«Для меня Майдан не закончился»

Ровно пять лет назад после массовых расстрелов на Евромайдане Виктор Янукович бежал из страны. Параллельно началась спецоперация России по аннексии Крыма и дестабилизации ситуации на востоке Украины. Хотя, по словам бывшего председателя Службы безопасности Украины Валентина Наливайченко, Кремль имеет прямое отношение не только к дальнейшей оккупации украинских территории, но и к расстрелам на Майдане. К сожалению, виновные за убийства так и не наказаны. Довольно свободно чувствуют себя и российская власть, которая продолжает оккупацию.

Определенным результатом также являются последние социологические данные Центра Разумкова, которые были обнародованы 20 февраля. Чаще всего граждане Украины выражают доверие волонтерским организациям (им доверяют 67% опрошенных), Вооруженным Силам Украины (62%), Государственной службе по чрезвычайных ситуациям (61%), Церкви (61%), добровольческим батальонам (57%). Недоверие чаще всего высказывается государственному аппарату (чиновникам) (83% им не доверяют), СМИ России (83%), Верховной Раде Украины (82%), судебной системе (78%), политическим партиям (77%), правительству Украины (75%), коммерческим банкам (75%), Президенту Украины (71%), прокуратуре (70%).

Беседуем с волонтером и военным Мирославом ГАЕМ.

«ЛЮБОВЬ ТИМОФЕЕВНА СПАСЛА МЕНЯ И ЕЩЕ ВОСЬМЕРЫХ МАЙДАНОВЦЕВ ОН «БЕРКУТА»

— Для меня Майдан — это ряд дат и событий, которые повлияли на мою личную истории, историю моей семьи, друзей, страны. Траурные даты последних дней Майдана мы начинаем отмечать 18 февраля. Каждый год в этот день мы с побратимами из 3-й сотни Самообороны собираемся у Лядских ворот на Майдане и идем по тем улицам, по которым шли мирным шествием к Мариинскому парку 18 февраля 2014 года. Это те улицы, где были бои и героические моменты, потому что бились не на жизнь, а на смерть — в рукопашную, так, как это описывали в исторических романах о рыцарях Средневековья, когда шли один на один и стена на стену. Мы вспоминам, кто где стоял, кто что видел, даже какие-то смешные моменты, хотя, конечно, грустных эпизодов больше. Каждый вспоминает — где он лежал, как его били и тому подобное. Но на этом мой день не заканчивается. После Мариинского парка я всегда отделяюсь от нашей кампании, покупаю бутылку шампанского, коробку конфет или торт и иду поздравить прекрасную женщину — Любовь Тимофеевну, которая пять лет назад спасла меня и еще восьмерых майдановцев от «Беркута».

Тогда у меня был «отжатый» милицейский щит (мне его отдал парень, который устал его держать) и штыковая лопата. Была каска, слабенький бронежилет, наколенники, налокотники... Поскольку до этого уже были драки с милицией на Майдане и на улице Грушевского, то мы начали понемногу покупать себе защитное оборудование. 18-го числа мы погнали милицию и «титушек» к Верховной Раде, но потом нам приказали остановиться. Потом они перегруппировались и пошли в контратаку. Я был среди тех, кого зажали в печально известном доме, где было больше всего избиений. Стал у стены и закрылся щитом, который защитил меня от камней «титушек». Так вышло, что как раз надо мной было единственное окно без решетки, которое майдановцы разбили и, отталкиваясь от меня, начали влезать в него. Влез туда и я. Мы вышли на другую сторону дома, но оказалось, что он полностью окружен. Дальше мы забежали в ближайший подъезд и начали метаться, чтобы найти какое-то прибежище. Но двери нам никто не открывал, тогда я заметил, что на одном из этажей были старые советские деревянные двери. Я их выбил, и оказалось, что там жила эта женщина — Любовь Тимофеевна. Она не только нас не выгнала, но и приютила. Мы забаррикадировались и смогли просидеть несколько часов. Потом я переоделся в гражданскую одежду ее мужа, оставил там всю свою амуницию, вышел и смешался с толпой «титушек», которые еще пытались вылавливать майдановцев.

Так я смог вернуться на Майдан, чтобы продолжить борьбу 19 и 20 февраля. Я принимал участие во всех основных событиях противостояния на Майдане, но серьезных ранений у меня не было, если не считать распыленый газ, взрывы, пылающий огонь, порез руки и тому подобное. Хотя 18 февраля, которое я вспоминал, «Беркут» стрелял из помпового оружия, а «титушки» забивали нас камнями. Дальше нас ждали ожесточенные бои. Мы подожгли Майдан, чтобы защититься, использовали коктейли Молотова. И когда ночью я упал от усталости в палатке 3-й сотни, то был уверен, что мы проиграли силовикам, потому что Самооборона была разбита, мы едва держались, даже киевляне пошли домой спать, потому что очень устали от противостояния. Но утром пришло подкрепление. И когда я проснулся 20 февраля, то увидел, что по Институтский бегут наши люди. Я был очень удивлен, потому что там должна была быть милиция. Но она убегала. Мы сразу побежали туда и начали выносить первых раненых и убитых от снайперских пуль.

