Кровь Майдана как пролог оккупации

20 февраля 2014 года. Киев, к которому приковано внимание всей Украины и мира, почти перекрыт. На подъездах к столице устроены блокпосты. Киевское метро парализовано, и люди с трудом передвигаются по городу другим общественным транспортом. По всей стране возникли проблемы со снятием средств в банкоматах. Центр столицы пылает в буквальном смысле. В это же время трагедия на Майдане достигает своей кульминации — людей не просто бьют, а убивают прямо на улицах. Все это демонстрируется в онлайн-режиме по телеканалам и через интернет. Стримы, которые до того не были достаточно популярны, превратились в актуальное и распространенное средство репортажа. Со временем погибших в эти дни назовут Небесной Сотней, хотя, по разным подсчетам, жертв было намного больше.

Вместе с тем, на востоке Украины и в Крыму полным ходом российская пропаганда руками местных регионалов и коммунистов вбивает в голову мысль о «бандеровской угрозе». После побега Януковича тогдашний председатель фракции «Партии регионов» Александр Ефремов выступает с заявлением об измене и побеге тогдашнего президента страны. Некоторые представители этой партии на местных радах призывают к акту «гражданского неповиновения». За всеми подобными призывами четко чувствуется влияние России, а кровь Майдана российскими СМИ позиционируется как проявление общественного конфликта. Именно такая постановка вопроса стала основным аргументом РФ в дальнейшей агрессии и оккупации украинской территории.

Начальник Департамента специальных расследований ГПУ Сергей ГОРБАТЮК, который непосредственно занимается расследованиями преступлений на Майдане в период 18—20 февраля 2014 года, в последнее время сделал ряд важных заявлений. В частности, в комментарии телеканала NEWSONE пан Горбатюк заявил, что «огромное число документов, которые бы позволили установить подразделения и лица, применявшие оружие, по внутренним инструкциям должны были составляться правоохранительными органами. Но приблизительно со средины января 2014 года данные документы просто перестали составляться. То есть следствие расценивает это как преднамеренную деятельность того руководства на недокументирование своей деятельности с пониманием того, что совершаются преступления. В то же время, большое число — фактически все — оперативно-разыскных дел, которые касаются тех событий, были уничтожены в период 19—22 февраля. Была уничтожена документация относительно выдачи и закрепления оружия в киевском полку «Беркута», подразделении, которому инкриминируется совершение расстрелов 20 февраля».

Подчеркнем, что речь идет о трагедии, совершавшейся на глазах у всего мира с тысячами непосредственных свидетелей и огромным объемом фото и видеоматериалов. Примечательным является то, что на круглом столе «Ответственность судей Майдана, обещания и реальность» 19 февраля Сергей Горбатюк заявил, что последний раз докладывал начальнику ГПУ о ходе расследования событий на Майдане аж в сентябре 2016 года. Удивительная и показательная хилость.

«МАТЕРИАЛЫ О ПРИЧАСТНОСТИ БЫВШЕГО РУКОВОДСТВА СБУ К РАССТРЕЛАМ НА МАЙДАНЕ Я ПЕРЕДАМ РЕДАКЦИИ «Дня»

«Ничего не может быть утрачено, — заявил «Дню» бывший председатель СБУ и лидер движения «Справедловость» Валентин НАЛИВАЙЧЕНКО. — Если должностные лица ГПУ заявляют об этом, то за такую потерю материала несет ответственность лично Генпрокурор и его заместители. Что касается материалов, которые собирались сразу после 24 февраля, когда парламент назначил меня председателем СБУ, то мы тогда разыскали и арестовали генералов и высокопоставленных лиц СБУ, которые были напрямую причастны к противозаконным акциям, в частности организации расстрелов на Майдане. Я требую, чтобы прекратили рассказывать сказки и вывели арестованных лиц на публичный суд. И это я говорю только о СБУ. У меня лично есть на руках рассекреченные мной, еще когда я занимал должность главы СБУ, материалы относительно причастности бывшего руководства СБУ к преступлениям против человечества и расстрелам людей на Майдане. Эти копии материалов я передам непосредственно редакции «Дня». Президент Петр Порошенко назначил в 2015—2016 годах на руководящие должности, в том числе в СБУ, людей, которые непосредственно, по состоянию на 2013-й и начало 2014 года были руководящими должностями при тогдашнем председателе СБУ Якименко. Никто не мешает привлекать и этих людей в качестве свидетелей, если они еще не подозреваемые».

«Что касается вопроса вялости расследования преступлений на Майдане, то убежден, что у власти нет политической воли для этого, — продолжает мысль Валентин Наливайченко. — Кроме того, в нынешней власти есть люди, которые вернулись на высокие должности, при том, что они находились в команде власти Януковича. Их не назначать нужно, а допрашивать. Если не отрезать этих людей, то расследование и дальше будет идти вяло».

