Патриацид. Преступление против Украины

Ценное предложение высшим органам украинской власти появилось в Школе права Университета КИМЭП (Алматы, Казахстан). Доктор права, профессор Сергей Саяпин прислал недавно для «Главкома» (http://glavcom.ua) эскиз научной работы «Патриацид. Преступление против Украины». Думаю, вряд ли читателю известно значение термина «патриацид». Не случайно уже в начале указанной статьи ученый-правовед напомнил: «В августе 1941 года Уинстон Черчилль, шокированный ужасами Холокоста, заявил в радиоэфире: «Мы являемся свидетелями преступления, которому нет имени». Три года спустя, в 1944 году, польский профессор международного права Рафаэль Лемкин дал название этому ужасному преступлению — геноцид, «убийство народа». Уже в декабре 1948 года Генеральная Ассамблея ООН приняла Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, и со временем новый термин «прижился» в юридическом дискурсе. Сегодня весь мир является коллективным свидетелем еще одного преступления, имени которому пока нет».

•  «По лингвистической аналогии, — утверждает Сергей Саяпин, — это преступление можно назвать «патриацидом» — «уничтожением государственности» (от латинских слов patria — «государство», «Родина» и caedare — «убивать»). В данном случае — украинской государственности. Сегодня мы знаем, что согласно статье 1 Монтевидейской конвенции 1933 г. о правах и обязанностях государств государство характеризуется наличием постоянного населения, определенной территории, правительства и способности вступать в международные отношения». Любой здравомыслящий человек не может не понимать, что Украине то и дело пытаются «отказать» во всех этих признаках государственности. «Исходя из этой логики, в марте 2014 года часть территории якобы «недогосударства» Украины была отторгнута, а в августе в восточные регионы Украины были введены российские войска — и представитель России в Совете Безопасности ООН даже не стал отрицать этого», — пишет Сергей Саяпин.

•  О возможных последствиях всех этих событий для Восточной Европы и мира в целом, учитывая существующий «потенциал смерти», остается только прогнозировать, догадываться. Как замечает ученый-правовед, международное право при неблагоприятном развитии событий не сможет предотвратить новый мировой пожар.

Очень целесообразно здесь подчеркнуть еще один момент. Обратите внимание, речь идет не просто об агрессии, как она определена в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 1974 г. относительно определения агрессии, — а именно об угрозе уничтожения государственности указанных стран. Поэтому уважаемый доктор права из казахского университета убежден: ценность этой резолюции в контексте украинского кризиса является сомнительной, как минимум, по трем причинам.

•  «Как так?» — спросит кто-то. Сергей Саяпин отвечает: во-первых, резолюции Генеральной Ассамблеи ООН имеют только рекомендательный характер. Во-вторых, резолюция 1974 г. предполагает, что Совет Безопасности ООН должен определить, что в конкретной ситуации был совершен акт агрессии по смыслу резолюции, — а в отсутствие такого определения и акта агрессии, на который должна была бы реагировать ООН, как бы и нет. И в-третьих, деяния, о которых идет речь в контексте украинского кризиса (уничтожение государственности), попросту не предусмотрены в резолюции 1974 г. — и в этом смысле она является лишь ограниченно применимой к урегулированию сложившейся ситуации. В общем, итог такой, с сожалением пишет автор статьи: «...В действующем международном праве отсутствует юридически обязательный источник (упоминание. — Ю. К.), который черным по белому запрещал бы одному государству совершать деяния, направленные на международно-противоправное уничтожение государственности другого государства. И в этой связи действия против Украины, угрозы в адрес Польши и стран Балтии, а также недавние намеки в адрес Казахстана о том, что у казахов до недавних пор якобы вообще не было собственной государственности, имели место в контексте международно-правового вакуума. А правовой вакуум предполагает безнаказанность...»

•  Некоторые читатели могут возразить: «Как же нет такого источника в международном праве? А Устав ООН с запретом на применение силы и угрозы силой против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства?» И будут правы, такое положение в пункте 4 статьи 2 Устава ООН, действительно, есть. Но, во-первых, оно непосредственно охватывает лишь два признака государственности — территориальную неприкосновенность и политическую независимость — и не охватывает (то есть, по сути, оставляет без защиты) другие. Во-вторых, ссылка в том же пункте на запрет применения военной силы «каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объединенных Наций», предоставляет много возможностей для различных толкований — и в результате, для различных бюрократических проволочек.

Здесь как раз уместно перейти к главному вопросу, мотивировавшему Сергея Саяпина взяться за перо. Чтобы сохранить стиль, точность изложения, еще раз сошлюсь на слова из его авторской статьи: «Украина явилась первой жертвой патриацида в новейшей истории. И именно как жертва патриацида может стать инициатором разработки международного договора о запрете преступления патриацида и наказании за него. Этот международный договор должен быть открыт для участия всех государств и устанавливать международную ответственность государства и индивидуальную уголовную ответственность за насильственные посягательства на государственность другой страны». Саяпин не стал подробно рассматривать структуру этого международного акта, но несколько замечаний он все же сделал.

•  Так, в этом договоре, на его взгляд, должна быть прописана обязательная юрисдикция Международного Суда ООН по вопросам его применения и толкования, а также должно быть указано, что его режим применения будет являться автономным по отношению к Совету Безопасности ООН. Кроме того, он считает необходимым продумать и соотношение данного договора с механизмом Международного уголовного суда по осуществлению уголовного преследования за преступление агрессии, который, возможно, вступит в силу между отдельными государствами — участниками Римского устава МУС после 1 января 2017 года. Слабость механизма МУС заключается в том, что даже в случае вступления в силу соответствующих поправок к данному Уставу, принятых в 2010 году в Кампале, МУС будет обладать юрисдикцией исключительно в отношении деяний, перечисленных в резолюции 1974 г. об определении агрессии, — и в этом смысле предметная юрисдикция МУС будет ограничена по определению. И еще — международный договор по преступлению патриацида, считает ученый, должен содержать обязательный — и менее бюрократический, и более оперативный — механизм взаимодействия государств-участников в случаях посягательства на их государственность, а также содержать особые гарантии для малых государств.

•  И последнее. Об ответственности субъектов международного права за будущее всего человечества. Нельзя не согласиться с Сергеем Саяпиным в том, что экстремальная степень опасности текущих событий в Украине для международного правопорядка дает основания полагать, что инициативу Украины могут поддержать достаточно много государств — ведь в сохранении своей государственности заинтересованы все страны. И чем скорее Украина выступит с такой инициативой — тем лучше будет для мировой политики, международных отношений. Какова бы ни была вероятность патриацида, наша задача, задача всего мирового сообщества — сделать патриацид невероятным. Только бы успеть, только бы осознать, только бы суметь...