Воля к взаимопониманию, или Швейцария глазами украинца

Швейцария — государство, где органично сосуществуют люди разных языков, вероисповеданий и национальностей. Сегодня ее опыт — особенно ценен для Украины.

Неоднократно приходилось слышать о недосягаемости Швейцарии и о почти полном отсутствии перспективы у нашего студенчества попасть в эту страну. Но еще в прошлом году традиционно нейтральная в политическом отношении Швейцарская Конфедерация подписала Шенгенское соглашение и таким образом отменила паспортный контроль на границе. Поэтому теперь можно спокойно садиться на поезд в Милане и через четыре часа выйти на вокзале в Берне — столице Швейцарии, любуясь по дороге горными озерами Альп, заснеженными вершинами и законсервированными признаками сельской культуры. Правда, простую государственную стипендию придется откладывать не один месяц, чтобы устроить подобную поездку.

С чем у простого украинца ассоциируется Швейцария? С банками, сыром, часами и чем-то качественным, как, например, ножи или сковородки. Но этот комплект элементов далеко не достаточен, чтобы создать более-менее полное представление о стране. Уникальность Швейцарии не только в очевидном факте ее экономической мощи. Интереснее то, как именно использован потенциал крайне ограниченных природных ресурсов. Историческая традиция швейцарской государственности уходит корнями в 1291год — именно тогда заложены основы общественного строя, который сегодня действует в стране. В ХIII веке три кантона — Швиц, Ури и Унтервальден — объединились в военный союз, чтобы дать отпор войскам Габсбургов. В битве при Моргартерне швейцарские алебардисты победили военные силы герцога Леопольда Австрийского, превосходившие их в численности в семь раз. Именно военный союз, а не большая любовь жителей одного кантона к другому, зачастую иноязычного, дал возможность развиваться отдельным регионам. Жители официально четырехъязычной страны меньше озабочены языковым диссонансом, а политики не ищут здесь спекулятивных тем. На родине реформатора Цвингли и основного центра деятельности Кальвина казалось бы не могут сосуществовать католицизм и протестантизм. Но протестантов и католиков здесь почти поровну. Швейцария избежала участия в мировых войнах, за исключением отдельных случаев агрессии со стороны Германии. Поэтому пример этой страны во многих аспектах не может не удивлять.

С традиционной «закрытостью» швейцарцев пришлось столкнуться еще в поезде из Милана в Берн. Хотя паспортный контроль на границе официально отменен, однако без него не обошлось. Примечательно, что пограничник довольствовался визуальным осмотром обложки паспортов американцев, французов и немцев, но вот паспорт, на обложке которого изображен желтый трезубец, продержал в руках дольше десяти минут, выискивая там наверняка признаки неправдивости информации. Мне повезло, а вот кому-то другому со славянским лицом и красным паспортом — нет: высадили на первой остановке в сопровождении пограничной полиции. Тот же поезд и железная дорога стали показателями особого, даже в пределах Европы, «швейцарского духа». Итальянские, традиционно разрисованные цветными граффити, поезда, подчас с неработающими деталями и грязными креслами внутри, сильно отличались от поразительно чистых внешне пригородных поездов на фоне горного ландшафта.

