От Сталинграда... до Авдеевки

72-я отдельная механизированная бригада ВСУ отметила свое 75-летие. Ее закончили формировать 16 января 1942 года как отдельную дивизию, а летом того же года, после прохождения боевой подготовки, она уже воевала под Сталинградом. Вместе с другими она привела к большому перелому во Второй Мировой Войне. А после битвы за Сталинград дралась еще за Красноград, Кировоград, Прагу.

В нынешней войне с российским агрессором бригада — с самого начала. Ее бойцы принимали участие во всех важнейших битвах: защищали Мариуполь и Волноваху, становились первыми «киборгами» в Донецком аэропорту, шли на мужественный прорыв из Изваринского котла, защищали и удерживали Саур-Могилу...

Теперь они защищают один из важнейших участков восточного фронта вблизи Авдеевки и Донецкого аэропорта.

Мы не сомневаемся, что перелом в нынешней войне, когда он придет, будет на плечах этих отважных воинов.

Мы записали интервью с заместителем командира бригады подполковником Валерием ГУДЗЕМ, на котором лежит оперативное командование частью. Он встретил войну на должности командира взвода. В апреле-мае 2014 года со своим подразделением Валерий Гудзь защищал Волноваху и Амвросиевку; принимал участие в событиях поблизости Изварино и Червонопартизанска; вместе с легендарным Михаилом Драпатым осуществлял героический выход из Изваринского котла; под Старобешево помогал спасать наших бойцов после Иловайского расстрела; лично руководил танковым боем недалеко от Петровского, боем под Белокаменкой, захватом терриконов вокруг Докучаевска и другими показательными боевыми операциями, которые мало известны широкому кругу читателей, — но которые понемногу приближают перелом в этой войне и нашу победу.

Он из тех командиров, которые заслуживают безусловное уважение своих бойцов, уважение, которое можно получить только в бою. Они относятся к нему, как к настоящему воину, любят говорить об общих боевых походах и битвах, которых за три года было немало. Но чаще всего вспоминают бой под Белокаменкой в августе прошлого года. Признаются, что многие благодарны ему жизнью за решения, которые он принимал в том бою.

С этого и начинаем интервью с Валерием ГУДЗЕМ.

— В операции под Белокаменкой вам быстро удалось достичь тактических успехов, занять надлежащие высоты. Об этом даже успели отчитаться телевизионщики — об освобождении села — и здесь вдруг вы принимаете решение быстро оставить часть позиций. Немногие тогда могли понять вашу логику, пока не увидели, что после отхода, враг перепахивает все вокруг тяжелой артиллерией. Если бы вы остались на тех позициях, вы бы понесли огромные потери. Что это было — шестое чувство?

— Нет, я таких решений никогда не принимаю с помощью шестого или какого-то другого чувства. Были обстоятельства, указывавшие на то, что враг воспользуется сложившейся ситуацией из-за нашего быстрого продвижения. Я доложил об этом своему командованию, объяснил свои рассуждения, и они дали добро на маневр и на выход к новым позициям. Действительно, решение принималось быстро, но вовсе не впопыхах. В той оперативной ситуации оно выглядело как единственно правильное.

— А бывали ли случаи, когда подобные решения нужно было принимать мгновенно?

— Конечно. На войне многое решает мгновение. Случай не ждет твоих размышлений, иногда вообще не дает возможности среагировать. Это — война.

— Через почти три года после начала войны, что вам сейчас дается тяжелее всего?

— Тяжелее всего? ...Ничего. Трудно было в начале, когда мы сгребали нашу армию воедино. Теперь мы нормальная Армия, которая выполняет поставленные задачи. И выполняет успешно.

— А что дается легче всего? Что вас сегодня радует?

— Радует то, что теперь мы имеем, действительно, профессиональную армию. Я горжусь своими бойцами. Они сейчас очень умелые в своем деле. И отважные. Если в 2014 году люди шли на войну, насмотревшись кинофильмов и не задумываясь о том, что боевые действия обязательно приведут к потерям и увечьям, то в настоящий момент в военные части приходят те, кто точно знает: погибнуть может кто угодно и когда угодно. Потери можно только минимизировать.

— Если бы вы выбирали между военным умением и смелостью солдат и офицеров, находящихся под вашим руководством, что бы вы выбрали? Что является самым главным?

— Смелость. Без смелости хорошая военная подготовка немного значит.

— Но разве страх смерти или ранения не позволяет солдату выжить и продолжать битву?

— Наоборот, он его теряет. Поддавшись страху, человек начинает действовать хаотически и попадает под осколки или пули, либо и в плен. Страх перед смертью увеличивает шансы погибнуть, как ни парадоксально это звучит.