«СУТЬ БЫЛА НЕ В ТОМ, ЧТОБЫ СВЕРГНУТЬ ЯНУКОВИЧА, ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА — ИЗМЕНИТЬ СТРАНУ»

— После Майдана вы сразу пошли на фронт?

— Когда начались события в Крыму и к нашей восточной границе была переброшена многотысячная российская армия, появилась угроза начала полномасштабной войны. Тогда часть нашей сотни приняла решение пойти в добровольческий батальон. Я также принял решение записаться в самый первый резервный батальон, чтобы отбивать российскую агрессию. Дальше попал на войну, первые обстрелы, в частности мы воевали на горе Карачун (14 мая 2014 года Мирослав Гай вместе с десантником 95-й Житомирской аэромобильно-десантной бригады Сергеем Шевчуком поднял государственный флаг на телевизионной башне г. Славянска. — Ред.). Дальше было волонтерство, потом я еще закончил военный университет. На сегодня я являюсь руководителем благотворительной организации «Фонд, Мир и Ко».

— Сегодня можно услышать много критики в адрес власти, в частности из-за того, что так и не наказаны виновные в преступлениях во время Евромайдана. Что изменилось для вас за эти пять лет?

— У меня двоякое чувство. Понятно, что большинство тех, кто виновен в расстрелах, убежали в Россию — Янукович, Азаров, Захарченко, Якименко, часть беркутовцев, которые потом воевали на стороне России. Но я знаю, что сегодня расследования еще продолжаются, и верю, что рано или поздно мы увидим виновных на скамье подсудимых. Янукович и другие виновные будут сидеть в тюрьме. Мы все хотим быстрых реформ, быстрого наказания виновных, но если мы хотим иметь демократическую и правовую Украину, то должны требовать не быстрых расследований, которые потом могут быть проиграны в ЕСПЧ, а качественных и уверенных.

Для меня Майдан не закончился, я продолжаю работать над становлением Украины как европейской страны, сейчас беспокоюсь о вступлении Украины в НАТО, раньше занимался вопросами Томоса, войны. У меня нет ощущения, что дело сделано и нужно сложить руки. Хотя много моих друзей именно так и думают, они критически относятся к власти. Однако много и тех, кто пошел воевать на фронт. В действительности после Евромайдана все только начиналось. Суть была не в том, чтобы свергнуть Януковича, главная задача — изменить страну. Если сразу опустить руки и думать, что кто-то там это сделает, то мы получим контрреволюцию, реванш пророссийских сил.

«ОБЩЕСТВО МОЖЕТ ДОВЕРЯТЬ ИЛИ НЕ ДОВЕРЯТЬ ВЛАСТИ, НО ТОЧНО ДОЛЖНО ДЕРЖАТЬ ЕЕ ПОД КОНТРОЛЕМ»

— Тем не менее через пять лет люди доверяют волонтерам, армии, церкви, но не доверяют парламенту, правительству, Президенту, судебной ветви власти... Как прокомментируете эти данные?

— Общество может доверять или не доверять власти, но точно должно держать ее под контролем и спрашивать о результате. Такими являются общества в любой цивилизованный стране. Думаю, ситуация с доверием к Верховной Раде, Кабинету Министров и Президенту изменится после того, как представители гражданского общества все больше и больше будут приходить в государственные учреждения. Этот процесс постепенно происходит, например, в Центральную избирательную комиссию попало много майдановцев, в Министерство по делам ветеранов пошло много волонтеров и военных, в Министерстве здравоохранения так же работают бывшие волонтеры. Этого мало, нужно больше новых лиц, которые будут иметь высокую степень ответственности и, что очень важно, — профессионализм и опыт за плечами. Доверие также будет возвращаться тогда, когда люди будут чувствовать результаты на простом бытовом уровне.

Сегодня для меня очень важно, что есть безвиз с Евросоюзом, Томос, реальные изменения в Вооруженных силах Украины. Как военнослужащий, как резервист я вижу реформы в армии. В отличие от 2014 года в последние годы выдают всю новую амуницию. Если в начале войны мне выдали плащ-палатку 1939 года, то сегодня мне выдают новый дождевик, берцы, форму, шлем, бронежилет, в армии есть новые средства связи, патроны, оружие... Для того, чтобы изменения почувствовала вся страна, нужна развитая экономика. За пять лет после Евромайдана мы не можем пройти путь, который прошли США или Польша за десятки лет. Не надо забывать, что только недавно мы провели декоммунизацию, которая в действительности в головах у людей еще не завершена. Небольшие, но мы имеем зарубежные инвестиции, пополнили золотовалютный фонд, который был разграблен, как и бюджет, сокращается внешний долг... Изменения происходят, но для того, чтобы их стало больше, нужно время. Европейские реформы возможны только при продолжении курса на ЕС и НАТО, что уже закреплено в Конституции. Это предполагает не только изменения в армии, но и в экономике, энергетике. Нужна кропотливая домашняя работа.