Правовое измерение войны

Жизнь социума, нормированная по справедливым правилам, пребывает в плоскости правовых понятий. Это тот самій случай, когда люди живут одновременно по правилам и по «понятиям». И потребность в праве и в юридических новациях предельно обостряется в военное время. Наш собеседник — директор программ внешней политики и международной безопасности Центра Разумкова Алексей МЕЛЬНИК. Он отслужил 20 лет в военно-воздушных силах, принимал участие в миротворческой операции, проходил учения в военных вузах в США и Великобритании.

«ПОДАВЛЯЮЩЕЕ БОЛЬШИНСТВО ГРАЖДАН АДЕКВАТНО ОЦЕНИВАЕТ ПРИРОДУ ВООРУЖЕННОГО КОНФЛИКТА В УКРАИНЕ»

— Не слишком ли мало у нас реализованы интересы воинов, и не слишком ли много у них судей со стороны обывателей местечкового пошиба, в том числе и провластных? Когда война в государстве не признана войной, не попадаем ли мы все в абсурдную ситуацию, когда защита страны является делом исключительно самих ее защитников?

— Подавляющее большинство граждан Украины совершенно адекватно оценивает природу вооруженного конфликта в Украине.

Одна из главных проблем, которая усложняет «гибридность» сегодняшней ситуации, заключается в несоответствии избранного формата (правовых и организационных основ) противодействию вооруженной агрессии. Дата 20 февраля 2014 года определена началом вооруженной агрессии Российской Федерации против государства Украина, последствиями которой стали аннексия Крымского полуострова, а впоследствии — вторжение и длительные боевые действия на Востоке Украины.

Решение о начале антитеррористической операции (АТО) в апреле 2014 года было принято уже после того, как часть украинской территории была оккупирована. Возможно, такое решение было оправдано с внутриполитических и военных соображений до момента избрания президента. Однако не следует забывать, что признаки агрессии были одновременно скрытыми и очевидными с самого начала конфликта, а в августе 2014 года обрели абсолютно нескрываемые формы, и в законодательстве Украины четко прописано: факт агрессии — военное положение. Однако высшее политическое и военное руководство государства продолжило игнорировать требования национального законодательства относительно официального признания факта агрессии, принятия решения о введении военного положения, мобилизации, применении Вооруженных сил и других военных формирований в соответствии с Конституцией и Законом «Об обороне Украины».

Существует доказанный факт вооруженной агрессии против Украины со стороны России по меньшей мере по пяти признакам, предусмотренным международными и национальными документами. Соответственно, с появлением первых признаков агрессии должны быть выполнены пункты 19 и 20 статьи 106 Конституции, статья 4 Закона «Об обороне», которые четко требуют: «в случае вооруженной агрессии против Украины или угрозы нападения на Украину президент Украины принимает решение об общей или частичной мобилизации, введении военного положения в Украине или в отдельных ее местностях, применение Вооруженных сил Украины, других военных формирований, образованных в соответствии с законами Украины, подает его Верховной Раде на одобрение или утверждение, а также вносит в Верховную Раду представление об объявлении состояния войны.

В законодательстве нет ни одного слова о праве президента или Верховной Рады отступать от требований закона, учитывая рассуждения целесообразности — то ли проведение досрочных выборов, то ли необходимость получения очередного финансового транша. Кстати, отсутствие необходимых решений со стороны президента не является оправданием бездеятельности других должностных лиц. Органы государственной власти и органы военного управления, не ожидая объявления состояния войны, принимают меры для отражения агрессии. Законом также предусмотрена ответственность за нарушение законодательства об обороне Украины (cтатья 20). Соответственно, в нарушение требований Закона «Об обороне Украины» должностные лица должны осознавать то, что им придется нести не только политическую, но и уголовную ответственность. В неизбежности такой перспективы нет полной уверенности, но нельзя и исключать соответствующие судебные иски от имени простых граждан или политиков.

Трудно однозначно утверждать, насколько решение об использовании формата АТО, а не обороны (войны) приблизило бы нас к победе. Но его отсутствие создало целый ряд дополнительных проблем. В первую очередь это касается невозможности эффективного применения норм международного права касательно военнопленных, статуса оккупированных территорий, привлечения к ответственности страны-агрессора и коллаборационистов.

Акции активистов на крымском перешейке или по блокированию российских фур — это реакция общества на игнорирование властью требований национального законодательства, на подмену интересов национальной безопасности политическими или бизнесовыми интересами отдельных групп украинского истеблишмента. Произвольная трактовка, а по сути — невыполнение законов представителями власти подрывает их авторитет и легитимность в обществе, в глазах международных партнеров, а также в значительной мере поощряет действия агрессора и способствует им.

