«Квадратура круга»

Завершая свой цикл статей, посвященный проблемам современной демократии и авторитарной модернизации, хотим подробнее остановиться на некоторых уже затронутых сюжетах. И в первую очередь отмечаем, что авторитарная власть далеко не всегда является диктатурой, а ее появление — следствием военного переворота. Скажем, генерал де Голль стал президентом не в результате мятежа (хотя и при активной поддержке армии), а генерал Скоропадский, выдвиженец съезда хлеборобов, не свергал правительство Центральной Рады, напротив, оно имело теоретическую возможность разогнать съезд, но Сечевые стрелки не захотели лить украинскую кровь. И египетские генералы отстранили от власти исламистов (которые на всеобщих выборах победили в провинции благодаря вмешательству улемов и раздаче местных эквивалентов «гречихи») при активной поддержке образованных слоев населения (сосредоточенных, прежде всего, в больших городах) и дееспособной судебной системы.

И, опять-таки, сами по себе всеобщие выборы не являются синонимом и главным проявлением демократии. Трагедия героических и наивных китайских студентов, которые в 1989 году были расстреляны на площади Тяньяньмень, как раз и заключалась в том, что их требование немедленной политической либерализации имело бы следствием приход к власти в результате выборов самых неуклонных противников рыночных преобразований, то есть эволюционного прогрессивного развития коммунистического Китая. Сказанное не значит, что мы одобряем методы подавления студенческих выступлений, но в то же время иллюзии протестующих могли привести к национальной катастрофе.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ЗАПАДНЫМ ДЕМОСОМ?

Поэтому демократия не может сводиться к общему избирательному праву. Даже больше: это право не тождественно демократии. Так как для того, чтобы «власть народа» стала фактом, нужны не разнообразные политические технологии, а реальный, ответственный, полновесный социально-политический субъект, который достиг бы  имени «демос» и стремится быть им, не обменивая свободу на благосостояние.

Вспомним: западная демократия далеко не всегда была такой почти необозримой, как сегодня; существовала целая система ценза, которая в исторической перспективе и дала возможность формирования демоса и реализации полноценной демократии. Так, в либеральных как по тем временам Нидерландах 1800 года электорат включал всего 12% взрослого населения, на 1890 год этот показатель вырос до 27%, в 1900 году — до 63%. Общее избирательное право для мужчин здесь было введено только в 1917 году, для женщин — в 1919 году. В Британии избиратели в 1830 году составляли только 4% взрослого населения, во Франции — менее чем 2%. Только в первой четверти ХХ века общее избирательное право стало достоянием большинства стран Запада (но не всех!). В США длительное время избирательное право почти по всей стране принадлежало только налогоплательщикам; граждане со средними и низкими состояниями имели выбор — платить налоги и быть полноправными участниками политической жизни — или же иметь несколько высший уровень жизни, чем в случае участия в выборах, но за счет отказа от участия в решении государственных проблем. Этот ценз окончательно был отменен только в 1964 году. Что ж, как справедливо замечал еще Александр Герцен, нельзя освободить человека извне больше, чем он свободен внутри. И общее избирательное право на Западе стало проявлением именно такого освобождения изнутри: больше века те общественные слои, кому это право было необходимо, боролись за него и учились им пользоваться.

Казалось, после Второй мировой войны, а особенно после падения коммунизма в Европе и СССР демократия победила окончательно. Философ Френсис Фукуяма даже написал книгу о конце истории. Мол, мы видим «не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как такой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления». И даже если будут какие-то эксцессы где-то на задворках цивилизации, они быстротечны. Однако выяснилось, что дела куда хуже. Сегодня на Западе с демократией, по нашему мнению, значительно хуже, чем было в 1990-ые годы. Более того: мировая демократия сейчас находится в самом тяжелом, по-видимому, с 30-х годов прошлого века кризисе. Реанимировались лево-тоталитарные партии и организации; их штурмовые отряды маршируют под едва перелицованным сталинским лозунгом 1927 года: «Прочь фашизм, прочь капитализм!» Подавляющее большинство социал-демократов вместо защиты прав наемных работников, в первую очередь высококвалифицированных, которые, согласно Марксу, являются главными творцами общественного богатства, защищают в настоящее время бездельников, которые сидят на велфере, сексуальные меньшинства и мигрантов. Правые радикалы (вместе с большинством леваков) нашли себе, наконец, нового фюрера в лице Путина — со всеми последствиями, которые отсюда вытекают. Блок НАТО в своем сегодняшнем состоянии вряд ли способен выполнять функцию защиты свободы на евроатлантических пространствах; представьте себе, только четверть этнических эстонцев поддерживает увеличение расходов на оборону в силу роста российской угрозы с 2% ВВП до 2,1% (среди граждан-неэстонцев это поддерживает 2%, что удивительным образом совпадает с числом местных украинцев). И так далее и тому подобное. Похоже, что с демосом происходят опасные вещи.

Доходит до крайнего абсурда. Уинстону Черчиллю приписывают афоризм: «В Англии антисемитизма быть не может, поскольку англичане не считают себя глупее евреев». Так или иначе, этот афоризм отображал ситуацию вплоть до конца ХХ века. Сегодня все иначе. Лидер лейбористов Джереми Корбин открыто потакает антисемитским настроениям и сам демонстрирует их; он, скажем, демонстративно возложил цветы на могилу идеолога и организатора теракта на Олимпиаде-1972 в Мюнхене, когда палестинские боевики убили израильских спортсменов, и всячески подтверждает расположение к исламистским экстремистам и ненависть к «нацистскому Израилю». Дошло до того, что почти 40% британских евреев, как подтверждает проведенный в сентябре 2018 года опрос, готовы серьезно рассмотреть вопрос об эмиграции в Израиль, если Корбин станет премьер-министром. Такого в Британии не было никогда.

АВТОРИТАРНАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ: КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ

Теперь об авторитарной модернизации. Нам говорили, что, мол, Наполеон жил давно и решал совсем другие проблемы, чем наши. Посмотрим, так ли это. Российский историк Александр Трачевский (1838-1906) писал в книге «Наполеон I» о реформах первого консула и императора: «Бонапарт сменил военный мундир на гражданский сюртук. Он послал Георгу III английскому горячий призыв к миру, а Павлу I предложил, ради дружбы, Мальту. Он даже заключил торговое соглашение с Соединенными Штатами, предусмотрев в них могучего соперника британцам. И началась богатырская работа преобразованию разрушенной Франции. Среди мира Наполеон поразил всех своего рода итальянской кампанией на поле гражданственности. Здесь важнейшим делом оказался Кодекс Наполеона (март 1804 года): его одного достаточно для увековечения этого имени.

Император начал энергично двигать вперед экономическое развитие страны. Возникло министерство торговли и промышленности (1811 год); появился практический торговый устав (1808 год). Не жалели средств на улучшение сельского хозяйства: осушались болота, охранялись леса, разводились луга. Плодосменная система вытесняла трехпольную, свекольный сахар замещал тростниковый, растительные масла стали даже вывозить за границу так же, как вина и скот. Внедрение испанского мериноса утвердило шерстяное производство. И крестьянин уже чувствовал некоторый достаток. Но главные заботы были направлены на промышленность: здесь приходилось бороться с Англией. Только в 1811 году, когда готовился российский поход, было потрачено двадцать миллионов франков «в поддержку коммерции». Появились постоянные выставки; фабрикантам делались всевозможные поощрения; иногда казна передавала им собственные образцовые заводы. Возник Общий мануфактурный совет (1810 год), и посыпались открытия и изобретения. Наконец, Наполеон расширял фабричное законодательство: и здесь, при быстром развитии дела, сама собой падала регламентация или стыдливая формалистика.

Результаты этой промышленной деятельности были поражающими: за десять лет почти непрерывных войн возместили с избытком все, утраченное во время революции. Французские изделия стали первыми в Европе. Французы начали вывозить много товаров, особенно несравненные шелковые и шерстяные ткани. Промышленность поддерживалась, кроме всего, удивительными общественными работами, на которые было потрачено при империи полтора миллиарда франков: вырастали целые города, не говоря уже о портах, крепостях, каналах, дорогах. В то же время применялись мероприятия по оздоровлению (прививка от оспы), появлялись богадельни и больницы, сооружались статуи и так далее. А из Парижа Наполеон хотел сделать «что-то сказочное, колоссальное»: строительные работы были в разгаре даже в 1813 году!»

Заметим, что это писал российский историк во времена, когда отклонение от идеологической линии в пределах триады «самодержавство-православие-народность» имперской властью, мягко говоря, не приветствовались.

УКРАИНСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

После Второй мировой войны американцы, британцы и французы еще трезво осознавали реалии, потому выборы в оккупированной ими части Германии были отодвинуты вплоть до 1949 года (иначе абсолютное большинство населения опять избрало бы нацистов). У них на глазах четыре года очень активно проводилась денацификация на всех уровнях, ликвидировались нацистские структуры, под суд шли самые заметные деятели предыдущего режима, закрывались соответствующие газеты и радиостанции, запрещалось заниматься политикой нацистским функционерам и тому подобное. А немецким мыслителям и художникам антинацистских взглядов была предоставлена широкая трибуна для пропагандистской работы. И только после всего этого, когда окрепли демократические институты, когда изменилось сознание большинства западных немцев, свободные выборы как инструмент общественного прогресса стали возможными. «Зачищена» ли Украина от структур прежнего режима и от промосковской «пятой колонны»? Риторический вопрос.

Между тем созданная во времена Кучмы олигархическая система — это и есть реально украинская экономика и в подавляющей степени и политика. Именно эта система является виновником сдачи Кремлю без боя Крыма и значительной части Донбасса, она препятствует оказывать надлежащее сопротивление в «гибридной войне», на ней замкнута невозможность институционной ротации властных элит, без чего демократия является лишь громким лозунгом. А в то же время тот, кто будет пытаться разрушить эту систему (а без этого невозможны ни цивилизованный рынок, ни цивилизованная политика) сугубо революционными методами, рискует разрушить государство во время войны. Потому выход в том, чтобы найти возможность заместить эту систему другой — как говорят, «в ходе игры». Но самими по себе выборами, которые контролируются этой системой, такое замещение осуществить невозможно. «Квадратура круга»? Да. Но она должна быть решена. А всеобщие выборы, повторим это еще раз, не улучшат, а ухудшат ситуацию в Украине. Однако и без демократии, без институционной ротации власти, без влияния низов на верхи и подотчетности верхов низам и тому подобное в перспективе ничего хорошего не будет. Однако государству нужно еще дожить до нее, до времен воплощения этой перспективы.