«Я — НЕПОСРЕДСТВЕННЫЙ УЧАСТНИК СОБЫТИЙ — ДОБИВАЛСЯ ДВА ГОДА, ЧТОБЫ МЕНЯ ДОПРОСИЛИ В КАЧЕСТВЕ СВИДЕТЕЛЯ»

«Я не следователь, и потому не хочу выдвигать явные претензии к качеству следствия относительно убийств на Майдане, — говорит «Дню» председатель ОО «Сила права» Андрей СЕНЧЕНКО. — Но у меня возникает пакет вопросов. Был Майдан и был штаб Майдана. Это определенный круг людей. Лично я был комендантом Октябрьского дворца. На мой взгляд, нужно начинать допросы со штаба Майдана. Там были люди, которые находились в водовороте событий постоянно и отвечали за участки работы. Были и те, кто приезжал на определенное время. С ними со всеми мы контактировали. Так вот с ними следствие почти не вело работу. Я — непосредственный участник событий — добивался два года, чтобы меня допросили в качестве свидетеля. В конце концов, лишь после того, как я на одном из эфиров на телевидении, где был Горбатюк, сказал об этом, меня пригласили в ГПУ и допросили. В своих показах я указал, что вместе со мной были конкретные хорошо осведомленные люди, которых так же нужно допросить. Потом я лично спрашивал у этих людей, обращалась ли к ним Генпрокуратура? Оказывается, нет. Мне не понятно, как следствие ищет доказательства по этому делу и как их фиксирует. Возможно, в ГПУ работают какие-то большие профессионалы, которые используют другие методы сбора доказательств, но тогда не понятно, чего они жалуются на то, что доказательства куда-то исчезли еще в 2014 году. Соглашаюсь с тем, что трагедия на Майдане происходила на глазах всего мира и у следствия должно быть достаточно фактажа. На мой взгляд, следствие все же пошло по ошибочным путем. А именно эмоциональным путем. Со следствием с самого начала контактировали родные погибших. Проблема в том, что родные погибших далеко не всегда являются прямыми свидетелями событий. Для них это личная трагедия. Еще одним моментом была коррупционная составляющая. Я убежден, что львиная доля дел была закрывата в самом начале расследования, когда нужно было собирать доказательства по горячим следам, из коррупционных мотивов».

Следует вспомнить, что использование правоохранителей для преступных действий на Майдане (следует отметить, что далеко не все из них были причастны к убийствам и избиению людей) сразу превратило «Беркут» и других спецназовцев в глазах одних украинцев в кровавых преступников, а в глазах других — в героев. При возвращении домой (Крым, восток Украины) служащих «Беркута» ждали в лучшем случае увольнения, в худшем — суд и наказание. Этот фактор стал еще одним мотивом для перехода их на сторону оккупанта.

«26 февраля 2014 года я вылетел в Крым и имел встречу с составом крымского «Беркута», — объясняет  Андрей Сенченко. — Зал был забит до отказа. После того имел встречу с командным составом крымского территориального командования внутренних войск. Я им объяснял формулу ответственности за события на Майдане. Было четко сказано: к тем, кто не убивал, никаких претензий не будет. Власть, безусловно, использовала правоохранительные органы на Майдане. Что касается перспектив «Беркута», то также было четко сказано, что структуры под названием «Беркут» в стране не будет. Но спецназ в милиции должен быть. Ведь это очень важная функция. Таким образом, каждый правоохранитель, не совершивший преступления, имеет право пройти переаттестацию и остаться служить в спецподразделениях. Имею надежду, что эту же формулу Аваков довел до «Беркута» и на Донбассе. А вот какие были мысли у тех или иных правоохранителей, то здесь сложно о чем-то говорить. Конечно, речь не шла о том, что нужно было простить всех. За преступление нужно отвечать. Но нельзя бросать тень на всю структуру».

Для более широкого понимания того, что произошло в те трагические дни, следует также обратить внимание на то, что происходило в Украине всю следующую неделю. Напомним, что именно в эти дни заканчивалась зимняя Олимпиада в Сочи (23 февраля 2014 года), и уже тогда в народе распространялось мнение о том, что Путин начнет активные действия в Украине сразу после закрытия олимпийских игр. Кровавая бойня на Майдане и соответствующая медийная картина для внешнего потребления удачно вписывалась в такие планы. Российская пропаганда, как уже было сказано, активно подчеркивала, что в Украине идет гражданская война, что должно было, с одной стороны, оттолкнуть от нас Европу и мир, а с другой, замаскировать российское вмешательство и военное вторжение.

Через несколько лет после этих событий были обнародованы рассекреченные выдержки из стенограммы заседания СНБО от 28 февраля 2014 года. Подчеркнем — лишь выдержки. Такая избирательность носила явно политический характер афиширования этой стенограммы. Тем не менее, она позволяет понять ряда моментов. Первое — председатель СНБО Александр Турчинов, который на то время имел довольно широкие полномочия, в том числе и.о. главы государства, для принятия срочных решений (военное положение, военные учения) мог не ставить их на голосование во время заседания СНБО (тем более, что в голосовании принимали участие политики, не имевшие отношения к упомянутому органу). Второе — в момент ответственности новая власть занималась распределением квот и портфелей вместо того, чтобы немедленно принять решение о назначении силового блока (Генштаб, Министерство обороны). Третья — ряд политиков апеллировали к якобы позиции Запада «не провоцировать Путина». Однако между словами «не провоцировать» и «не защищаться» существует большое отличие. Таким образом кровь Майдана стала не только прологом для оккупации части украинской территории и уже более чем десяти тысяч погибших, но и открытыми дверями для новой власти, которая полностью вышла из лона старой. И этот аспект, без лишних обвинений, следует учитывать, когда спрашиваем себя — почему так медленно идет расследование преступлений конца февраля 2014-го.

Еще одним показательным нюансом того периода стала, на первый взгляд, формальная вещь — российская медаль «За возвращение Крыма», на которой указана конкретная дата — 20 февраля 2014 года, то есть день самых кровавых событий в Киеве и когда о Крыме в СМИ еще никто не вспоминал. Случайность? Нет. Скорее документальное признание причастности РФ к событиям на Майдане и доказательство того, что расстрелы Небесной сотни были лишь звеном в цепи дальнейшей оккупации.