Берн — нетипичный европейский город. В европейской традиции город-столица — большой, урбанизированный мегаполис. В Швейцарии основные бизнес-структуры вынесены за пределы столицы. А по количеству населения Берн уступает Цюриху или Женеве, хотя и в этих городах оно не более 350 тысяч. Почти как Винница. Федеральный город в основном немецкоязычный, но немецкий несколько отличается от традиционного. В конце концов, даже в самой Германии полного лингвистического единства нет. Нетрудно отличить жителя Кельна от жителя баварского Мюнхена или австрийской Вены. Да, в Швейцарии целых четыре официальных языка, поэтому неудивительно, что большинство населения свободно общается хотя бы на двух из них. Кроме того, на английском свободно говорил как продавец фаст-фуда, так и патрульный недалеко от посольства Украины. Существует как минимум две версии происхождения названия города. Одна из них утверждает, что название столицы происходит от бывшего кельтского поселения, а другая, очевидно, больше по вкусу самим швейцарцам, говорит о том, что пойманный на месте будущего города медведь и дал ему имя. Как бы там ни было, куда ни глянь, всюду символические изображения медвежонка. Поскольку это символ города, вполне нормально воспринимается живое животное в знаменитой медвежьей яме возле одного из мостов через всегда чистую альпийскую реку Аару. Берн еще называют городом цветов и фонтанов. Что касается второго, то их в городе более 100.Часть из них создана еще в эпоху Ренессанса. Увенчанные цветными фигурами и библейскими персонажами фонтаны символизируют порой совершенно неожиданные сцены. Старый город Берна не так давно признан объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО. Здесь нет привычной для европейского города спешки и заторов на дорогах, а туристы не беспокоятся о том, что толпы людей будут препятствовать сделать хорошее фото. Сюда стоит ехать только ради того, чтобы не спеша прогуляться под аркадами старых домов или столетней мостовой тихого города. Безусловно, если есть необходимость ознакомиться со швейцарской бизнес-жизнью, стоит ехать во франкоязычную Женеву. Что касается Берна, то это едва ли не единственная европейская столица, где турист спокойно может чувствовать себя как дома.

В свое время в Берне жил со своей женой Милевой Марич Альберт Эйнштейн. Поговаривают, что именно в Эйнштейнхаус «родилась» теория относительности. Дом на Крамгассе, 49 сегодня является музеем знаменитого физика. Известно, что Эйнштейн часто менял место жительства, а Берн на время стал домом ученого в связи с работой в Федеральном бюро патентования изобретений. Хотя прожил он здесь недолго, но уже больше века его имя ассоциируется с Берном.

Архитектурные шедевры швейцарской столицы — позднеготический протестантский Бернер Мюнстер, средневековая часовая башня Цитглогге, церковь XIV века — захватывают не столько изысканностью и совершенной детальной выраженностью архитектурных форм, сколько подлинным видом и сохранившимся внутренним смыслом. Наиболее противоречивым лично для меня стало название «позднеготический протестантский собор», поскольку готика по своей сути является творением собственно католическим. Назначение готической архитектуры — это демонстрация мизерности человеческого естества по сравнению с высоким божественным. Теми идеями было переполнено общество в предренессансную эпоху. Не только кризис папства в XIV—XV веках, но и переориентация представлений в русле антропоцентрического мировоззрения и повышения роли человека стали толчком к Реформации. Протест религиозных активистов и, как следствие, тысяч последователей — это уже признак понимания важности человека. Поэтому сочетание католического с протестантским кажется в чем-то парадоксальным, хотя собор в Берне излучает гармонию.

Теперь к вещам более будничным. Не думаю, что швейцарский сыр был бы таким вкусным, а ножи не ломались бы, если бы не слаженная работа общественного механизма. Как ни странно, швейцарцы сумели преодолеть много проблем — многоязычие, ограниченные природные ресурсы, многонациональность, коррупцию. Для Украины некоторые из них стали камнем преткновения. Одни говорят, что не стоит сравнивать страну Западной Европы с посттоталитарной восточноевропейской. А сравнивать и не стоит, здесь уместнее будет употребить слово «равняться». В Украине, пусть медленными темпами, но все же формируется новое поколение, которое должно не сторониться своей отличающейся и уникальной истории, а иметь достаточно ума, чтобы сохранять и достойно демонстрировать миру уникальное культурное наследие, брать лучшее из мирового опыта и адаптировать его к украинским реалиям. К примеру, в Швейцарский парламент зайти и посидеть на депутатском заседании может каждый. Мэр Лондона Борис Джонсон ездит на работу на велосипеде, а канадские кандидаты в депутаты провинциального парламента, агитируя за себя, заходят в каждый дом своего мажоритарного округа... Чем плохой пример? Это по поводу политики. Об экономическом потенциале Украины и писать неоригинально. Более чем уверен, что свою «Швейцарию» украинцы в силах построить. И хоть и с колоссальным опозданием, но не чужими руками, а собственными усилиями, терпимостью и взаимопониманием. Возможно, тогда, когда к национальной памяти отношение в стране будет не многозначным, а общественное сознание эволюционирует до понимания того, что «украинец» — не просто слово, тогда, наверное, и Швейцария не будет такой недосягаемой, не говоря уже о Европе как таковой.