуации. Поэтому очень сложно предсказать, что в действительности может произойти на фоне такого жесткого противостояния между Россией и Западом, а также в ситуации, когда до недавнего времени все клялись, что решение может быть достигнуто только в формате «5+2». А сейчас участники этого формата позиционировались по разные стороны баррикад в связи с событиями на Кавказе.

Что касается ссылки приднестровских властей на референдум, то я считаю, что там не было свободного волеизъявления информированных граждан в рамках правового государства. Я склонен считать, что Приднестровье является территорией, оккупированной Российской Федерацией. Поэтому, политологически говоря, проведение там референдума о присоединении к РФ — бред сивой кобылы. А насчет того, может ли Россия признать Приднестровье, то она на сегодня продемонстрировала, что сможет это сделать. Другое дело, что за этим последует. Потому что Приднестровье находится в специфической ситуации, если учитывать, что большинство населения на левом берегу все-таки граждане Республики Молдовы, а не России. Также следует учитывать то, что между Приднестровьем и Россией «існує ненька Україна».

Что может сделать Брюссель и Киев для того, чтобы в данной ситуации сдвинуть с места процесс приднестровского урегулирования. Я не собираюсь давать указаний ЕС и Украине, что делать в этой ситуации. Украина является страной, которая руководствуется собственными интересами. А ЕС является самодостаточной «мягкой силой», в рамках которой достичь консенсуса по отношению к России очень сложно. Поэтому сейчас главное, чтобы руководство Молдовы не дрогнуло и не совершило каких-то глупостей, которые могли бы иметь серьезные и «долгоиграющие» последствия. А после выборов в 2009 году, наверное, можно будет говорить о чем-то конкретном. Потому что хороших решений в этой ситуации просто не существует. Их не может быть.

С другой стороны, Ассоциация внешней политики, которую представляют эксперты гражданского общества, разработала комплексный документ в связи с событиями на Кавказе и охарактеризовала события в Грузии как военную агрессию России. Мы считаем, что Евросоюз мог бы сейчас протянуть руку помощи Молдове, начав переговоры о новом договоре о взаимоотношениях с Молдовой до выборов 2009 года. С тем, чтобы в этом договоре, при условии выполнения Молдовой взятых на себя обязательств по демократизации и европейским ценностям, была четкая перспектива и шанс европейской интеграции. Это был бы, с одной стороны, мессидж для России о том, что Евросоюз рассматривает Молдову как страну, которая имеет реальные перспективы европейской интеграции. А с другой стороны, это был бы мессидж для молдавского общества — работать в этом направлении.

Что касается будущего Плана Ющенко? Этот план предусматривал демократизацию Приднестровья под международным контролем и многое другое. Но в тоже время План Ющенко не содержит в себе одного ключевого элемента — как гарантировать демократизацию этого региона, где находятся российские войска и где так называемое министерство госбезопасности выполняет функции КГБ в бывшем СССР, являясь при этом филиалом российских спецслужб. На этот вопрос План Ющенко не дает ответа. А если кто-то реально хочет решить проблему, то на этот вопрос надо отвечать.