Триумф высокой украинской культуры

 «Мыкола Зеров — это космос», — так охарактеризовал литературовед, публицист, общественный деятель Михаил Слабошпицкий одну из самых заметных личностей не только ХХ в., но и всей украинской литературы. Многие ученые именно Мыколу Зерова считают символом высокой украинской культуры. В «Спогадах про неокласиків» Юрий Клен пишет о нем так: «Всегда я заставал его за переводом Виргилия, Горация, Марциала и других, а все поэты учились у Зерова. Богатство его словаря было бесподобное. Даже Тычина и Рыльский давали ему перечитывать свои рукописи, прежде чем их печатать. Это был человек, удивлявший своей глубокой памятью, потому что он мог цитировать целыми страницами не только украинских авторов, а также Пушкина и античных, знал историю переяславчан и родов их ...»

Поэтому можно только представить, какой вызов стоит перед тем, кто хочет написать книгу о Мыколе Зерове. И Владимир ПАНЧЕНКО, доктор филологических наук, профессор Национального университета «Киево-Могилянская академия», литературовед, автор «Дня» взял на себя эту задачу, а результатом его труда стала книга «Повість про Миколи Зерова», презентация которой недавно состоялась в Киеве.

«ОЧАРОВАННЫЕ» ЗЕРОВЫМ

Как рассказал Владимир Панченко, импульс к созданию этой книги он получил еще в середине 90-х годов, когда к нему обратился коллега по Кировоградскому педагогическому университету Леонид Куценко. Причиной стало то, что Леонид Куценко нашел интересные архивные документы о трех годах обучения Зерова в Златопольской гимназии. «И когда я узнал, что в Златополе преподавал историю и латынь молодой Зеров, то, конечно, меня сразу потянуло туда, чтобы увидеть гимназию, походить по тем местам, — рассказывает Владимир Панченко. — Впоследствии мы сняли документальный фильм о Мыколе Зерове. А в поисках материала для фильма приезжали в середине 90-х годов в Киев. Потому что на Русановке, как я на тот момент узнал, жила женщина 89 лет, Вера Трофимовна Ромасюкова. Я знал, что она дочь  инспектора Златопольской гимназии, который был коллегой Мыколы Зерова в 1914—1917 годах. А мы приехали в 1995-м «. Женщина рассказала, в частности, и о самодельной книжечке Зерова, которую он ей подарил (Зеров с друзьями любили «гутенбержить» — создавать самодельные книги, а потом дарить их знакомым).

«Это не могло меня не очаровать. И я тогда понял, что буду писать книгу о Мыколе Зерове. Правда, я еще раньше об этом догадывался, — поделился Владимир Панченко. — Например, в начале 90-х годов меня занесло в Верховную Раду, и помню, что, когда наша каденция близилась к завершению, я подошел к Евгению Кирилловичу Марчуку, который сидел в президиуме (он тогда возглавлял Службу безопасности Украины), и передал письмо с просьбой разрешить мне попользоваться архивными материалами СБУ. Как-то вечером или утром мне позвонил сотрудник СБУ, сказав, что «все готово, можете приходить».

И это не единственный источник исключительных находок Владимира Панченко. Вообще, архивные документы, сведения из эпистолярия, редких изданий — это особая составляющая книги. Многие из найденной информации он подает впервые. И это неудивительно, ведь, как отметил Михаил Слабошпицкий, характерной чертой Владимира Панченко является «неистовая жажда фактов, того, чтобы знать, если не все (потому что все — невозможно), то почти все». Благодаря этому книга рассказывает не только о Зерове, а, как справедливо подметил политический и общественный деятель, искусствовед Борис Горынь, содержит завязи многих произведений. И эта глубина, многослойность произведения актуализирует немало важных тем.

КАНОН НЕ ИКОНОСТАС

«Я просто любовался, как Владимир Панченко описывает, что Зеров не любил писать комментарии к текстам, но очень любил их читать — там было много нужной информации. И здесь я хочу подчеркнуть, что такими оценками автор делает Зерова живым и доступным. Это не иконика, это живой человек», — комментирует Павел Гриценко, языковед, доктор филологических наук, директор Института украинского языка НАН Украины, книгу «Повість про Миколу Зерова». Важность именно такого подхода выразительнее, если вспомнить труд «Канон та іконостас» Марка Павлишина, в которой говорится о том, что в украинском каноне содержатся не так тексты, как фигуры, причем изображенные максимально «правильно», без каких-либо контраверсионных черт.