Например, общеизвестные Женевские конвенции 1949 г. о правилах ведения войны не дают ответы или рецепты на все ситуации, но относительно пленных, оккупированных территорий дают основания для «мобилизации» и Красного Креста, и ООН. Если бы в свое время Украиной было принято соответствующее решение, то все гуманитарные вопросы по поводу обеспечения оккупированных территорий сегодня адресовались бы стране-оккупанту, а не стране-жертве.

«ОЧЕРЕДНАЯ ПОРЦИЯ ОБЕЩАННЫХ ЛЬГОТ — ЭТО ОБЫЧНЫЙ ПОПУЛИЗМ»

— Кстати, многие украинцы обвиняют государство в том, что оно обещало воинам преференции, льготы, имущество, квартиры, — осознавая, что не может и не собирается этого делать, — да еще и действовало в твердом убеждении, что так и должно быть.

— Это наша давняя проблема. Очередная порция обещанных льгот — это обычный популизм. Государство не в состоянии десятилетиями обеспечить мотивационный пакет для своих защитников и прибегает к испытанным методам умножения льготников. Не думаю, что очень мудрым было решение о дополнительных выплатах за подбитую вражескую технику. Подобная коммерциализация войны несет опасность не только злоупотреблений, но может стимулировать неоправданный и нецелесообразный риск для жизни бойцов. Война ведется не ради уничтожения как можно большего числа живой силы или танков.

Алексей МЕЛЬНИК: Отсутствие необходимых решений со стороны президента не является оправданием бездеятельности других должностных лиц. Органы государственной власти и органы военного управления, не ожидая объявления состояния войны, принимают меры для отражения агрессии. Законом также предусмотрена ответственность за нарушение законодательства об обороне Украины (cтатья 20). Соответственно, в нарушение требований Закона «Об обороне Украины» должностные лица должны осознавать то, что им придется нести не только политическую, но и уголовную ответственность

В свое время (во время учебы в США) я имел разговор относительно понятия «статус участника боевых действий» с американским военным летчиком, который, кстати, прошел почти через все американские «горячие точки». Он воспринял это как парадокс: «Я же военный. Зачем еще какой-то дополнительный статус к тому, что ты обретаешь с момента вступления на военную службу, когда ты присягнул отдавать государству здоровье и жизнь».

— Каким образом государство должно привлекать мужчин в войско?

— В свое время я изучал опыт комплектования территориальной армии в Британии — что-то подобное нашей территориальной обороне. Это был 2007 год, длительная война в Ираке, и военные специалисты рассказывали, каким образом им удается обеспечить необходимое количество резервистов. Оказывается, это очень непросто даже при британских зарплатах, и есть целый комплекс стимулов и категорий. Самый яркий пример того, что материальное поощрение важно, но не главное, — история добровольца из лондонского Сити. Банкир, который, кроме зарплаты, получает миллионные бонусы ежегодно, подписал контракт на 12 месяцев и поехал воевать снайпером в Ирак!

Для обычного, например, электрика и его работодателя выгодно, что он периодически, две-три недели в год, проходил военные сборы, где он получает новые знания, тренинг, лицензию. Так что спектр приобщенных к военному делу мужчин очень широк. Для молодых людей таким стимулом может быть государственная компенсация за обучение в колледже, то есть не «бумажные» льготы, а оплата за обучение.

В нашей стране во время первой волны мобилизации в военкоматы стояли очереди, шестая волна выполнена едва на 50%, а седьмая, очевидно, провалилась. Если солдат не чувствует под собой государства — ты не поднимешь его в ее защиту, разве что под дулом автомата или под угрозой уголовного дела.

«ШЕСТЬ ВОЛН МОБИЛИЗАЦИИ ПРИВЕЛИ К ПОЛНОЙ «ДЕМОБИЛИЗАЦИИ ОБЩЕСТВА»

— Проблема безопасности воинов на фронте, их вооружение, оснащение — это вопрос национальной безопасности. Однако у нас государство отделено от общества, власть — от народа. Поэтому воины говорят, что воюют за нацию, за семью, за собственное достоинство — но не за государство.

 — Исходя из того, что война происходит между Украиной и Россией, все, кто воюет против Украины, должны быть признаны не террористами или сепаратистами, а коллаборантами страны-агрессора независимо от их мотивов и методов. А так, при нынешней аморфности в определениях, — выходит, вроде бы они воюют «за свою» Украину.

— А еще массовое отношение к демобилизованному воину, который по вине государства оказался чуть ли не попрошайкой, как к «терпиле». Что уже тут скажешь об очередном наборе в войско...

— Мобилизация может быть как процесс и как состояние. Так, шесть волн мобилизации привели к полной «демобилизации общества».

— А сколько времени во властных кабинетах продолжаются разговоры о создании профессиональной армии в Украине?

— Государственная программа должна была сработать на протяжении 2002—2014 годов.