— В вашей бригаде, как в конце концов и в других, бойцы быстро растут в рангах, особенно те, которые прошли первую кампанию: по ускоренным программам становятся офицерами, командирами рот, ответственными за важные участки фронта. Это смелость?

— Нет. То есть не только. Эта война одна из наибольших войн в Европе после Второй Мировой. Наши солдаты и офицеры быстро приобретают опыт и знания, чему ни в каких военных академиях мира не научат. Их быстрое продвижение по службе — это, прежде всего, надлежащее использование их знаний и умений. Такие офицеры ощутимо повышают боеспособность нашей армии.

— Говорят, у вас есть определенное предубеждение против «тыловых» офицеров.

— Для офицера, если уже на плечах погоны, без войны никак. Если ты всю военную карьеру просидел в тылу, возникает вопрос — а зачем ты в эту армию пошел? Послужи командиром взвода или командиром роты во время боевых действий или на миротворческих операциях, а затем можешь служить и в тылу. Тогда и трений, которые мы часто теперь видим между фронтовыми офицерами и «тыловиками», не будет.

Противник есть противник. Мне все равно, откуда он пришел. Главное — что он напал на страну, которую я дал присягу защищать. Я, кстати, встречался с теми, кто воюет против нас, когда передавали их погибших, скажем. Один из их ротных командиров после разговора со мной даже сказал, что, когда увидит меня на поле боя, стрелять не будет... Потом я говорил с другим офицером, в ранге подполковника, с заметным русским акцентом, у него уже того настроя не было. Я понимаю, что там воюют разные люди, многие из них обмануты. Но моя задача — защищать от врага свою страну, а не задумываться над его мотивацией

Кстати, наш Генеральный Штаб в настоящий момент так и делает. Направляет к нам на службу даже работников военкоматов.

— Какой процент контрактников в вашей бригаде?

— Все — контрактники.

— А какой возраст?

— Где-то 30—45 лет, на мой взгляд — самый лучший возраст для контрактника. Это люди опытные, часто — специалисты по определенной военной специальности. Смелые и обученные.

— А как вы относитесь к недавнему решению призывать на службу, включительно со службой в зоне АТО, выпускников военных кафедр?

— Положительно. Резервистам также нужен боевой опыт, как и всем остальным офицерам. У нас много должностей писарей, даже слишком много, которые в случае необходимости должны занимать офицеры запаса. Но на этих должностях могут спокойно работать офицеры-женщины или военные, получившие тяжелые ранения на войне. Они будут справляться не хуже.

— Ваша бригада держит один из важнейших участков на передовой. Среди других позиций, ваши ребята воюют в Авдеевской промзоне, которая все время на слуху, потому что боевые действия там практически никогда не прекращаются. Что означает контролировать оперативную обстановку каждый день?

— Это, действительно, непростое дело. Но скажу вам так. Ребята, которые там стоят, делают мои задания значительно легче. Перед ними нужно склонить голову. Это настоящие воины.

— Часто логика военных операций на передовой направлена только на то, чтобы уменьшить влияние войны на местное население без решения каких-либо больших военно-тактических заданий — чтобы враг не смог обстреливать мирные районы, разрушать инфраструктуру и тому подобное. Насколько важным является лично для вас отношение местного гражданского населения к вашей бригаде?

— Очень важным. Я не раз повторял, что война — это дело военных; и мы считаем, что хорошо выполнили свою работу, когда гражданские этой войны даже не замечают.

— 72-я ОМБ (отдельная механизированная бригада) имеет славную историю. Сталинградская битва — ее известная веха. А вы когда-то задумывались над горькой иронией того, что ваша «сталинградская» бригада теперь воюет против российских агрессоров и их коллаборантов?

— Нет. Противник есть противник. Мне все равно, откуда он пришел. Главное, что он напал на страну, которую я дал присягу защищать.

Я, кстати, встречался с теми, кто воюет против нас, когда передавали их погибших, скажем. Один из их ротных командиров после разговора со мной даже сказал, что, когда увидит меня на поле боя, стрелять не будет... Потом я говорил с другим офицером, в ранге подполковника, с заметным русским акцентом, у него уже того настроя не было.

Я понимаю, что там воюют разные люди, многие из них обмануты. Но моя задача — защищать от врага свою страну, а не задумываться над его мотивацией.

— Последний вопрос, а почему вы выбрали военную службу? Чья это была идея: ваша или, возможно, ваших родителей?

— Моя идея. Старший брат у меня военный, связист. Я на него насмотрелся и отправился в армию. Только я оказался большим романтиком, чем брат. Пошел в десантники, а затем сюда, в 72-ю. Так и воюем.