Так же Зеров, как правило, предстает  только интеллектуалом, знатоком языков, мастером слова, поэтому кажется сдержанным и замкнутым. А Владимир Панченко приводит слова Павла Зайцева (автора одной из лучших биографий Тараса Шевченко) «ртуть» — именно так он называл Мыколу Зерова. «Зеров был очень привлекательной личностью. Он был блестящим златоустом, и одним из факторов его лекторского педагогического успеха было то, что он обладал чаром личности. Он имел холерический темперамент, был демократичным человеком ... Невысокий, румянощокий, очень подвижный, открытый ко всем — «живое серебро», — рассказывает Владимир Панченко о Мыколе Зерове.

Более того, литературовед даже называет Мыколу Зерова первым бубабистом: «Потому что он делал то, что и бубабисты: хулиганил, создавал веселые мистификации, травестии. И это было веселым поэтическим карнавалом». И, конечно, такой образ личности отнюдь не разрушает канон украинской литературы, а, наоборот, делает его правдивым, ближе к современности. Потому что тогда Мыкола Зеров предстает не далеким недосягаемым идеалом, а человеком,  похожим на читателей, в поэзии которого каждый может найти то, что бы  ему хотелось.

«ИСТОРИЯ УЧИТ ТОЛЬКО ТЕХ, КТО ХОДИТ В ЭТУ ШКОЛУ ИСТОРИИ»

А во время выяснения деталей из жизни Мыколы Зерова, из старины всплывают вопросы, которые до сих пор для нас актуальны. Например, в самом деле, почему, как отметил Богдан Горынь, Зеров не стал вторым Булгаковым (с которым учился в одной гимназии). И хотя мать Зерова из казацкого рода, его отец знал только русский язык, а сам Зеров — блестящий специалист и русской литературы. Наверное, стоит согласиться с Павлом Гриценко, что украинская высокая культура для Зерова — это выбор, гражданская позиция. И ее создание, утверждение было для поэта делом жизни. Важность такого вектора характеризуется самим автором. «Между строк в книге я читаю: культурная традиция, высокая культура является созидательной, демиургической по своей сути», — поделился Павел Гриценко. Получается, что Мыкола Зеров не просто чувствовал себя частью украинской культуры, он стоял у истоков ее создания, давая импульс другим писателям.

Кроме того, нехватка знаний о высокой украинской культуре до сих пор существует. На это обратила внимание литературный критик, литературовед, доктор филологических наук Элеонора Соловей, анализируя всю серию «Постаті культури», в которую входит и «Повість про Миколу Зерова». «Эта серия — ниша, которую обязательно нужно заполнить, особенно в нашей ситуации с восстановлением правдивой истории, — утверждает Элеонора Соловей. — Этого очень не хватало людям преклонных лет, которые привыкли к серии «Жизнь замечательных людей» со многими действительно классными книгами в ней, многими переводными, образцовыми примерами мировой биографистики. У нас было «Життя славетних», гораздо беднее, скромнее ... (так и было задумано, это было «условием задачи» — нужно было показать, что украинская культура слабее русский). А потом не было ничего такого. Тем временем потребность в этом очень большая». В общем, как считает Элеонора Соловей, этой серией, большим количеством мемуаристики, которая появляется, постепенно восстанавливается правдивая история.

Такое восприятие известных литературоведов книги показало, что стремление Владимира Панченко удалось реализовать: «Я так и задумывал книгу, чтобы ее можно было читать не только как биографию Мыколы Зерова — человека уникального, чрезвычайного для всего нашего ХХ в. и для нас нынешних. Я хотел бы, чтобы там было много воздуха, пространства и чтобы ясным становился этот ХХ в. для нас нынешних. Потому что история учит только тех, кто ходит в эту школу истории «. А книга «Повість про Миколу Зерова» может быть хорошим учебником в этой школе.